Теперь я нахожусь здесь, с отцом, исполняя своё обещание.

— Я помню своё обещание и не отказываюсь, — наконец сказал я хоть что-то.

Отец сдержанно кивнул и перебил мои мысли:

— Лучше проверь отчёты от Пертинакса. Ты же просил держать тебя в курсе северных дел в Маркомании и Сарматии.

Это уже было интересно. Я потянулся за папирусами и с увлечением углубился в чтение.

В отчётах, присланных из северных провинций, основное внимание уделялось строительству фортов и стен на новом лимесе. Описывались потраченные ресурсы, отмечалась нехватка некоторых материалов. Например, требовались дополнительные поставки древесины для укреплений и железа для производства крепежей.

Далее шли сводки о состоянии легионов. Всё было в пределах нормы, хотя в нескольких частях указывались проблемы: дисциплина новобранцев, трудности с языком и адаптацией варваров. Особое внимание уделялось необходимости обучению латыни: из-за этого тренировки шли медленнее, чем хотелось бы. Проблемы с дисциплиной чаще всего возникали у старших новобранцев, привыкших к племенным военным традициям. Но никаких серьёзных угроз не было. Терпение и труд все племена перетрут.

Ещё один отчёт касался взаимодействия с местным населением. Контакты с варварами, живущими вдоль лимеса, оставались напряжёнными. Хотя явного сопротивления не наблюдалось, нервозность в общении с римскими войсками сохранялась.

Особое внимание я уделил отчёту о совете старейшин, перечитав пару раз, чтобы не упустить ничего. Закончив, я откинулся на спинку стула и вздохнул.

— Генерал отлично пишет доклады по военному делу, фортификации и снабжению. Но, увы, не силён в политических вопросах, — заметил я, обращаясь к отцу.

— Что ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил он.

— В его описаниях совета старейшин всё слишком сухо и кратко. Собрались, поругались, подрались, разошлись. И так пять раз. Кто с кем спорил? О чём был конфликт? До чего договорились? Какие у них основные проблемы и сложности? Ответов на эти вопросы в отчёте нет.

Отец задумался, скрестив руки на груди.

— Ты прав. Если мы следим за Сенатом в Риме, то чем хуже эти варварские советы? Генералу нужно указать на необходимость более детальных отчётов.

— Думаю, он просто не подходит для этой должности, — предположил я. — Его место — военная власть. Но для управления территорией нужен кто-то с опытом. Можно отправить туда одного-двух сенаторов… хотя, боюсь, это будет как впустить лису в курятник.

— Сенаторов туда точно нельзя, — кивнул отец. — Найду подходящего администратора и назначу его префектом провинции. В Дакии Пертинакс тоже был не слишком популярен. Я думал, он учёл прошлый опыт. Видимо, ему действительно стоит оставить только военные обязанности. Надеюсь, это разделение не приведёт к конфликтам.

— Не должно быть... - неуверенно высказал мнение.

Мы оба понимали, что выявление этой проблемы — уже шаг вперёд.

— Кстати, о сенаторах, — неожиданно начал отец, скрестив руки и внимательно глядя на меня, — сенатор Клавдий Публий выразил желание пригласить юного цезаря в гости.

— Неожиданно, — задумчиво ответил я, но затем, вспомнив триумф, добавил: — Хотя нет, не так уж неожиданно. Какой повод?

— Праздник Анны Перенны, — пояснил отец. — Он организует обед в честь богини. Песни, тосты, все традиции. Возможно, это и выглядит как жест вежливости, но ты понимаешь, что за этим стоят иные цели.

Я нахмурился, размышляя.

— Если он хочет поговорить, лучше я узнаю, о чём, лично.

— Да, но будь осторожен. Такие приглашения всегда несут скрытый подтекст. Может, мне пойти с тобой?

Я покачал головой:

— Без тебя рискованно, но с тобой разговора не получится. Потом ещё начнут шутить, что я без тебя шагу сделать не могу.

Отец нахмурился, но кивнул.

— Они всё равно будут говорить, но если ты уверен в своих силах — иди.

— Я пойду, — спокойно сказал я. — Как ты сказал, они не посмеют ничего дурного предпринять. Возьму с собой Декстера. Всё равно он скучает здесь без дела.

