Чарли и сам с каждой секундой все больше и больше терял голову и все крепче прижимал к себе Одри.

Она буквально повисла на нем, обвила его за ногу своей ногой, словно боялась, что он сбежит от нее, и страстно шептала, умудряясь при этом не прерывать поцелуй:

– Чарли! О, Чарли! Только не останавливайся!

Он застонал так громко, что Одри забеспокоилась. Может быть, у него опять что-то с рукой? На всякий случай она освободила ногу Чарли и слегка отступила назад, не снимая при этом рук с его шеи. Да Одри и не устояла бы сейчас без поддержки на ставших ватными ногах.

Удивительно все-таки, как странно действуют на ее ноги поцелуи Чарли!

– Чарли! – Она озабоченно посмотрела в лицо своему рыцарю. – Чарли, я задела вашу раненую руку?

Сначала он утвердительно кивнул. Затем так же коротко и энергично отрицательно качнул головой из стороны в сторону. При этом он был похож на боксера, пропустившего сильный удар, после которого трудно не только осмысленно ответить на простейший вопрос, но и просто до-тащиться до своего угла, чтобы рухнуть на табурет, приставленный к канатам.

– Простите, я не хотела, – прошептала Одри, нежно проводя кончиками пальцев по его раненой руке.

Чарли разлепил наконец глаза, которые прикрыл еще в ту секунду, когда наклонялся, чтобы припасть к губам Одри, повел ими по сторонам и выдохнул сквозь стиснутые зубы:

– Айви. И Лестер.

Одри не сразу поняла, что он хочет этим сказать. Она и думать позабыла про свою тетушку, самозабвенно целуясь у нее под самым носом. Впрочем, в объятиях такого мужчины, как Чарли, можно забыть не только про тетушку, но и обо всем на свете.

Одри с улыбкой обернулась. Они стояли и смотрели на нее – все трое: и Айви, и Лестер, и Фермин Смолл. При этом только лицо шерифа выражало осуждение. Остальные зрители явно сочувствовали им.

Одри отняла руки от шеи Чарли, отступила на шаг и услышала за своей спиной тяжелый вздох. Это ее рыцарь таким образом выражал свое отношение к прервавшемуся поцелую.

Одри же поправила растрепавшиеся волосы – просто удивительно, как быстро они приходят в беспорядок, когда девушка целуется с мужчиной! – и, приняв строгий вид, заговорила.

– Печально, когда люди начинают подсматривать за тем, что делают другие.

На самом деле Одри была очень смущена, и эта речь просто должна была скрыть ее состояние.

– Посмотрите хоть на этого вот человека! – Она драматическим жестом указала на шерифа. – Он стоит здесь и пялит глаза, хотя ему давно уже пора быть в другом месте. Ну что вы стоите здесь, Фермин Смолл? Идите отсюда, и поскорей. Вы в очередной раз показали себя. Теперь понятно, что вы не просто идиот. Нет, вы – опасный для окружающих идиот. Проваливайте, пока я не передумала и отпускаю вас. Смотрите, в следующий раз я уже не буду такой мягкосердечной. Я просто пристрелю вас – во имя человеколюбия, конечно. Чтобы другие от вас не страдали, да и чтобы вам самому не мучиться.

Фермин выкатил глаза и молча разевал рот, словно выброшенная на берег рыбина. Затем он сумел собрать свою волю в кулак и сказал жестяным голосом, явно кого-то копируя:

– Я ухожу, мисс Одри, но я обязательно вернусь! – Он поднял с пола свою пыльную, затоптанную шляпу. – Я еще вернусь, чтобы посмотреть на то, как чувствуют себя две доверчивые деревенские дурочки в лапах прожженных мошенников и негодяев. Будет время, и вы еще обо всем пожалеете! Очень пожалеете!

Фермин не предусмотрел одной мелочи – он не обратил внимания на то, что Айви не бросила свою швабру, а продолжала держать ее в руках. Не успела Одри ахнуть от гнева, как ее тетушка уже оказалась рядом с шерифом и парой мощных ударов выгнала его за ворота фермы. Шериф Смолл вылетел как пробка из бутылки и зашуршал ногами по гравию. Очевидно, он прятал свою лошадь где-то неподалеку, потому что через минуту шорох шагов сменился звонким цоканьем подков.

– Идиот! – крикнула вслед ему Одри. – Кретин настырный!

– Погодите, мисс Одри, – остановил ее Чарли. – Сначала подумайте. А что, если шериф прав? Может быть, нам с Лестером и в самом деле лучше съехать отсюда?

