Нет, к такому меня жизнь точно не готовила! Это все меняет! Ой. Она что-то говорит. Я заставил память прокрутить последние двадцать секунд заново. Ага.

— Может и хорошо, что ты уезжаешь, Олег. Думаю наши отношения пора заканчивать. А то я уже на грани того, чтобы влюбиться в парня моложе себя, к тому же благородного. Ты и сам понимаешь, у наших отношений нет никаких перспектив.

Пауза.

Видимо здесь мне полагалось вклиниться и что-то сказать. Но я свой ход тупо пропустил, переваривая только что сделанное открытие.

— Понятно. Думаешь, что сказать. Не надо ничего говорить. Мне было с тобой очень хорошо. Легко. Свободно. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. В моем случае, чем раньше тем лучше. Не хочу привыкать к хорошему.

— А почему, собственно, у наших отношений нет перспектив? И с чего ты решила, что тебе придется от чего-то отвыкать?

— Слушай. Будь серьезней, хотя бы чуть-чуть. Про разницу в возрасте и так понятно. Впрочем, это еще можно пережить. Но сословную разницу ничто не перекроет. Тебе понадобится ограненная супруга. Из благородной семьи или из клана. Политика, селекция, вот это все. Если я в тебя всерьез втрескаюсь, твоя женитьба меня… скажем так, сильно расстроит. Быть неодаренной любовницей-игрушкой ограненного пацана я тоже не хочу. Мы из разных миров. Они пересеклись ненадолго. И им пора бы уже разбежаться.

— Сейчас погоди. Ту внезапно мне явилось откровение, и я не смог так сразу его переварить. Сечас. Так. Это все — про «разные миры» статусы-хренатусы, игрушку и любовницу все, конечно, очень блаародна. Но не жизненно. Я не готов пока что сделать тебе предложение. Хотя в будущем, возможно, ты и сама его отвергнешь и найдешь кого получше. Кого-то себе под стать.

— Слушай. Я серьезно. Не надо превращать все в шутку.

— Я тоже серьезен, как гробовщик перед клиентом! Все твои рассуждения покоятся на неверном тезисе. Мол «я просто девчонка из Качалки, старше этого пацана, нулевка, не пара мы, короче»

— В чем же ошибка, котик?

Я на секунду задумался. Сказать? Вот так сразу? Старикашка Арлекин во мне устроил целую демонстрацию. Бегал с плакатами «не будь идиотом», «такими сведениями не разбрасываются», «это можно использовать». Я же все меньше хотел прислушиваться к нему. И все больше к простодушно-прозрачному голосу Олега, прежнего владельца моего нынешнего тела. Начинать отношения со лжи? Отнестись к ней как к инструменту? К зергу!

— Мр. Как я и сказал, в неверном тезисе. «Я нулевка». Это не так, Оксан. У тебя есть дар.

— Именно поэтому три проверки ничего не выявили. Не неси чушь про дар «добра и милоты»! — Оксана вспыхнула. — Не надо меня оскорблять!

— Да нет. Я имею в виду именно магический дар.

— Меня проверяли. Трижды. Результат — нулевка! Не надо так с мной, Олег.

— Успокойся!

Последнее я рявкнул, поскольку всегда казавшаяся образцом спокойствия Оксана была готова сорваться в истерику. Ее аура снова проявилась и опасно тянула ко мне бесцветные отростки.

— У тебя не стандартный дар. А поскольку тебя не развивали как ограненную, пропустили время, он стал еще и нестабильным. Пульсирующим. Дар пробуждается в тебе, когда ты возбуждена. А я могу видеть проявления ауры других одаренных. Сейчас твоя аура почти достала до меня! Признайся, хочешь меня придушить?

— Очень! Но… как же… я не могу поверить! Это слишком волшебно, чтобы быть правдой. Олег. Ты точно не насмехаешься надо мной? — ее аура выкидывала протуберанцы, как маленькое солнце.

— Таким вещами не шутят, дорогая! Я ведь, вроде, не давал повода подозревать, что я мудак?

— Нет. Ты вообще был все время практически безупречен! Идеальный котик! Но… у меня есть шанс? Магия… грани? Честно? Мой предполагаемый дар не испорчен? Я думала после двадцати открытие граней невозможно!

