— Он вытекает из первого, — спокойно ответил я. — В природе нет абсолютно чистых материалов. Всё смешано и устроено сложно. Возьмём, к примеру, железо. Мы добываем его из руды, но кузнец должен отделить примеси, чтобы получить хорошее железо. Если кузнец ошибётся, получится свиное железо или другой бесполезный сплав. Идеи тоже редко бывают "чистыми". Даже идея Империи — сложнейший сплав множества идей. Мы выделяем отдельные элементы, чтобы упростить их понимание, но в реальности всё взаимосвязано. Поэтому идея может содержать в себе и порядок, и хаос.

Я сделал паузу, чтобы Фабий успел осмыслить сказанное, и продолжил:

— Давайте рассмотрим идею ножа. Это инструмент, предназначенный для резки: дерева, мяса, других материалов. Это идея порядка или хаоса? Ответ зависит от применения. Ножом можно разрезать мясо, чтобы приготовить еду и насытить голодного человека, — это кажется порядком. Но этим же ножом можно убить человека — это кажется хаосом. Однако и здесь всё неоднозначно, потому что непонятны важные детали. Если убить предателя Империи, это может быть актом порядка. Если накормить врага, это может привести к хаосу. Истина всегда конкретна. И лишь в конкретной истине ясно к чему ведет та или иная идея.

Я посмотрел на них, чтобы убедиться, что мысль была ясна.

— Таким образом, каждая идея может содержать в себе элементы порядка и хаоса. Задача человека — отделить одно от другого, как кузнец отделяет железо от примесей. Это и есть путь к установлению Порядка Логоса.

Они молчали дольше, чем прежде. Согласен, мои рассуждения были сумбурны в форме, но суть была ясна.

— Ты понимаешь, Коммод, — вздохнул отец, — что всё, что ты сейчас сказал, нужно записать? Это важные мысли, которые ты выдаёшь спонтанно. А спонтанность — это уже хаос, если следовать твоим словам, — добавил он с улыбкой.

— Согласен, отец, — ответил я. — Я уже начал записывать свои идеи, и эти тоже добавлю. Не волнуйся, я обработаю их в виде философского труда.

— Хорошо, — сказал он. — А теперь, думаю, вы можете продолжить ваши занятия без меня.

Мы молча встали и поклонились.

— Спасибо тебе, отец.

— Благодарю вас, достойнейший Август, за оказанную честь. Я не подведу вас, — добавил Фабий.

Мы направились ко мне, обсуждая по дороге, когда начнутся наши беседы и в каком формате. Фабий спросил меня о том, что я уже успел изучить, и оценил мои знания.

***

930(177) март, Рим, Палатиум

Последние месяцы были столь же загруженными, как и время в лагере Карнунта. Теперь меня всерьёз обучали управлению делами Империи. Я изучал юриспруденцию, делопроизводство и азы экономической системы. Империя оказалась сложным и развитым механизмом, который, как я понял, лишь был воссоздан частично в развитом Средневековье и уже в Новом времени.

Смешно вспоминать, как в моей прошлой жизни некоторые утверждали, что варвары пытались освоить римское наследие. На деле они использовали лишь то, что было им нужно на тот момент, а многое остальное предали забвению.

Чувствуя некоторую неловкость перед Фабием, усиленно учил труды римлян по сельскому хозяйству. Вот очередной пример того, как варвары забыли и разрушили достижения Империи. Впрочем, и римляне не были всеведущими: я заметил, что и здесь есть заблуждения и пробелы. Однако это не критично: как специалисты, римские агрономы делали многое для развития сельского хозяйства, опираясь на практический опыт. Эти знания позволяли им вести хозяйства с разумной эффективностью.

Фабий познакомил меня с виликусом, которого он привёз из Нижней Мёзии для помощи в обучении. Виликуса звали Тит Авидий Рустик, и он оказался человеком сведущим и разумным. Он начал с основ: как устроена повседневная жизнь виллы, управление рабочей силой, сезонное планирование и хранение продукции. Постепенно мы углубились в более сложные темы: ресурсы, необходимые для ведения хозяйства, прибыль от различных культур, зависимость урожая от регионального климата.