Слова Чарли ошеломили Одри.

– Нет! – крикнула она. – Нет, Чарли. Вы с Лестером непременно должны остаться здесь. Хотя бы уже потому, что Фермину Смоллу хочется обратного. А потом настанет день, когда поймают тех мерзавцев, которые вас ранили в ту ночь, и нашему дураку-шерифу останется только утереть свой длинный нос. – Тут Одри презрительно фыркнула и продолжила: – Если бы этот придурок хоть на что-то годился, он давно бы уже нашел тех бандитов.

– Согласен, – кивнул Чарли и повел взглядом по полу, густо усыпанному месивом из того, что некогда было коржиками, и того, что когда-то было бокалами тонкого стекла. – Как жаль, что наш вечер закончился несколько… хм-м-м… неудачно.

Одри тоже было жаль пропавшего вечера и несостоявшегося сюрприза. Ведь для того, чтобы приготовить настоящий мятный чай со льдом, они с тетушкой Айви перерыли все кулинарные книги, оставшиеся им еще от бабушки.

А чего стоило потом разыскать лед! Вы-то сами никогда не пытались найти кусок льда в середине мая? Ну то-то! А потом, когда лед наконец нашелся в тенистом углу оврага, его же надо было еще сохранить! И они сохранили его, они сумели, они сделали это! Пусть кусочки льда были темноватыми на вид, но это все равно был настоящий лед! А сколько сил потратила Айви на то, чтобы приготовить крем, чтобы смазывать коржики! И вот…

И вот теперь все это великолепие валялось на полу отвратительной бурой массой – а все из-за Фермина Смолла, чтобы его черти разорвали!

Одри подошла ближе к окну и даже в горшке с геранью заметила осколки стекла от разбитого бокала. Да, удивительные штуки выделывает иногда с нами наша судьба!

– Ну что ж, – философски вздохнула Одри. – Делать нечего, остается только прибраться и ложиться спать. Как говорится, сюрприз не удался.

– Я помогу вам, мисс Адриенна. Позвольте мне забрать у вашей тетушки ее гвардейскую швабру.

– Спасибо, Чарли.

Однако забирать швабру было не у кого. Она просто валялась на полу, а что касается Айви и Лестера…

Они исчезли.

Чарли поднял с пола швабру, лежавшую среди осколков стекла и остатков коржиков, словно раненый солдат на поле боя, а Одри высунулась в окно веранды и принялась всматриваться в ночную тьму, и, разумеется, ничего не увидела.

– Могу поспорить, они ушли целоваться, – сказала она и внезапно смутилась, вспомнив о том, как сама только что целовалась с Чарли на их глазах. Она целовалась – почему же им нельзя?

Стараниями Фермина Смолла работой они с Чарли были обеспечены почти на целый час. Только после этого веранда стала снова походить на веранду, и Одри наконец присела к столу, а Чарли пошел ставить последний, заключительный аккорд во всем этом деле, а попросту сказать – отправился выносить ведро с мусором да заодно поставить на место славно потрудившуюся за сегодняшний вечер швабру.

Одри снова вспомнила Фермина Смолла и нахмурилась. Вот ведь идиот! Вбил себе в голову, что Чарли и Лестер – преступники! Совершенно идиотская мысль, достойная кретина Смолла.

Одри еще раз осмотрела стол. Коржики пропали окончательно, но вот несколько бокалов на подносе чудом уцелели, хотя лед за это время окончательно растаял и уже не звенел так весело в тонком стекле. Мельком Одри вспомнила еще про один бокал – тот самый, которым она запустила на прощание в шерифа и который валялся сейчас где-то возле веранды. Ночью его не найти, но вот завтра с утра нужно не забыть прибрать все осколки и во дворе тоже.

– Уф-ф! – сказала Одри и вытянула перед собой ноги, когда Чарли вновь появился на веранде – уже с пустыми руками. – Клянусь, Фермин Смолл на сей раз очень дешево отделался!

– Это он умеет. – Чарли взял предложенный ему Одри бокал, сделал глоток и удовлетворенно покачал головой: – Прекрасно, просто прекрасно, мисс Адриенна.

– Жаль только, что лед растаял, – нахмурилась Одри. Она отхлебнула из своего бокала и наморщила нос. – Никогда не пила мятного чаю. Странный вкус. Скажите, Чарли, этот чай похож на тот, что пьют в Джорджии?