– После таблеток обычно клонит в сон. А потом я уснула. И только когда уже бежала домой, взяла телефон и увидела ваши пропущенные звонки. В спешке забыла обо всем на свете. Хотела успеть к вам и все объяснить.

– Альмира, если ты обманываешь… то мало тебе не покажется! Я не хочу, чтобы нашу фамилию полоскали в прессе. Особенно если ты сотворила что-то непотребное! У нас кристально чистая репутация!

Тяжело вздохнув, я мотаю головой, словно выряхивая из нее слова матери и колкие фразы Руслана. Насильно пытаюсь вырвать себя из тягостного прошлого. Но не получается. Как, впрочем, и уснуть. Сна ни в одном глазу.

Я мечусь по кровати. Сжимаю простыню, чувствуя, как капля за каплей с глаз скатываются слезы. Не могу сдержать их. Сейчас, когда я одна… могу дать волю эмоциям. Раненой волчицей завыть в подушку и проклясть день, когда пошла в этот чертов клуб.

Такие мысли одолевают меня вплоть до глубокой ночи. Я обвиняю не только обстоятельства, при которых попала к чужому мужчине, но и себя… за слабоволие. За то, что не поняла сразу, что со мной, и не приняла меры. Просто не ожидала такого помутнения рассудка. Не думала, что это когда-нибудь случится со мной.

Не в этой жизни.

На лекции идти не получается, как бы я ни хотела и какой бы ответственной ни была. Просто не могу. Нет на это никаких моральных сил. Я выжата как лимон. Поэтому весь оставшийся день я лежу, глядя в одну точку. И только утро следующего дня дает толчок жить дальше. Попытаться принять действительность, несмотря на бушующий ураган внутри. А главное… не подавать виду, что мне плохо. Иначе родные начнут копать глубже и поймут, в чем дело. А этого совсем не хочется.

Опять эти скандалы. Упреки…

– Альмира! – кричит подруга, увидев меня. – Где ты была?! Почему исчезла так быстро? Знаешь, как мы волновались! А я – особенно! Хоть бы позвонила мне!

– Я в порядке. – Натягиваю на лицо улыбку. Говорить о том, что случилось, стыдно. И больно. Если произошедшее сплетнями распространится по всему вузу, я этого не переживу. Это настоящий позор и повод для всяческих издевок. Такая “слава” – как клеймо. Потом будет невозможно переубедить людей. Я не могу этого допустить.

– Точно?

– Да, просто голова разболелась, поэтому и решила уехать пораньше. Не стоило переживать. Тем более я…

Осекаюсь на полуслове. Замираю, будто прибитая к полу гвоздями. Взгляд цепляется за знакомую фигуру. В нескольких метрах от меня стоит Сулейман.

По телу проходит озноб, вызывая сокращение одеревеневших до болезненного покалывания мышц.

– Альмира, привет, – здоровается он миролюбиво, а у меня от осознания, что он рядом, к горлу подкатывает тошнота. – Как ты? Что-то ты тогда из клуба рано ушла. Забыла своих друзей, да? Или увидела кого-то из знакомых и убежала с ними? Как же так… Ты же знаешь, что без тебя нам скучно. Наша умница-отличница.

А затем начинает смеяться. Громко так. Заливисто.

Ублюдок. Как же я его ненавижу!

Перед глазами – пелена. Меня снова уносит в тот вечер.

Это он виноват. Только он.

Я с силой втыкаю ногти в ладонь, намеренно причиняя себе физическую боль и желая тем самым заглушить внутреннюю. И разворачиваюсь. Не хочу его видеть. Несусь в сторону лекционного зала, чувствуя, как меня все больше и больше захлестывает злость.

Как он может так вести себя после того, что сотворил?! Как может быть таким спокойным?! Или надеется, что я не помню, как он приставал ко мне?! Как лез?! Что сделал?!

– Альмира, стой! Ну ты куда бежишь-то? – доносится голос Аделины. Она идет в мою сторону. – Что произошло?!

Я оборачиваюсь. Не могу остановиться, меня трясет. Пытаюсь выровнять дыхание, но получается плохо.

Сулейман стоит неподалеку. Смотрит на меня с улыбкой, а в следующую секунду шлет мне воздушный поцелуй.

Мерзкий и ничтожный человек! Ни совести, ни стыда. А ведь я считала его нормальным парнем. Он никогда не вел себя так… Оказался настоящим лицемером!

