Первой дала слабину вдова конунга. Она, кажется, действительно поверила, что молодой и не блистающий умом ярл со страшной силой жаждет власти и готов ради титула развязать в Морских Землях гражданскую войну. Впрочем, Олег узнал о подоплеке событий только утром, когда женщина озвучила ему полный расклад всех политических и материальных «pro et contra»[20] и сделала предложение, которое по крайней мере стоило обдумать. Ночью же, когда она тайком прокралась в его покои, Эбур лишь понял, наконец, что его неспроста и не из одного лишь уважения пригласили поселиться в замке конунга. Догадался он и о том, что ставки, по-видимому, чрезвычайно высоки, раз предлагать цену пришла такая женщина. Но это все он обдумал и разложил по полочкам позже, а тогда, когда дверь тихонько скрипнула, и в неверном свете зажженных свечей перед ним возникла Богиня Соблазна, - Сьёфн, Сиф или, скажем, Фрейя[21], - он знал одно: отказываться от удовольствия трахнуть саму Саксу Вороное Крыло, с его стороны было бы настоящим преступлением. Ну, он и не отказался.
Сакса была еще довольно молода. Насколько он помнил памятью Эбура, ей было где-то под тридцать, и она уже лет десять являлась женой конунга. Теперь уже, разумеется, вдовой. Но дело в том, что выглядела она, даст бог, на двадцать. Крайне редкий феномен для этой эпохи, если только это не было результатом какого-нибудь хитрого колдовства. В конце концов, он и сам нежданно-негаданно оказался магом-пиромантом, так отчего бы не предположить, что в этом мире есть и другие ведьмы и колдуны, и некоторые из них способны влиять на внешность и здоровье? Эбур ничего об этом не знал, но его на самом деле никто магии и не обучал. Так что Олег теперь мог предполагать все, что угодно. А по факту, сбросив на пол тяжелый, подбитый мехом плащ, Сакса предстала перед ярлом Гундберном совершенно голой, сиречь нагой, и видит бог, ей было, что показать заинтересованному в хорошем сексе мужчине. Высокая и все еще стройная, несколько отяжелев с годами лишь там, где следует, - то есть, в груди и бедрах, - она была писанной красавицей, напомнившей Олегу валькирий, какими их изображала фантазия современных ему художников в двадцать первом веке. Однако дело было не только в красоте, а в том, что, предложив ему себя, Сакса начала торг сразу с очень высокой ставки.
Позже Олег предположил, что вдова конунга отчаянно спешила, и, вероятно, не случайно. Она прожила с покойным Радвальдом почти десять лет, но детей ему так и не родила, из-за чего, собственно, и возник сейчас кризис власти. По традиции, в Морских Землях конунга выбирал Великий Круг, но, если у почившего венценосца, оставался сын-наследник, то вне зависимости от его возраста именно этот мальчик стал бы приемником свое отца. Его практически автоматом, - и тоже согласно традиции, - выбрал бы конунгом Великий Круг. Ну, а вдова Радвальда, соответственно, осталась бы при нем регентом. Однако конунг погиб, не оставив наследника, и теперь женщине приходилось спешить, чтобы опередить других участников торга и, разумеется, «идти на жертвы», чтобы сохранить свои власть и влияние. Вот она и заявилась ночью в комнату Эбура, что было скорее хорошо, чем плохо. Ведь она же не убивать его пришла, а соблазнять. И Олег был бы последним дураком, если бы не воспользовался такой оказией и не отымел первую красавицу Морских земель. Как там говорили на его бывшей родине? Воровать, так миллион, ебать, так королеву!
