-Долго стоять будем Алеша? Пора в дорогу, путь не близкий, -весело заявила она, и вновь заняла привычное место у меня на плече.
Мы шли вдалеке от больших дорог, обходя крупные поселки и городки, помня совет странника, поменьше попадаться на глаза. Наш путь пролегал через густые, величественные леса, плавно перетекавшие в перелески, широкие долины и цветущие поля, в которых издалека я видел табуны кентавров, кочующих по плодородным землям. Лира посоветовала не приближаться к ним.
-Они меткие стрелки из лука, и не любят чужаков на своих землях, - сказала она, и я послушно свернул с пути, обходя долину, с кочующими стадами. Мое зрение стало гораздо острее, и я видел очертания заснеженных гор далеко на севере, обитель снежных грифонов, строящих свои гнезда в неприступных скалах. Я научился довольно-таки ловко добывать огонь, и поэтому ночи мы коротали у костров, под россыпью ярких звезд, усыпавших черное небо. Лира, танцующая в бликах костра и неверном свете луны, рассказывала мне историю этого мира, древние легенды, сказания о великих войнах, и могущественных богах. В реках и ручьях, попадавшихся нам на пути, водилось много рыбы, и поэтому на мой стол периодически попадала свежайшая форель, запеченная в углях. За время моего нахождения здесь, у меня отросли волосы и небольшая бородка, и я стал похож на местного охотника. Я чувствовал себя сильным и уверенным, с легкостью преодолевал большие расстояния, мой сон был крепок и безмятежен, и порой я даже забывал цель своего похода. Временами я чувствовал себя абсолютно счастливым человеком, и только воспоминания о своей семье толкали меня вперед. Тем временем, леса становились все реже, привычную зелень сменили корявые деревья, острые ветви которых были покрыты длинными шипами, да редкие, колючи кустарники, украшенные ярко бордовыми ягодами, к которым Лира категорически запретила мне прикасаться. Наконец мы вышли на каменистую долину, где вперемешку с камнями встречались желтые черепа различных животных. Мы шли мимо заброшенных деревень, состоящих из покосившихся домов, глядящих на свет слепыми бельмами, разбитых окон. Небо все чаще стало затягивать темными тучами, через которые с трудом пробивался дневной свет, и наконец наступили сумерки, которые сменяла зловещая, безлунная ночь. На карте эти места были отмечены как вымороченые земли, а это значит, что до мертвых земель было уже рукой подать. Очередная ночь, которая наступала резко, в одно мгновение погружая мир в кромешную тьму, застала нас рядом с одной из таких жутких деревень, и я устроил привал у подножья большого засохшего дерева. В мерцающем свете, исходившем от моей маленькой спутницы, я набрал сухих веток, и вскоре теплый свет костра потеснил давящую тьму. Расстелив на земле циновку, я уселся перед костром, с сухарем в руках. Фея вспорхнула мне на колени, и я достал из кулечка медовые мармеладки, крохотные янтарные фигурки зверей, которые Лира обожала. Тьма была непроглядной и давящей, густой как деготь, не было слышно ни одного шороха, ни чувствовалось даже малейшего движения ветра. Появилось ощущение, что за нами, кто-то наблюдает. В пустых окнах домов, мне чудились какие-то блуждающие огоньки, появились звуки тихих шагов, и я был готов поспорить, что в этих развалинах кто то есть.
-Лира ты что ни будь видишь? -шепотом спросил я фею. В ответ она юркнула за отворот моей кожаной куртки.
-Это просто место такое, не обращай внимания, - сказал я сам себе, и подбросив в костер пару суковатых палок, завалился на циновку, подложив под голову тощий рюкзак. Усталость взяла свое, и я стал проваливаться в сон. И вот, когда я уже был на грани, между реальностью и цветным, запутанным миром иллюзий, я почувствовал, что рюкзак под моей головой пришел в движение. Мое сознание еще только начало пробуждаться, как рука метнулась вперед и крепко схватила за шкирку, какое-то существо, огласившее могильную тишину жалкими воплями. Я вскочил на ноги, проснувшаяся фея вылетела из отворота моей куртки, и в ее бликах я разглядел скрюченное, тощее тело незнакомца, одетого в лохмотья, царапающего землю грязными пальцами, в бесплодных попытках уползти. Ногой я взметнул угли в костре, и в разгорающемся пламени разглядел воришку поближе. Несомненно, это был мужчина неопределенного возраста, с редкой свалявшейся бороденкой, с патлами грязных волос, в которых сновали жирные вши, низкорослый, и тощий. Я брезгливо отпустил его, и он, перевернувшись на спину принялся вымаливать пощаду, прижимая костлявые руки в впалой груди. Лицо, покрытое глубокими шрамами похожими на ожоги, было нечисто, тусклые глаза в корке гноя слезились, и я испытал чувство острой жалости к этому несчастному существу.
