— ну чего застыла? Говорил, сними все сырое, никому тут твои кружева намокшие не приср… не нужны. — Береговой смотрел с напускной угрозой, но вот сейчас она отчетливо видела его искреннее беспокойство и что-то еще. Определение чему она пока не находила.
— куда мы поедем? — спросила без всякой надежды на нормальный ответ.
— я же летчик, мужчина склонил голову немного вбок и сощурил глаза, — мне надоело наворачивать круги над аэродромом. — он замолчал, но девушка никак не комментировала, пришлось продолжить, — топливо заканчивается, понимаешь?
— И что? Разрешение на посадку ждешь? — девушке надоели его завуалированные вопросы. Почему нельзя нормально, по-человечески ответить?
— в ЗАГС. — Виталий вздохнул, — В ЗАГС мы поедем Новикова. А потом ко мне.
— в ЗАГС, так в ЗАГС. - что и требовалось доказать. Это же Береговой. Ну и ладно. Кивнула, мол хорошо, услышала.
Эпилог
— Утро доброе, командир.
— Привет пилот.
Скрестились серьезные мужские взгляды. С суровых профилей можно было писать картины. Через мгновение старший усмехнулся и стал привычным движением пристраивать гарнитуру, второй мгновенно ответил широкой улыбкой и защелкал тумблерами на панели.
— ну, чё, как там Ксюха? Скоро уже?
— да, нормально, Виталий Сергеевич, не раньше вас.
— чего это? Молодым у нас дорога, старикам…., а старики сами знают когда. От так от. У нас еще пара недель в запасе, а то и месяц. Тишины. А вот вы зашухарились чего-то. — командир многозначительно пошевелил пальцами и незаметно вздохнул.
Последний месяц был тяжелым. Морально. Все тревоги Саши плавно перетекали в него. А ей действительно было тяжело во всех смыслах. Он, конечно, виду не показывал, делал морду тяпкой, стойко терпел все фантазии начиная от кулинарных и заканчивая бытовыми. Но чем ближе они были к развязке, тем сильнее дергался нерв. Каждый раз уходя в рейс он переживал, что его в нужный момент не будет рядом. Да, всё было сто раз оговорено, тревожная сумка собрана, запасные варианты продуманы, просчитаны и отработаны, но спокойнее от этого почему-то не становилось.
— так мы-то — аккуратненько, не торопясь. — Дима рукой изображал не то ползущего ужа, не то плывущую рыбу, — Сначала нянька, потом как-нибудь лялька. А вы…, - Дмитрий поперхнулся, этот прищур он хорошо знал, но тем не менее продолжил, — … а вы как всегда. Шустрый вы, Виталий Сергеевич. — скороговоркой добавил Дима, — одним махом решили отделаться, хоп хоп и в дамки! И жена, и двое сразу. — Дмитрий выдохнул, командир уже расслабленно отвернулся, — им же тесно, — продолжил он через паузу, вот они и торопятся… на волю.
— смотрю ты прям специалист, да Дим?
— Да, не…Это все Ксюха. — второй пилот скривив лицо, неопределенно махнул рукой, — Радио ходячее. Пока свои положенные десять тысяч слов не выговорит, не замолчит. — парень тоже тихонько вздохнул. — Ну, а тема сами знаете, сейчас одна. Ну и вот.
— м-да. Ну, ничего Дим, скоро не до болтовни будет.
— и не до сна. — эхом отозвался пилот.
— и не до сна, и не до еды, и вообще…, - какое-то время в кабине стояла задумчивая тишина.
— зато… зато мы будем отцами! Вот! — нашел чем себя подбодрить Дмитрий.
— точно. Отцами. Огурцами…. Давай Дим, бери управление. А я как будущий многодетный отец, должен быть отдохнувшим.
— ловко вы подвели, Виталий Сергеевич! Вот как всегда!
— разговорчики!
— понял. Принял.
— ну вот и молоток. Поживем — увидим, Дим. Доживем — узнаем! Выживем — учтем!
