Решительно присев ко мне на диванчик, он взял аккуратно длинными пальцами чашку с крокусом, заботливо поданную Талхиль, и сказал:

— Госпожа Вэлис, я не буду сейчас акцентировать внимание на том, что вы полностью привели мои вещи в ненадлежащий вид. Это пусть останется на вашей совести. Меня интересует другое. Каким образом вы раскрасили ткань так, что ее не берет ни одно химическое вещество?

Я правдиво ответила:

— Личная особенность бытового мага, — и нехотя добавила: — Не волнуйтесь, результат недолговечен. Звёзды исчезнут примерно через неделю, а вот кружевные элементы останутся.

— Ясно, — кратко ответил маг и погрузился в свои мысли, попивая ароматный напиток.

Мне стало неловко. Мы сидели практически вплотную, и я невольно обратила внимание на длинные густые ресницы, откидывающие тень на бледные высокие скулы мужчины. Да, похоже, алхимик на улицу совсем не выходит. Даже я, всего несколько дней пробывшая на Торнтоне, обзавелась лёгким загаром. Здесь же была ровная светлая кожа, которой мечтала бы обладать любая девушка; темные брови контрастировали со светлыми вьющимися волосами, выдавая породу. Стоило признать, при ближайшем рассмотрении маг был хорош, если молчал и не проявлял свой паршивый характер. Подумав, я решила игнорировать нежеланного соседа. Он и сам не стремился к общению, хотя Талхиль и пыталась его разговорить. Она забрала из рук Граа чашечку, принимая соблазнительную позу и предлагая томным голосом сладости, стоявшие на столе. Маг, казалось, ее не слышал, впрочем, как и остальных, полностью погрузившись в какие-то свои мысли.

— Опять что-то начнет изобретать, помяните мое слово, — шепотом сказал мэтр Дэвуш, — кивая на безмолвного алхимика. — Поверьте — это будет прорыв в науке!

Мэтр Герон потянулся, встал со своего места у игрового столика и, поцеловав руку Катурине, сказал:

— Чудесный вечер. Вы снова выиграли, несравненная, — на что госпожа Галсс зарделась от удовольствия. — Видимо, мне повезет в любви, — играя бровями, провокационно намекал галантный кавалер в лице престарелого проклятийника, что крайне не понравилось его соседу. Онор Катавасси поморщился и с неодобрением наблюдал ухаживания за своей, по всей вероятности, дамой сердца. Взгляд его помрачнел и заметался по комнате, останавливаясь на Море.

— Может, госпожа Ланс нам исполнит что нибудь? — с надеждой спросил лекарь.

Мора охотно подошла к музыкальному инструменту, поставила ноты и запела. Ее голос, мягкий и обволакивающий теплом, проникал в каждую клеточку организма. Сирена пела — и моя душа вместе с ней. Перед глазами вставали широкие равнины Гайо, освещенные солнцем. Чудилось журчание ручья и шепот листьев густых лесов. Охватило ощущение покоя и гармонии, хотелось дарить радость окружающим и делиться своими эмоциями. Не помню слов, о чем было произведение и как долго продолжалось: мне хотелось, чтобы оно не заканчивалось. Когда отзвучала последняя нота, все сидели оглушенные, а Квит, подбежав к провидице, с восторгом прижался к ее руке:

— Это было изумительно, — произнес боевик, завороженно глядя на Мору.

— Никогда не слышала, чтобы вы так пели, — утирая платком глаза, сказала будто помолодевшая Сонея, а мэтр Дэвуш, сидел, приоткрыв рот, и все не мог подобрать слов.

Мора загадочно улыбнулась, не выпуская ладони из рук любимого, и перевела взгляд на собравшуюся компанию.

— Открою вам секрет: так поет сирена, когда счастлива и когда ее чувства взаимны.

— Просто нечто невероятное, вы согласны? — оживленно вмешалась в разговор Талхиль, пытаясь привлечь внимание Граа к себе. Все сразу наперебой стали комментировать свои ощущения, завязалась оживленная дискуссия о силе музыки и ее влиянии на человека.

Я же сидела, все ещё под впечатлением от услышанного, глядя на игру огня в камине. Все заботы отошли на второй план, и даже шум от разговора меня не беспокоил. В мечтах я была замужем за Киприото. Наши дети резвились на лужайке перед большим светлым домом (я такие видела в журнале), а мы сидели, обнявшись. Тепло его тела согревало, мерное дыхание убаюкивало, обещая безопасность и покой. Я почувствовала, что начинаю клевать носом, опуская голову на плечо любимого.

