Клара раздвигает ветки, двигаясь быстро, чтобы убежать от страха, который, как ей кажется, подкрадывается к ней сзади.

– Ты уверена, что Хуэй здесь? – спрашивает она, переходя ручей вброд.

В густой листве позади нее раздается пронзительный крик, но тут же обрывается.

Клара вертит головой, пытаясь найти источник звука, но он как будто шел отовсюду сразу.

– Ху? – кричит она, бросаясь обратно тем же путем, каким пришла. – Ху!

Корни цепляются ей за ноги, шипы впиваются в лицо, оставляя на нем мелкие капельки крови. Она выбегает на поляну, вытирает мокрый лоб.

– Аби… где…

Тяжелая рука ложится ей на плечо.

Резко обернувшись, она видит Гефеста. Тот, возвышаясь над Кларой, держит в руках странное коническое приспособление, из которого торчат длинные антенны. Клара испуганно отскакивает, спотыкается и падает на мягкое место. Падение причиняет ей острую боль.

– Тебя не должно здесь быть, – заявляет он басом.

Из-за спины Гефеста появляется Тея, к ее ноге жмется маленький мальчик. У него светлые волосы, взъерошенные и мокрые, а карие глаза, хотя и широко раскрытые, смотрят как сквозь туман. На мальчике белоснежное одеяние, местами мокрое. На вид ему лет восемь – это возраст, в котором в деревне появляются дети.

Лицо его странно пустое.

Всего в футе от Клары стоит под деревом Хуэй, держит на вытянутых руках маленькую металлическую коробочку и безудержно дрожит. Голова у нее опущена.

– Что случилось? – спрашивает ее Клара.

– Я не велела вам идти сюда, – перебивает Тея.

– Я слышала крик.

– С нашим юным другом случилась небольшая неприятность, – говорит Тея, указывая на окровавленную повязку на предплечье мальчика. – Я обработала его рану, и мы готовы продолжать наше путешествие.

Клара бросает взгляд на повязку, понимая, что она слышала не мальчика.

– Это кричала Хуэй, я слышала ее голос.

– Ты ошибаешься.

Клара каменеет. Ей не верится, что Тея может говорить неправду, тем более так нагло. Обычно если она не хочет что-то говорить Кларе, то просто игнорирует ее вопрос или переводит разговор на другую тему.

Клара переводит взгляд на Хуэй, надеясь, что та поддержит ее, но она лишь опускает глаза.

– Как ты? – спрашивает она.

– С ней все в порядке, – нетерпеливо перебивает Тея. – Со мной все в порядке. С мальчиком все в порядке. Хватит вопросов. Нашему юному другу пора знакомиться с родителями, а то будет поздно.

Гефест убирает с пути Теи низко висящую ветку. Она и мальчик проходят, Гефест отпускает ветку, и та с треском летит прямо в лицо Кларе, которая едва успевает увернуться.

Она бросает сердитый взгляд на Гефеста, но тот ничего не замечает. Он не нарочно. Наверное, он просто забыл, что она идет следом.

– Осторожнее, Гефест! – говорит Тея и через плечо указывает большим пальцем на Клару и Хуэй, которые плетутся за ними.

Он бросает на них равнодушный взгляд, в котором не видно желания извиниться.

Клара испуганно мешкает. Она никогда еще не была рядом с Гефестом и теперь чувствует себя так, словно подошла к самому подножию горы, которую раньше видела только издали. Гефест на целую голову выше Теи, все его тело – одни сплошные мышцы; его огромные плечи облепляет пыльца, которую вырабатывают лианы, свисающие со стоек на потолке.

Но главное, что отличает Гефеста от жителей деревни, – это не телосложение, а глаза. Они совсем чужие – лишенные искры, света. Человечности. Они похожи на глубокие провалы, на дне которых копошится что-то страшное.

– Я не видела тебя несколько недель, чем ты занимался? – нежно спрашивает у него Тея. Так нежно она не говорит ни с Кларой и ни с кем другим.

Старейшины идут рядом, их разделяет всего дюйм. Тея, как всегда, держит спину прямо и голову несет гордо, зато Гефест согнул плечи и склонил голову так, чтобы ей не приходилось вытягивать шею, глядя на него снизу вверх. От их любви друг к другу, кажется, даже воздух вибрирует.

