– Есть еще одна причина, этого представления у контроля граничной службы, – продолжил я, вертя в пальцах сигарету. – Тебе, Наташ, было приятно ощущать себя женой графа Гилфорд, то есть моей женой. Пришлось даже на время отодвинуть в сторону Элизабет. Мне приятно твое желание. Конечно, будь ей, наряду…

– Не надо этих глупых фантазий, ваше сиятельство. Это уже слишком! – вспыхнула Бондарева. – Я замужем и у меня не могло возникнуть подобных фантазий!

– Да ладно тебе. Мне было приятно идти с тобой под руку. Приятна твоя находчивость и очень серьезная ментальная сила. Даже быть твоей батарейкой, пока ты вела атаку на них, тоже было приятно, – я успокаивающе взял ее ладонь.

– Все, хватит об этом. Идемте. Кстати, – штабс-капитан наклонилась, чтобы взять сумку, – не уверенна, что в отель стоит заселяться по нашим документам.

– В Лондоне есть места, где можно без документов, – заметила Элизабет, уже имевшая подобный опыт. – Правда, условия там могут быть не очень комфортные.

– Это где-нибудь в гадких района вроде Брикстона или Уайтчепеле? – полюбопытствовал Бабский, державший сумку Стрельцовой.

– Здесь будет чуть иное решение, – сказал я, направляясь к подъемнику, где уже собиралась очередь. – Позже поясню.

Говорить о ближайших планах при Бабском я не хотел. Насчет выбора жилья – этот вопрос мы обсуждали довольно детально с Варшавским, и в папке, которую дал мне Елисей Иванович имелась карта с указанием мест, где мы могли бы разместиться в относительной безопасности. Там было указание на несколько отелей и квартир, удобных для съема. Я склонялся к варианту именно с квартирой. Кроме того, не позднее чем сегодня к полудню в одной из ячеек камер хранения железнодорожного вокзала на Майл-Энд, должны была появиться свежая информация для нас, а также оружие и средства связи. Та камера хранения на Майл-Энд должна была стать для нас как бы основным способом передачи тех сообщений, которые опасно передавать через эйхос. Потоки информации с эйхосов в Лондоне и крупных городах Британии контролируются довольно плотно. Наши агенты, со слов Варшавского, ни раз оказывались на грани провала из-за слишком вольного пользования эйхосами.

– Элиз, что ты можешь сказать об Майл-Энд? Если остановиться где-нибудь там, не слишком далеко от вокзала. Хорошее место? – спросил я, пока Бабский стоял в отдалении, любуясь с галереи нижним залом.

– Место так себе. Когда я училась в колледже, жила примерно в том районе. Рядом Уайтчепеле – район, где мой брат всерьез страдал несколько раз. Тогда мы еще снимали с ним одну квартиру. И у меня там были проблемы, в этом Уайтчепеле, – Элизабет порозовела в щеках, и я понял, что она не хочет вспоминать что-то связанное с той частью Лондона.

– Тем не менее, нам хотя бы на начальном этапе нужно выбрать что-то близ вокзала Майл-Энд. Есть там квартирка… – адрес я называть не стал, хотя держал его в голове. – Сначала едем туда. Отдохнем с дороги, сложим ближайшие планы. Возможно, информация о Майкле уже появилась в ячейке на вокзале. Если нет, то вся надежда на наших менталистов, – я покосился на Бондареву, зная об их методике поиска человека по карте местности. – И как я обещал, Майклом займемся в первую очередь, – заверил я Элиз.

– Спасибо, мой демон! – Стрельцова порывисто обняла меня, ее поцелуй обжег мою щеку, потом губы. – Я тебя очень люблю!

– Идемте уже! – второй раз повторила штабс-капитан и направилась к дверям подъемника.

Бабский, наверное, слышавший ее ментальный сигнал, тут же отошел от края террасы и поспешил к нам.

Из порта «Heaven's Gate» нам не удалось уехать сразу – произошел казус с Бабским, наложивший некоторые последствия на все следующие дни нашей операции.

Когда платформа подъемника со скрипом и скрежетом спустилась и открылись двери в многолюдный зал, Алексей Давыдович смахнул со лба курчавую прядь и сказал:

– Извиняюсь, отойду на минутку. Надо, – он кивнул в сторону туалета.

– Ждем на улице у выхода на… – я на миг задумался, вспоминая схему этой части города.

