— Ишь ты, — сказал Касьян. Голос его было слышно отчетливо на этот раз — бешенный дисковый монстр перестал орать мгновение назад. — Как на плацу. Четко и ясно. Знаешь, когда я воевал то был такой случай в практике…

— Хорошо, шеф, — пролепетала девушка и подхватив корзину за ручки посеменила в угол, чтобы начать уборку, а ведро подпрыгнув от возбуждения поехало за ней.

Касьян смущенно замолчал и проследил взглядом за попкой, которая недостаточно хорошо скрывалась под слоями серой бесформенной юбки. Аппарат под ней самый настоящий, крепкий как орех и он мог бы попытаться, мог бы попробовать. Но так и не решился.

Телефон подпрыгнул и заверещал снова, и Смотрящий за городом (так было написано в его контракте) выругался. Он никогда не был трусом, но тот, кто был на другом конце провода пугал его безмерно.

Уборщица вытащила веник и принялась поднимать пыль в воздух, а Касьян взялся за кинжал, который всегда прятал за спиной, под плащом. Схватился на рукоять и до боли в суставах сжал ее. Перерезать одним ударом провод и заставить заткнуться деревянного монстра. Может из дергающегося шнура польется дымящаяся, темная как сок граната кровь, а провод будет конвульсивно дергаться взад и вперёд. Мечты-мечты. Касьян привычным жестом заложил руки за спину и зашагал к выходу. Коса раскачивалась на спине, как маятник, и подпрыгивая била его между ребер, как будто подталкивая к выходу, подальше от припадочного истеричного аппарата. Потом он остановился и взялся за ручку двери, оглянулся, желая встретить хотя бы мимолетный взгляд Золушки, но она горбилась вдалеке, собирая мятую бумагу из корзины для входящих.

— Ладно, — сказал Касьян и вышел в коридор. Дверь захлопнулась, подтолкнув его в спину. Коридор тянулся змеёй вдаль, он был хорошо освещенный электричеством, и глаза вынуждены были взять тайм аут на привыкание после сумрака кабинета. Зато слышал он всё ещё хорошо. В кабинете напротив кто-то был, и он там был не один. А ещё они прятались, шептались, стараясь не выдать себя и обсуждали что-то очень секретное. А он не любил секретов в своем же офисе, поэтому сделал несколько быстрых шагов и распахнул дверь — быстро, резко, но не бесшумно. Смазанная сволочь заскрипела, как баба рожающая демона, и и двое вздрогнули, оборачиваясь.

— Так, так, — сказал Касьян. — Нарушаем.

3.

Близнецы так были увлечены зрелищем, что не сразу заметили его эпичный вход. Он хотел, чтобы вход был эпичный, с грохотом двери, громом и молнией, а на самом деле вышло так, что Касьян стоял в проеме двери, тяжело дыша, а два широкоплечих дурака смотрели то на него, то в тарелочку.

Держал тарелочку Ферст обеими руками, открыв рот в уголке которого набралась готовая капнуть вниз слюна. Глаза он вытаращил как два блюдца и вращал зрачками, как заведённый — следил за яблоком.

Секонд стоял рядом, приобняв рукой товарища за плечи и тоже с интересом смотрел, как по ободку летает маленькое красное яблочко, образуя условный круг в центре которого шипела и дергалась условная картинка.

— Таак, — повторил Касьян и схватил край тарелки. Золотой перстень цокнул о фаянс неожиданно громко и близнецы наконец заметили начальника. Касьян потянул утварь на себя, но Ферст не отпустил ее и даже попытался прижать вещь к груди. Секонд сглотнул слюну и шагнул назад.

— Таак! — повысил голос Касьян и схватился за тарелку двумя руками. Потянул с силой смотря Ферсту прямо в глаза. Тот пискнул и потянул на себя, но уже еле-еле, слабенько и неуверенно. Тарелка загудела, зашумела, яблоко побежало быстрее не выходя за пределы круга. Откуда-то из нее завывал ветер и хлестал снег, гудели машины.

— Я же предупреждал! — зарычал Касьян и наконец вырвал тарелку. — Я говорил, что нельзя приносить такие вещи в этот дом, дураки.