***** *****
Саша уже минут пятнадцать смотрела в одну точку на стене. Сантиметров пятнадцать от потолка, аккурат над часами. Там, на перламутрово-молочных обоях было засохшее кровавое пятно. Памятник героической победе Виталия над обожравшимся их кровью комаром. Пятно было старое, но от этого не менее бесячее. Повторять свой подвиг и лезть туда еще раз чтобы стереть наглый труп со стены, муж отказался категорически. И вот. Теперь оно там. Засохло и бесит. С боку живота резко выделилась самостоятельная часть, и весь огромный живот тут же пришел в движение. Девушка улыбнулась и ласково погладила пальцем сверху маленькую ножку. Малышам было уже так тесно, что определить торчащую часть тела было не сложно. Они становились все активнее. Последние недели спать, сидеть и даже ходить было сложно. Бездумно поглаживая живот, Саша незаметно для себя, провалилась в воспоминания.
Кто его знает, что тогда сыграло решающую роль? Коньяк, переохлаждение и усталость или непробиваемая уверенность Берегового в своих действиях? Они и в самом деле в тот день поехали в ЗАГС — он не шутил, и подали заявление. Она не сопротивлялась, ловила на себе его нечитаемые взгляды, и тихо злорадствовала про себя. Надеялся, на отказ? А вот фигу тебе. Нет, она не думала, что он это все всерьез. Да и сама не планировала. Но, потом он повез ее к себе домой, как опять таки и обещал. О, да, этот мужчина слов на ветер не бросает. Он поил ее каким-то нереально вкусным чаем, бесконечно травил байки, и вообще не замолкал ни на минуту. Боялся не то тишины, не то того что может услышать от нее. А она и не собиралась его перебивать. Только наблюдала, завернувшись в плед с очередной чашкой, как он непривычно суетится на кухне и говорит, говорит, говорит. Удивительно, но сейчас его присказки и манера речи не задевали, а воспринимались вместе с ним одним целым. Она не помнила, как они оказались на диване. Поцелуи неожиданно стали самым логичным продолжением так странно начавшейся встречи на реке. Как они перешли в нечто более серьезное и горизонтальное, она тоже не заметила. А на утро уже не могла понять почему так долго они были в контрах?
Затуманенный воспоминаниями взгляд снова сфокусировался на злополучном пятне. Есть ведь еще пара недель, может переклеить обои? А что? Вполне успеем. Ну, из меня конечно помощник никакой, но руководить-то я могу. А Виталик и один справится. Уверена.
Изнанка Берегового оказалась для нее неожиданной и совершенно противоположной его публичной стороне. Это был заботливый и чуткий мужчина, главное ему об этом не говорить. И про пуговицы. Это тоже табу. Она хихикнула и окончательно вынырнула из своих дум. Но, ведь работает!
А еще он надежный, сильный и любящий. И совершенно не бабник. Ну вот ни разу. И зачем, спрашивается, такой имидж себе придумал? Взгляд сам собой переместился на тревожную сумку, собранную им лично и проверенную раз сто. Рядом лежал листок со всеми возможно нужными телефонами и конверт с деньгами. На всякий случай. Каждое утро, нет, не так. Каждый раз, перед уходом в рейс, а это могло быть любое время, и ночь и день, он по заведенному алгоритму проверял всё. Ощупывал всю ее взглядом, ну не только взглядом конечно. Саша опять хихикнула. В ответ на ее мысли, двойняшки как-то особенно неудачно перевернулись внутри и тело прошила горячая стрела боли. Девушка ойкнула, и попыталась поменять положение, но боль не отпускала. В довесок в туалет захотелось просто нестерпимо. Саша бросила взгляд на часы на стене, борт мужа уже приземлился, но дома он появится ещё не скоро. От досады она закусила нижнюю губу. Страх холодными щупальцами сжал все внутри. Так. Стоп.
— Тихо, тихо, — она, через боль, снова погладила живот, — я слышу, тщщщ, понимаю, но еще рановато. — Она сама не заметила как начала разговаривать с животом вслух. От звучащего голоса, пусть и своего, становилось легче. — Ведите себя хорошо. А то папа у вас ух! — Ей не к месту вспомнился старый мультфильм про Карлсона. И она улыбнулась сквозь накатывающую волнами панику. Мультфильмы стали ее наваждением на всё время беременности. Она, кажется, пересмотрела всё снятое за последние годы. Ее это необъяснимо успокаивало, да и малышам нравилось. Саша погладила живот еще раз.
Так. Что сначала…что сначала… Сначала нужно в туалет. Потом позвонить мужу. Потом…потом видно будет. Может рассосется… Она потихоньку встала. Боль поутихла. Но, ожидание, что она вернется, пугали. Живот ощутимо тянуло вниз, как за веревочку. Саша часто подышала. Ну, что? Пошли?