— Что за чушь, про «после двадцати»? Развитие граней идет тем проще, чем умнее человек. Чем больше у него жизненного опыта. И чем развитее у него воображение! Вот калетту надо бы развивать начиная лет с четырнадцати. Но здесь тебе повезло. Твоя калетта просто огромная. И без очевидных дефектов из-за неправильного развития. Есть только одна проблема.

— Ну да. Не могло же все быть так хорошо, как я уже себе навоображала. Какая же?

— Я даже не знаю с чего начать. Поверь, я все увидел только что. И еще сам не уложил в голове. Проблема в направлении твоего дара. Если об этом узнают, а если ты начнешь огранку, узнают обязательно, то прогнозировать последствия я не могу.

— Сила! Я что аметист? Но некромантия и малифициум не запрещены!

— Нет, милая. Ты не аметист. Проблема в том, что ты — алмаз.

Королевская пауза. Оксана смотрела на меня шевеля губами. Я молчал, потому что выпалил ей вообще все что мог. Как бы девушку кондратий не хватил.

— Невозможно! Откуда?

— А что ты знаешь о себе и своих родителях? Ведь камень — отражение крови. Наследие рода.

— Ничего? Ничего. Ничего не знаю. Барыга подобрал меня в Павлограде, на улице… Я не помню себя лет до пяти… Он говорил, что я умирала.

— Угу. Скорее всего у тебя началось пробуждение дара. Инициация. Без наблюдения. Без зелий. Без надзора целителей. Чудо, что ты выжила вообще. Короче поздравляю. Ты точно бастард старшего рода клана Алмаз. Судя по калетте и ауре, так вообще бы сказал, что оба родителя ограненные. Твой потенциал — грандмагистр. Как у правящего императора. Вот теперь точно все новости.

Снова тишина. Я непроизвольно глянул на часы. Еще два с половиной часа. Успеваю. Если что просто поеду сперва машиной до Разумовского, а потом поездом.

— Ты сказал, что не готов сделать мне предложение, сейчас, — неожиданно сменила тему Оксана.

— Точно! Так и сказал. Но в любом случае я готов помочь тебе с огранкой. Тем более, что так получилось, все тонкости огранки алмаза мне известны досконально. А еще я уже знаю твою тайну. А расширять круг посвященных может быть опасно.

— А если… если не гранить дар? Что если… оставить все как есть? Это не опасно?

— Тебе решать. Возможны импульсивные всплески магии. Но, в целом, не проводить огранку для здоровья не опасно. Но ужасно глупо. Прости!

— Это слишком огромное изменение в моей жизни. Мне надо свыкнуться с тем, что наш разговор мне не приснился! Что это все всерьез! Тебе кажется пора. Прости, провожать не буду. Я… у меня сейчас голова треснет. Поезжай в аэропорт. Я позвоню. Уходи, прошу тебя.

Я поднялся, поцеловал ее на прощание и вышел за дверь. Внизу мой багаж грузили в вызванную машину «Развоза». Не так уж и много вещей я взял с собой. Я не собирался надолго расставаться с фортом.

Напоследок приказал Ику:

— Ты остаешься здесь! Присмотри за ней. Если что, сигнализируй. Если надо — защити.

Мартых поморщился, но не стал обезьянничать. Просто растворился в ближайшей тени.

Я улетаю с легким сердцем!

ОЛЕГ И ОКСАНА

Борт аэростата «Гордость Ожерелья», через час

Аэростат — чудо современной техники. К сигарообразной оболочке, заключенной в решетчатую металлическую ферму и покрытую серебристой тканью, было подвешена «гондола». Помещение для экипажа, пассажиров и груза. Потомки действительно не стояли на месте. Эта штука работала, как я понял, по принципу поплавка. А еще на гранях левитации, теперь не легендарной, а вполне себе обыденной и рутинной. Их встраивали в гондолу, серьезно увеличивая грузоподъемность аэростата.

У «Гордости», при длине оболочки в сто десять метров, гондола состояла из девяносто метровой верхней палубы с каютами первого класса, рестораном, визионом и смотровыми площадками. Второй палубы с каютами второго класса — на нескольких человек каждая. Там же размещался основной экипаж воздушного судна. И третьей и четвертой технических и трюмных палуб.

Тень от воздушного левиафана, накрывала почти весь портовый район.