— Госпожа Вэлис, я надеюсь, вы не всерьёз собрались здесь спать? — в мои грёзы влез сухой желчный тон. — Жду вас завтра в своей лаборатории. В два, я думаю, будет в самый раз. — прозвучал приказ. — И я не потерплю непунктуальности. Мне дорого мое время.

Я только захлопала глазами, ещё не придя в себя после сладостных мечтаний, потом залилась краской, осознав, что практически навалилась на своего соседа по дивану. Какой стыд! А затем до меня дошло сказанное, и я возмутилась: больше не тому, что меня, не спросив, обязали идти куда-то, а самим тоном, который не предполагал возможности отказа. Поэтому я нарочито лилейным голосом протянула:

— Ну, не знаю. У меня были такие планы на завтра! Хотела сделать маникюр, принять расслабляющую ванну, прогуляться по городу. А тут вы со своей просьбой, — выделила я интонацией последнее слово, но, видя, что в глазах мэтра разгорается бешенство, решила не перегибать палку: все же мне тоже нужна была эта встреча. Плюс взыграло любопытство: что ему понадобилось от меня? Поэтому, я небрежно кивнула:

— Ладно, раз уж вы так настаиваете, придется пересмотреть свой график. Ждите меня в два.

На алхимика я уже боялась смотреть, чувствуя, как учащается его дыхание и предполагая, что сейчас услышу много чего интересного о себе, но, на удивление, он быстро успокоился. Поднявшись, Граа попрощался со всеми, кинув мне скупое: "До завтра".

Я пожала плечами, поймав злющий взгляд Талхиль. "Пора запасаться оберегами, — подумалось мне, — эта красотка мелочиться не будет".

Я поспешно встала и, сославшись на усталость и необходимость готовиться к лекциям, быстро выскользнула за дверь.

Дома я прижала портрет Киприото к груди, жалуясь на то, как непросто быть одной. Каждый норовит обидеть! Вот был бы ронг рядом, вряд ли Граа так со мною бы разговаривал, да и Талхиль тоже. В конце концов, я уснула с мыслью, что всем нравиться не возможно.

Лаборатория

На следующий день я решила, что дальше прятать новый костюм глупо, да и, каюсь, хотелось немного произвести впечатление и доказать местному обществу (особенно одному небезызвестному алхимику), что я тоже имею таланты и вкус. Поэтому, с удовольствием облачившись в юбку-брюки, светлую блузку и удлиненный пиджак, отправилась на занятия. Встреченные взгляды студентов и преподавателей, немного удивленные и большей частью выражающие одобрение (а где-то и зависть), пролились бальзамом на мое самолюбие. Я выглядела превосходно и, зная об этом, гордо шествовала, высоко задрав подбородок. Конечно же, судьба не могла не спустить меня на землю. Как неодобрительно иногда говорила тетушка: "Нечего нос задирать до звёзд — корона слетит". Так и получилось: неровная брусчатка сделала свое чёрное дело. Шаг — и я поняла, что лежу на холодном камне. Больно ныли от удара конечности, но материал из сорса оказался действительно прочным — обошлось без дыр. Кряхтя, приподнялась, отряхнулась: "Все, все! Поняла, буду вести себя скромнее", — мысленно пообещала я Светлым богам и, прихрамывая, поплелась на занятия, под смешки студентов.

Все время, пока шли пары, я не находила себе места от нетерпения. Когда, наконец, настал час икс, я наспех сложила учебные материалы, отпустила первокурсников-зельеваров и отправилась в секретную лабораторию Граа. Почему секретную? Да потому что, у кого я ни расспрашивала сегодня о ее месторасположении, никто толком так и не ответил. Все пожимали плечами и шепотом интересовались, зачем мне туда. Даже зашедший по моей просьбе залечить ушиб мэтр Катавасси только развел руками: " Мне как-то не приходилось заходить к Граа. Не дергайтесь, — сказал он грозно, когда я, зашипев от неожиданной боли, принялась отползать от лекаря. — Что вы, как маленькая? Сейчас немного пощиплет, зато через минуту будете скакать, как горный турук."