***
Торг продолжался довольно долго: целых пять дней. Открытые дебаты, едва не доходившие до мордобоя и поножовщины, сменялись кулуарными перешептываниями, когда за закрытыми дверями без криков и брани одни игроки предлагали цену, а другие вносили в нее свои «поправки и замечания», порой в значительной мере менявшие итоговую сумму, не всегда, впрочем, выраженную в золоте. Олег как мог участвовал в этом празднике жизни, но при этом отдавал себе отчет в том, что основную работу выполняют его нынешние ближники – брат его покойной матери хэрсир с острова Ян-Майен Фарульф Орлиный Котёл и хольдары[22] с Длинного Вейда Куно Эф и Скагул Тост. Разумеется, Олег на их счет не обольщался. Он понимал, что, прежде всего, они стараются для себя любимых и совсем немного для него. Ровно настолько, насколько их жизнь и благополучие могли зависеть от того, что и как будет происходить с Эбуром по итогам сделки. Утешало одно - избавиться от своего ярла в нынешних обстоятельствах они не могли. То есть, об убийстве речи пока не шло ни при каком раскладе, и это давало Олегу возможность не то, чтобы их контролировать, но в известной мере сдерживать их аппетиты. Добиться этого было непросто, но в его пользу работал тот факт, что интересантов было трое, и что их интересы не могли совпадать полностью. Все это, как, впрочем, и то, что и он сам не сидел на попе ровно, позволяло ему надеялся, что совсем уж откровенно его не сольют. Во всяком случае, не сейчас и не здесь, и значит, что-то да выторгуют не только для себя, но и для ярла Гундберна. Ну а бодаться за власть и влияние он станет с ними много позже, когда они уже вернутся домой.
«А дома, - думал он, - и стены помогают».
Да и сторонников в Норланде найти ему будет куда проще. В особенности, на архипелаге. Хэрсиры с малых островов Гряды скорее выступят за него, чем за каких-то левых дядек, тем более что на его стороне Происхождение, Военная Слава и Традиция, а на стороне его контрагентов только хитрость и торговые связи. Тоже, к слову сказать, немало, но все-таки недостаточно, поскольку там в Норланде он все-таки природный ярл, а не просто так погулять вышел. Однако не даром говорится, что человек предполагает, и только боги располагают, а боги, как видно, не то, чтобы его не возлюбили, но и не покровительствовали Эбуру в полной мере. Во всяком случае, они позволили его шельмам-ближникам, обдурить своего «родича и господина», да так элегантно, что и придраться практически не к чему. Напротив, он им еще и должен остался.
- Мы договорились, - сообщил Куно Эф, оторвавшись наконец от кубка, за который схватился, едва троица собралась в апартаментах Эбура.
«Грамм шестьсот одним махом! – впечатлился Олег, оценив на глаз вместимость посуды. – И ведь это не обычный эль, а ячменное вино![23]»
Честно сказать, это оказался один из тех напитков, о которых Олег раньше даже не слышал. Темный, густой и крепкий эль сбивал с ног даже испытанных алкашей. Не с одного кубка, разумеется, но после трех-четырех наверняка, в особенности, если пить, не закусывая. А зачем закусывать, если эль по общему мнению – это жидкий хлеб? Впрочем, самому Олегу ячменное вино понравилось. Вкус насыщенный и терпкий и хорошо согревает во время морского перехода по стылым водам. Однако, насыщая и освежая, ячменное вино бьет в голову и мешает трезво мыслить. Во всяком случае, Эбур от него довольно быстро пьянеет, чего не скажешь о его ближниках, которые без эля не ведут ни одного серьезного разговора. И сейчас, учитывая важность обсуждаемой темы, перед гостями был выставлен небольшой бочонок объемом в половину стандартного анкера. То есть, приблизительно, 12–15 литров.
«Упьюсь, - констатировал Олег, прикинув выносливость своего еще не вполне оправившегося от ран организма. – Пусть лучше они пьют, а я попытаюсь саботировать!»
- Итак! – сказал он вслух. – Каков итог?
- Что ж, - ответил ему «добрый дядюшка» Фарульф, вытирая рукавом усы и отставляя свой кубок в сторону, а вернее, пододвигая его ближе к своему подельнику Скагулу, взявшемуся разливать по новой, - думаю, мы неплохо поработали, мой ярл. Уверен, результат вам понравится.
«Значит, все-таки слили…» - тяжело вздохнул Олег мысленно, но внешне ничем себя, как кажется, не выдал, даже глоток эля сделал, надолго приложившись к кубку, но выпив при этом на самом деле самую малость.
- Рассказывай, Фарульф! – сказал он вслух, возвращая кубок на стол.
И Фарульф рассказал.
Ну, что тут скажешь! Красивый план. Просто зашибись, какой план. И договор прилагается из тех, какие хрен нарушишь.
