– Кто тама? – Голос тонкий такой, визгливый.

– Ты Чарли?

– Зависит от того, кто спрашивает.

– Я это, от Джимми, – отвечаю.

Дверь немного приоткрылась, но цепочку хозяин пока не снял. А из щели один глаз на меня уставился, подозрительно так:

– Какого Джимми? Никакого я Джимми не знаю.

– Знаешь. У которого магазин на Мёрмэйд-авеню.

– Шёл бы ты отсюда, рыба. А то как бы чего не вышло.

Парень попытался закрыть дверь, но я успел всунуть в проём свою ногу.

– Слушай, – собирая последние крупицы терпения, сказал я, – Джимми выставили пару дней назад. И он был бы тебе очень благодарен, если бы ты хоть краем уха слышал, не сбывает ли кто краденого золота.

– Краденое золото постоянно кто-то сбывает. Не одного Джимми ограбили на этой неделе. Так что ты не по адресу обратился, рыба. Я ничего такого не знаю.

Он навалился на дверь плечом, сдавив мой ботинок. Ну, думаю, хватит терпеть. Саданул я по двери плечом – цепочка только в сторону отлетела. А что? Я среди портовых грузчиков один из самых сильных буду. В общем, отскочил Чарли от двери, метнулся было к окну, но я его быстренько образумил. Сгрёб за шиворот, уложил на пол и говорю, вежливо так:

– Значит, так, паскуда. Или ты мне говоришь, где мне искать грабителей, или я сворачиваю тебе челюсть.

– Не знаю я ничего о твоих грабителях, рыба! – заорал Чарли. – Помогите!

Что мне было делать? Дал я ему в рожу, легонько так, у него только челюсть на сторону сползла. Мычит он, слова сказать не может, челюсть обратно не возвращается. Испугался, видно, глазами вращает. Ну, мне не впервой челюсть вправлять – вправил и ему. Наверное, не очень это приятно было, ну да и я не доктор. В общем, как челюсть на место встала, он попробовал было что-то крикнуть, но я как кулак поднял, так он сразу и заткнулся.

– Умница, – говорю. – Соображаешь быстро. Мог бы и быстрее, ну да ладно. Ну как, скажешь, где мне грабителей искать, или повторим?

– Скажу! Не надо ничего повторять! – заверещал Чарли. – Не знаю, где они живут, и кто такие, но сегодня у них встреча со старым котом Айзеком. Через три часа!

– Где?

– Уиллоубрук, сто двадцать!

Час от часу не легче. Если в районе безбожников меня тормознули через несколько минут, то у кошатников и вовсе порвут на клочки. Котомордые ублюдки не стесняются заходить даже в Бруклин, и последняя стычка – тому доказательство. Что же делать?

Прежде всего, надо было раздобыть машину. Уж на ней всяко дальше уеду, чем пешком дойду. Но где? Родители мои давно ушли на глубину, друзей перестреляли, попросить не у кого. В банк с моими пятью баксами в кармане не пойдёшь. Остаётся одна лишь организация, достаточно могущественная и властная – Орден Дагона. К ним может обратиться любой… Правда, они и в ответ потребуют немало.

Пока я размышлял над этим, дверь в квартиру Чарли приоткрылась, на пороге показалась дамочка в халатике и бигудях. Глянула она на нас, да как завопит во всю глотку, и тут же в коридоре открылась ещё одна дверь, а потом ещё. Выйти по-хорошему мне явно не светило, так что я вспомнил попытку Чарли вылезти из окна и рванул туда же. Поднял створку – и правда, за окном оказалась пожарная лестница. Вылез я на неё, значит – ну, попутно раму из окна немного вывернул, а то великоват я для таких окошек – и ну бежать. По лестнице вниз, спрыгнул во двор, а там срезать, перелезая через заборы. Проламываясь, если уж на то пошло – заборчики-то тоненькие, деревянные… Где-то завыла полицейская сирена, но я не останавливался. Добежал до надземки, взбежал на станцию – а там как раз поезд. Прыгнул в вагон, только меня и видели. Граждане, конечно, напугались, когда рыболюда увидели, многие сразу из поезда вышли, ну да мне уже наплевать было.

Вышел я в Бруклине, и сразу направился в Орден. Добрался без приключений, постучал в высокие чёрные двери и вошёл. Зал, как всегда, пустовал, а священник, отец Агостино, стоял у амвона. Я кепку с головы стащил и подошёл к нему.

– Отец, мне нужна помощь, – говорю.