– Мне пора на занятие, – отзываюсь тихо. – Хочу еще подготовиться к паре.

– Точно все хорошо? Ты так странно отреагировала на приход Сулеймана… – задумчиво произносит подруга. – Он тебя не обидел?

– Нет, – быстро отвечаю я. – Я же сказала: у меня все нормально, Аделина.

Она тяжело вздыхает и подходит ко мне. Заключает в объятия, а я крепко зажмуриваюсь, чувствуя, как сильно колотится сердце. Было бы гораздо легче, поделись я с ней всем, что на душе. Но не могу… просто не могу. Язык не поворачивается.

– Я волнуюсь о тебе, – шепчет она. – Ты моя лучшая подруга. Одна из самых близких мне людей. И я хочу точно знать, все ли у тебя в порядке? Ничто не тревожит? Скажи мне, с кем ты ушла в тот вечер?

– Ты с ней не знакома. – Я поджимаю губы. – Точнее, один раз пересекались. Она из соседнего университета. Учится на другой специальности. Помнишь Хазан?

– Та самая, которая хотела стать флористкой?

– Да, – киваю я, отходя от подруги. – Увидела ее в клубе и пошла с ней, поскольку она живет близко. И далеко ехать не надо.

– Надо же. И как вы встретились? Судьба?

– Случайность, – развожу руками. Стараюсь не выдавать себя.

Аделина прищуривается, будто проверяя мои слова на достоверность, а затем, чуть помедлив, кивает. А я шумно выдыхаю.

– Хорошо, что тебе стало лучше. Это главное. Но все же предупреждай в следующий раз. А то я чуть с ума не сошла. Так. А теперь пойдем. – Подруга кивает на дверь лекционного зала. – У нас сегодня замена. Так что вместе сидеть будем.

Учеба проходит в обычном режиме. За исключением того, что я совсем не улыбаюсь. Слушаю монотонную речь преподавателя и записываю лекцию.

Когда заканчиваются занятия, я выхожу одна. Девочки с факультета юриспруденции звали погулять, но я отказалась. Теперь даже простые походы с друзьями будут вызывать во мне болезненные воспоминания. Лучше сидеть дома и никуда не выходить. В ближайшее время уж точно.

– О боже! – слышу восторженный голос со стороны парковки и перевожу взгляд на толпу студентов, которые о чем-то перешептываются. – Ты только посмотри на него. Мужик, как с обложки журнала. Красавчик. Кто он?! Кто?! Не знаешь?!

Нехорошее предчувствие тотчас охватывает сердце.

– Ой, я-то откуда знаю? – ворчливо отвечает другая студентка. – Может, новый преподаватель?! Если он будет вести лекции, то я буду ходить на все его пары. Абсолютно на все!

– Вы про кого? – подключается еще одна девушка, а вторая указывает пальцем на внедорожник, возле которого стоит высокий мужчина в черной рубашке, плотно облепившей тело. Выделяется каждый мускул.

Он стоит вполоборота ко мне, облокотившись о капот, и что-то активно печатает в своем телефоне. Лица толком не видно.

Игнорируя болезненные покалывания в висках, я спускаюсь по ступеням. А когда он поднимает голову и снимает темные очки, резко торможу, чувствуя, как по венам быстрым потоком несется кровь, как сердце ускоряет ритм, будто норовя пробить грудную клетку.

Потому что вижу перед собой Руслана.

Словно ощутив мое присутствие, он поворачивается и смотрит прямо на меня проникающим в душу взглядом.

Руслан

– Что смог раскопать про того сопляка? – интересуюсь, зайдя в кабинет.

Безопасник следует за мной, садится в кресло напротив.

– Все тут. – Он сжимает папку. – Но если коротко… то да, вы были правы. Папенькин сыночек. Мажор. У родителей в столице сеть магазинов известной марки. Вот он и нажрался. Уверен, что не получит наказания. Что отец вытащит его из любого дерьма. Зовут Сулейманом.

– Семья Чакырбейли гораздо богаче и влиятельнее, – констатирую я. – Не думаю, что они закроют глаза на то, что их дочь опоили. «А потом поимели», – добавляю уже про себя.

Однако мне Чакырбейли точно ничего не сделают. Не смогут. Хотя… Возможно, я ошибаюсь. По уши сижу в проблемах. Захлебываюсь в них. И если Альпарслан узнает, он просто подтолкнет меня в еще бо́льшее дерьмо.