– Мать просила меня проверить купол, нет ли в нем трещин, – говорит он, приподнимая странное приспособление, которое несет в руке. – С помощью вот этой штуки. – И он с детской гордостью добавляет: – Я сам ее сделал.

Из-за их спин Клара видит беспорядочное переплетение проводов и мигающих лампочек. Тея как-то сказала ей, что до тумана Гефест был биологом, а после конца света освоил инженерное дело. Если бы не его мастерство, у них вообще не было бы технологий. Большая часть оборудования осталась в запертом наглухо Блэкхите, но Гефест сумел склепать кое-какие приборы из деталей, которые насобирал по всему острову.

– Почему ее беспокоит купол? – спрашивает Тея, бросая тревожный взгляд на купол над ними. – С ним что-то не так?

Купол должен стать последним убежищем для островитян в том случае, если туман прорвет защитный барьер, но сооружению уже больше ста лет, а чинить его нечем – материалов нет.

– Да нет, я ничего такого не заметил, – говорит Гефест. – Наверное, мать просто хочет занять меня чем-нибудь. Она считает, что моим мозгам полезно иметь цель.

Тея понимающе кивает.

Туман обессмыслил почти все научные исследования на острове. Одни ученые опустили руки сразу, другие продержались еще немного, но все равно сдались. Остались только Гефест и Тея – они терпят, потому что верят: у них есть будущее. Тея каждый день корпит в своей лаборатории, шаг за шагом продвигаясь к восстановлению Блэкхита, а Гефест, как всегда, служит матери.

Пока он нужен Ниеме, ему и в голову не придет бросить науку.

Видя, что старейшины заняты друг другом, Клара подходит к Хуэй, которая держит металлическую коробку. Коробка размером с дыню, сильно помятая, с небольшой крышкой. Клара не знает ни что в ней, ни откуда она у Хуэй.

– Я знаю, это ты кричала, – вполголоса говорит Клара подруге. – С тобой все в порядке? Что случилось?

Хуэй бросает на нее быстрый взгляд, но тут же снова опускает глаза. Она молчит с тех пор, как все вышли на просеку.

– Почему ты не хочешь поговорить со мной? – настаивает Клара. – Я что-то не так сделала?

Хуэй наконец смотрит прямо на Клару. Вид у нее потрясенный и какой-то пристыженный, как будто она очень хочет оказаться где-нибудь подальше от этого места. Помотав головой, она ускоряет шаг, оставляя подругу удивленно стоять на месте.

– Что с ней не так? – мысленно спрашивает у меня Клара. – Почему она такая?

– Ты же знаешь, я не могу делиться с тобой ее мыслями, – отвечаю я. – Завтра с ней все будет в порядке. Это просто шок, и ничего больше. От того, что ты будешь приставать к ней с вопросами, ничего не изменится.

Стеклянная дверь распахивается перед ними, и вся компания оказывается на станции канатной дороги, расположенной на вершине вулкана. Поскрипывает, покачиваясь на кабеле, кабинка, шестеренки, приводящие ее в движение, блестят от свежей смазки.

Тея окидывает конструкцию придирчивым взглядом, и не зря. Эту дорогу более двухсот лет назад построило давно забытое правительство, которое планировало превратить остров и бывшую военно-морскую базу на нем в аттракцион для туристов. Но дорога больше ста лет стояла заброшенной, о чем свидетельствуют облупившаяся краска и ржавчина на кабине и металлических опорах.

Мы отремонтировали ее, как могли, но она все равно то и дело ломается, и каждую вторую-третью поездку кто-нибудь повисает на половине пути в ожидании помощи.

– Надо осмотреть каждую деталь этого механизма, – говорит Тея, и ветер треплет ее грязную футболку.

– Что искать? – спрашивает Клара, опускаясь на четвереньки и заглядывая под дно кабины.

– Любое указание на то, что мы можем разбиться насмерть сразу после начала движения, – коротко отвечает Тея.

– Как оно выглядит?

– Надеюсь, что мы поймем, если увидим.

– Все не так плохо, – заявляет Гефест уверенно и первым ступает на борт. – А если какой-то непорядок и есть, мы все равно ничего не можем с ним сделать. Так что давайте заходите.