— Это разумно, — произнёс отец. — Будь внимателен. Сенатор Публий не из тех, кто действует без цели. И помни: этот праздник для них может быть способом проверить тебя.

— Тем лучше, — сказал я спокойно. — Если они хотят прощупать меня, то и я смогу узнать больше о них.

Я кивнул, осознавая, что предстоящая встреча будет не просто выражением любезности. Это был шаг в тонкой политической игре, где любая ошибка могла дорого стоить.

***

930(177) 17 марта, Anna Perenna, Рим, домус Секста Клавдия Публия

Дом сенатора Клавдия Публия встретил меня мраморным атрием, украшенным статуями предков. Залы тонули в мягком свете бронзовых светильников, а лёгкий аромат сандалового дерева витал в воздухе. Рядом со мной шёл Декстер, явно напряжённый.

— Всё будет хорошо, — спокойно сказал я, заметив его состояние. — Вряд ли тут случится что-то непоправимое, прежде чем выясним свои интересы. А я настроен на примирение.

Декстер кивнул, стараясь взять себя в руки.

— Знаю, доминиус. Но всё же… все эти политические игры и сенаторы. Вы уверены, что нужно было брать меня?

— Уверен, — ответил я, поднимаясь по ступеням. — И чем спокойнее ты будешь вести себя, тем легче всё пройдёт.

В дверях триклиния нас встретил сам Клавдий. Его лицо выражало учтивость, но в глазах блеснула еле заметная оценивающая искорка.

— Сальве, цезарь Коммод! — произнёс он, низко склонив голову. — Для меня честь принимать вас в моём доме.

— Сальве, сенатор Клавдий, — ответил я, слегка кивнув. — Благодарю за приглашение.

Клавдий взглянул на Декстера.

— Ваш спутник, полагаю?

— Да, это Тит Флавий Декстер, мой доверенный человек, — спокойно сказал я. — Если не возражаете, он присоединится к нам.

— Конечно, — с лёгкой улыбкой ответил Клавдий. — Прошу, проходите.

Триклиний был обставлен со вкусом: мозаика на полу изображала сцены из мифов, фрески на стенах — подвиги героев. Центральное место занимал накрытый стол, на котором уже стояли блюда: вяленое мясо, оливки, свежий хлеб и серебряный поднос с жареным ягнёнком.

За столом уже находились Луций Анций Регул и Гай Фабий Курион. Их лица выражали спокойствие, но мне показалось, что в их взглядах скользнула тень беспокойства. Анций насколько я знал из политических раскладов сильно дружен с Клавдием, а вот Куриона было удивительно видеть. Он очень осторожный человек, я бы даже сказал скользкий. Смотря на него мне почему-то всегда всплывало сравнение с Cicero (Цицерон) из одного сериала в прошлой жизни. С реальным Цицроном мало имевший общего, но черезмерное увлечение интиригами привело к грустному концу в обоих историях.

— Позвольте представить вам моих друзей, — произнёс Клавдий, указывая на них.

— Мы уже знакомы, — ответил я, заметив, как Декстер, остался позади меня и замер.

— Это хорошо, — улыбнулся Клавдий. — Считайте это дружеским обедом в честь праздника Анны Перенны.

Я занял место на центральной кушетке, а Декстер остался стоять неподалёку, предпочитая оставаться в тени. Его присутствие придавало мне уверенности, и я знал, что он будет внимательно следить за каждым словом и движением собравшихся.

Слуги поднесли кубки с вином, и началась трапеза. Разговоры сперва касались обычных тем — праздников, состояния акведуков и общественных дел. Но я чувствовал, что это лишь завеса для истинной цели встречи.

Наконец, Клавдий сделал первый ход.

— Цезарь, должен признать, Август был прав, когда на триумфе упомянул вашу философию. Мы привыкли думать, что триумф — это только военная победа. Но ваша философия показала, что победы могут быть иными. Позвольте выразить вам признание: она стала частью триумфа.

— Благодарю, сенатор, — спокойно ответил я. — Новая философия открывается нам постепенно, словно Альпы, к подножию которых мы подходим. Издалека это кажется лишь дымкой, но чем ближе мы подходим, тем больше понимаем истинный масштаб. Нам еще предстоит путь к вершине, с которой открывается обзор на истинный мировой порядок.