– А, это ты, Джо, – обрадовался святой отец. – Рад тебя видеть. Ну как, не решился ещё принести третью клятву Дагону?

Был за мной такой косяк. Принёсшие первые две клятвы начинали меняться – ну, как я – но в воду надолго уходить не могли, ибо нуждались в суше. У принёсших же третью клятву начинались необратимые изменения. Как у владельца ювелирной лавкой, например. Таким была одна дорога – в море, и оставалось лишь ждать, когда оно призовёт. А уж если море призвало, надо всё бросать и идти.

Я третью клятву давать не спешил. Глубины – это, конечно, хорошо, но я ещё и тут не пожил.

– Нет ещё, святой отец, – отвечал я, потупившись. – Я к вам за более земной помощью.

– Какой же, сын мой?

– Слышали, что два дня назад постреляли тут двоих наших?

В общем, изложил я ему суть дела. Отец Агостино послушал меня, нахмурился и сказал:

– Дело ты затеваешь вроде бы и праведное, но можешь ли ты его исполнить? Ты ещё не решился стать глубоководным, чтобы браться представлять Орден, как и всю общину в чужих районах. Да и клятву Дагону о мести ты дал ответственную, серьёзную – а ну как не справишься? Навлечёшь беду на весь наш район.

Поняв, куда он клонит, я сказал:

– Готов я принести третью клятву, святой отец. Лишь бы прок был.

– Прок будет. Обожди, сын мой.

Отец Агостино принёс священную Книгу Дагона, и мы принялись за клятву. Долго читали её – священник первый, я повторял. Наконец, святой отец взял меня за руку, вывел из Ордена через задний вход, который над водой залива нависал, и сказал:

– Прыгай, сын мой.

Я и прыгнул. Как был, в одежде. И когда под воду ушёл, такая благодать на мою душу опустилась, что не высказать. Словно новые силы обрёл. Стал будто бы воду лучше чувствовать.

Выплыл я на берег, а отец Агостино мне уже ключи от машины протягивает:

– Бери мой грузовик, – говорит. – Он не новый, но ходит исправно. А что третью клятву принял, это ты молодец. После неё иные сыны Дагона такие силы получают, что и не представить. Не сразу, конечно, но ты молись, читай священную Книгу, и получишь то, чего никогда не сможет дать тебе суша.

Я со всем согласился, ключи взял и – бегом к грузовику. Времени-то мало оставалось.

Въехать-то я в Стейтен-Айленд въехал, но незамеченным не остался. Коты – они зоркие. Прохожие тут же заметили, что рыболюд по улицам колесит. Но я не отчаивался. Педаль в пол вдавил, и был таков.

Однако догнали меня. Грузовичок-то у святого отца старенький был, ржавчиной побитый, громыхал уже вовсю, а кошаки за мной увязались на новеньком чёрном «Бьюике». Обогнали, подрезали – чуть в столб не влетел. Вырулил на тротуар, объехал чёрную машину и вернулся на дорогу. Свернул на другую улицу, а там уже поперёк дороги две машины стоят. Затормозил, хотел задний ход дать – а там уже другие подъезжают. Всё, думаю, тут и конец мой пришёл.

Вылез из кабины – а ко мне со всех сторон кошаки подходят. Медленно так, вальяжно. И все такие чистенькие да аккуратненькие, аж блевать тянет.

– Да у тебя стальные жабры, – говорит один, в ярко-жёлтом костюме-тройке. – Рыболюд в центре Стейтон-Айленда? Интересно, интересно. Прежде, чем я вспорю когтями твоё мягкое рыбье брюхо, скажи, чего ты тут забыл?

– Я тут забыл убийц своих друзей, – огрызнулся я. – И я их найду. Отошёл бы ты, котомордый, пока я тебе уши не поотрывал.

– А ты на-а-у-углый, – удивлённо промяукал кот.

Вокруг их собралось уже штук двадцать. Я закатал рукава и приготовился было к драке, когда кто-то крикнул:

– Погодите! Я его знаю!

– Что-о-оу? – удивлённо протянул кот в жёлтом. – Откуда?

Из толпы вышел здоровенный котяра, которому пару дней назад я в драке неплохо намял бока.

– Это один из тех… которых постреляли, – сказал подошедший. – Двое-то умерли, а этот жив.

– И что мне с того? Сам с удовольствием пожму лапу тому, кто подстрелит рыбомордого.

– Так-то так, – продолжал здоровяк, – но те, что нападали, задели и наших. Двое лежат в больнице, один отделался лёгкими царапинами.