Мы вели расчёты на табулах, используя реальные данные. Я изучал, как они записывают отчёты, фиксируют расходы и доходы. В процессе я осознал, насколько сложной и многогранной наукой является управление землёй. Хвалил себя за то, что не начал преждевременно болтать о колонате, не разобравшись в текущих делах. В лучшем случае меня бы вежливо выслушали, но не приняли всерьёз.

Любой прогресс требует серьёзного подхода. Римляне — прагматики, привыкшие доверять проверенным решениям. Если я хочу что-то изменить, я должен соответствовать их уровню.

Размышляя о философии, я понял, что в этом мне повезло больше. Римляне, хотя и знакомы с философией, не делают её своей сильной стороной. Мои идеи о Логосе были приняты благодаря их интуитивной понятности и соответствию чаяниям народа Империи. Однако управление и экономика требуют другого подхода: здесь нельзя действовать интуитивно. Только изучение, анализ и осторожное внедрение могут привести к успеху.

После первых уроков Рустик ввёл меня в искусство обращения с рабами. Он объяснил, как управлять рабочей силой, мотивировать и сдерживать недовольство. Эти темы дополнял Фабий, который сам в юности начинал как виликус, а позже поднялся до управляющего целыми доменами. Он рассказал о налогах, логистике, доходах и юридических аспектах хозяйствования.

Зато мне удалось их удивить новой системой цифр в математике. Сначала они отнеслись к этому настороженно, даже с некоторой нервозностью, не привыкнув к переходу на иной способ мышления. Но практические занятия всё изменили. Постепенно они начали понимать суть метода, а вскоре их охватил уже знакомый мне восторг. Они тут же стали проводить расчёты по новому методу, восхищаясь его компактностью и скоростью.

Эта система позволяла не только упростить вычисления, но и улучшить запись данных, делая её более понятной и удобной для использования. Я знал, что это важно: если я хочу, чтобы меня воспринимали всерьёз, мне нужно было не только предлагать идеи, но и показывать их практическую ценность. Этот успех укрепил моё положение в глазах как Фабия, так и Тита Рустика. Они начали воспринимать меня не только как цезаря, но и как человека, способного внести реальные улучшения.

Впитав множество новой информации, я взял перерыв на две недели, чтобы всё обдумать. Затем, взяв папирус, начал составлять списки вопросов для своих наставников.

Мой первый список вопросов для Фабия выглядел так:

1. Какой опыт внедрения арендных отношений есть в провинциях? Какие уроки можно извлечь?

2. Какой процент дохода лучше всего установить для арендаторов, чтобы это было выгодно обеим сторонам?

3. Какие экономические и административные трудности могут возникнуть при распространении колоната на целую провинцию?

4. Как сочетать колонат с интересами местной знати, которая может сопротивляться реформам?

5. Можно ли привлекать к колонату варваров или местное население, предоставляя им землю в обмен на обязательства?

Затем я составил список вопросов для Авидия:

1. Как лучше структурировать переход от рабского труда к аренде?

2. Какие участки земли можно передать арендаторам?

3. Какие минимальные требования к жилью, инструментам и инвентарю следует установить для арендаторов?

4. Насколько вероятно повышение производительности, если рабов превратить в арендаторов?

5. Какие практические проблемы могут возникнуть в процессе перехода?

Я понимал, что вопросы, возможно, ещё требуют доработки. Но это был лишь первый шаг. Постепенно, с учётом их ответов и моих дальнейших наблюдений, я планировал углубить своё понимание и выработать более конкретные предложения.

***

Решил более не затягивать с темой колоната. Поэтому как только я прокрутил еще раз вопросы и понял что они адекватные, пригласил своих наставников.

В своём кабинете я уселся за массивный стол, положив перед собой свиток с записанными вопросами. Фабий и Рустик заняли места напротив. Каждый из них держал табулы и стилосы, готовясь к нашему разговору. Я почувствовал лёгкое волнение: предстояло обсуждение серьёзных вопросов, и я хотел услышать максимально честные ответы.