-Не трясись, тебя никто не тронет, - мягко произнес я, поднимая открытые ладони. Незнакомец перестал причитать, и теперь недоверчиво смотрел на меня снизу вверх, глазами полными страха. Я поднял рюкзак, и порывшись достал из него большой сухарь, который и протянул незнакомцу. Увидев еду, тот радостно осклабился, и схватив сухарь, тут же принялся его грызть редкими зубами.
-Кто ты, как твое имя? - я присел на корточки, перед хрустящим сухарем оборванцем.
- Слюн плакса, господин, - из-за забитого рта и нехватки зубов, его слова было трудно разобрать.
-Что ты делаешь здесь Слюн?
-Я здесь живу, - оборванец яростно грыз сухарь, давясь и причмокивая. Я зажег большой факел из сухой ветки, и в его пляшущем пламени посмотрел на черные контуры полуразрушенных домов, проросшие хищными плетями колючих лиан, в которых виднелись выбеленные кости мелких животных и птиц, и внутренне содрогнулся.
-Ты один здесь живешь? Где, все остальные? - спросил я.
-Все остальные давно ушли в темные деревни, - заморыш со страхом посмотрел в тьму за пределами поселка.
-Что за деревни, ты почему остался? - я вновь с опаской посмотрел на заброшенные строения.
-Все, кто присягнул верховному личу, после черной проказы уходят дозревать в темные деревни.
Слюн с недоумением смотрел на меня, - в местах откуда прибыл господин, не слышали про земли мертвых?
-А ты почему не пошел…дозревать? - я с подозрением уставился на, взбодрившегося заморыша.
-Видимо я не угоден тьме, я выжил после прокаженной чумы, хотя она съела почти всю мою плоть, - он задрал рваную рубаху, и я увидел ужасные, гноящиеся язвы, покрывающие его тело, и глубокие шрамы от уже заживших.
-Ты хочешь сказать они умерли, а потом ушли до…? - я осекся на полуслове, представив себе вереницы полуразложившихся трупов, медленно бредущих в темную мглу, и у меня по спине побежали мурашки. Я все меньше и меньше хотел идти на встречу с этим личем, даже ради возвращения домой. Лира прижала ладошки к лицу,и снова юркнула мне под куртку.
-А почему ты не уйдешь отсюда, не вернешься к людям? - спросил я, с ужасом представляя, как он выживал здесь все это время.
-Я проклят, никто не подпустит меня к селению даже близко, мне здесь безопаснее, чем у людей, - он впервые с интересом посмотрел на меня и мою сверкающую спутницу.
-Простите за наглость, господин, а как вы здесь оказались? Если вы заблудились, то я выведу вас на дорогу ведущую из этих проклятых мест.
Он подобострастно смотрел на меня слезящимися, голодными глазами, и я, ругая себя за расточительство и жалость, отдал ему один из немногих оставшихся сухарей с куском вяленой оленины. Бедняга радостно всхлипнул, и тут же принялся грызть жесткое мясо оставшимися боковыми зубами, разбрызгивая вокруг тягучую слюну.
-Мы здесь по делам, - неопределенно произнес я, усаживаясь обратно на циновку.
- Какие здесь могут быть дела? - удивился Слюн, отвлекшись от схватки с жестким куском мяса.
-Не здесь, нам надо в мертвые земли, - после моих слов, оборванец разинул рот и кусок недожеваного мяса упал на землю.
-Живым нельзя в мертвые земли, вы погибните, или примете печать Некроса, что в сотни раз хуже, -он с ужасом смотрел на меня, шаря костлявыми пальцами по земле в поисках упавшей еды.
-Скажем так, у меня назначена встреча, - я опять подложил рюкзак под голову собираясь доспать остаток ночи.