– На Гэп-роуд, – подсказала Элизабет. Поручик еще не успел отойти, как Стрельцова не упустила случая подковырнуть его: – Я же говорила, он засранец! Вечно мучает нас своей туалетной проблемой. Как бы не началось у него это недержание в боевой обстановке.

Мы вышли на Гэп-роуд. Выход располагался напротив центрального портала башни, и здесь имелась удобная стоянка эрмимобилей столичного извоза. Я хотел сразу нанять синий «Percheron», но решил повременить – интуиция подсказала, что Бабский не появится так скоро, как того бы хотелось, а также она, родная, нашептывала, что сегодня нас ждет веселый день.

Мы простояли на парковке минут десять, если не пятнадцать. Я успел скурить сигарету, полюбоваться внушительной и страшной громадой «Heaven's Gate», нависавшей над нами решетчатыми фермами. Понаблюдать за дирижаблем атлантических линий – он швартовался к длинной стреле причала. Заодно я расспросил Элизабет о Майл-Энд.

Время шло, а Бабского все не было.

– Наташ, где этот засранец?! – полюбопытствовал я, зная, что у штабс-капитана с Бабским есть кое-какая ментальная связь.

Бондарева приложила ладони к вискам, сосредотачивалась пару минут, потом сказала:

– Он ходит по второму ярусу, кажется, собирается спускаться. Не понимаю, чего он там делал. Туалет же внизу! Сейчас попытаюсь потребовать его сюда – должен услышать.

– Не надо, – остановил я ее. – Пойду встречу его. А лучше, идем вместе, поможешь найти. Элиз, постой пока здесь на случай, если мы с ним разминемся.

Помощь менталистки мне не потребовалась: когда мы вошли в зал и, огибая группу азиатов, направились к лестницам, Бабский сам попался на мои глаза. Как ни в чем ни бывало Алексей Давыдович стоял возле кофейного автомата и… – вот это было неожиданностью! – разглядывал что-то на штуковине, очень похожей на эйхос.

– Видишь? – я придержал Наташу за локоть.

– Вижу, – отозвалась она, отступая влево, чтобы пропустить багажную повозку. – Кажется, у него эйхос! Откуда, Александр Петрович?!

– Вот это нам и предстоит выяснить. Откуда у него, черт возьми, эйхос, если этой штуки не должно быть ни у кого! Императорский конфидент предупреждал, и я вам говорил об этом дважды! – негромко, но с досадой сказал я. Если у поручика Бабского остался российский эйхос, то это грубейшее нарушение – он мог подставить всю нашу группу. Получается Лешенька проигнорировал мой запрет на эйхосы. По свойственному ему легкомыслию или были у него серьезные причины: – Теперь ты понимаешь, что у меня были кое-какие основания подозревать этого гуся? – спросил я Наталью. – Он вполне может вести двойную игру. Если наш веселый виконт сейчас выйдет с кем-нибудь на связь, можешь почувствовать хотя бы примерно суть разговора и кто его контакт? Хотя бы в самых общих чертах, Наташ.

– Только очень общих, – с сомнением сказала Бондарева, и вся напряглась – я это почувствовал на тонком плане, перенеся туда часть внимания.

– Хоть ты, Саш, и объяснял, но все равно я категорически не понимаю, зачем ты взял его в группу! – продолжила она, тихонько двигаясь вдоль касс региональных рейсов. – Это же немыслимо, тянуть за собой на такую операцию человека, который может оказаться предателем!

– Для того и взял, чтобы он вскрыл себя. Пока всю, имеющую значение информацию, я держу в голове и не посвящаю в нее даже Элизабет, чтобы она по неосторожности не сболтнула. А раз так, Бабский не опасен. Не опасен пока. Я наблюдаю за ним, быть может он проявит кем он послан и какие его задачи.

– А если он прямо сейчас на нас кого-то наведет? Думал об этом? – Бондарева тихонько двинулась к лестницам.

– Знаешь, сколько может быть этих «если»? Он не знает куда именно я везу группу, и до вылета из Стокгольма он знать не мог, что мы прилетим в «Heaven's Gate». На вимане у него не было возможности выйти на связь, так что пока эти опасения преждевременны. И есть еще кое-что, почему я не слишком опасаюсь его действий в рамках операции, – я придержал Бондареву, понимая, что она старается обойти его сзади и приблизиться, – у меня есть основания думать, что он не имеет отношения к бритишам, – о том, что я подозревал, будто Бабский связан с Глорией, я предпочел Наташе не говорить.