Он развернул её к себе и посмотрел, что показывает артефакт. Яблоко испугавшись, побежало еще быстрее, ограничивая круг, как экран телевизора. Картинка трещала, фонила, но показывала улицу, показывала снег, показывала бурю, деревья, заваленные снегом по макушку. Проезжавшие машины били фарами в экран, как кулаками. Снежный Армагеддон вот на что смотрели два одинаковых с лица упыря, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями.

— Ненавижу вас, уроды, — проскрипел зубами Касьян и с размаху швырнул тарелку на пол. Кажется Секонд охнул и пошатнулся, но Ферст только тупо смотрел как разлетаются осколки, как подпрыгивает мячиком и катится в сторону яблочко.

«Я ведь предупреждал! Я просил, но вы не слышите!»

Касьян зарычал и не задумываясь о том, что делает, о том какие могут быть последствия занес ногу и наступил на яблоко. Услышал хруст, чавканье под сапогом и не давая себе времени опомниться надавил, размазал, растер о пол. Потом топтал осколки, давил их превращая в труху, в порошок и улыбался. Двое молчали и просто смотрели. Да что им еще оставалось, уродам тупым. Правую руку Касьян Хладнокровный держал за спиной, как будто танцевал на балу, когда рукоятка кинжала лежит в ладони чувствуешь себя защищённым.

4.

Дверь захлопнулась и они остались вдвоем. Касьян ушёл, не удостоив их даже оплеухой. Шаги его еще были слышны. Вдалеке звонил телефон, но никто не отвечал.

Секонд опустился на одно колено и окунул два пальца в яблочную жижу. Посмотрел на склонившегося рядом друга и вздохнул.

— Говорил я тебе, следи за входом, брат. Теперь нас накажут.

— Ненавижу Касьяна — предателя. Ненавижу служить ему. Давай уйдем.

Секонд вздохнул еще раз.

— Куда? Ты же знаешь, что мы не можем.

Они смотрели на остатки блюдца и вздыхали, вздрагивая когда снег особенно сильно бил в окна.

5.

Касьян шел по коридору, заложив руки за спину. Он немного успокоился и старался выкинуть из головы мысли о близнецах. Как ты не корми человека, он всё равно смотрит в сторону. Как не пытайся им пояснить, что это опасно, что нельзя приносить опасные игрушки в его офис, что пострадает не только он, и не только они, а может дрогнуть целый Улей — им все равно. Уроды только смотрят из-подо лба и кивают соглашаясь, но внутри, то что у них внутри, эти мерзкие мыслишки. Дай им только волю и они вцепятся ему в горло своими липкими пальчиками.

Телефон продолжал звонить. Звук прорывался сквозь плотно закрытые деревянные двери и догонял его в коридоре, так громко будто висел рядом на стене. Касьян даже посмотрел на стену. Только фотографии в рамке, больше ничего. Он остановился разглядывая фотографии, стараясь потянуть время.

Дружественный матч Особенные против Людей. Его работа. Сколько стоило нервов организовать этот день. Уговорить своих, уговорить чужих. Пошить форму, собрать команды, найти арбитров и сидеть два часа как на иголках, ожидая взрыва. Люди на трибунах. Оскаленные пасти, злые глаза, ненависть в воздухе. Особенные на трибунах. Сгорбленные плечи, испуганные взгляды, ненависть, витающая в воздухе. Судья, который не знает кому засчитать пенальти. Агрессивные футболисты со стороны людей и осторожничающие особенные.

Удивительно, что закончилось без крови тогда. Удивительно, что ему удается поддерживать баланс отношений все это время. Они должны быть ему благодарны, но разве дождешься благодарности от чужих, а свои тебя ненавидят еще больше.

Открылась одна из многочисленных дверей коридора и почти бесшумно, как призрак, к нему поплыла девочка. Касьян отвернулся от фотографий и широко расставив ноги стоял, как моряк на палубе корабля — ждал приближающегося шторма.

Девочка подбежала и не поднимая головы присела в книксене, приветствуя начальника. Он не видел ее лицо, поэтому сосредоточился на красной шапочке на макушке.

— Что ты хотела, малышка?

Она вздрогнула и быстро глянула из-под чёлки.

— Вас ждут в переговорной. Очень просят поспешить.

— Хорошо, — он кивнул и повернулся к фотографиям. — Спасибо тебе, родная. Сейчас приду.

Он провел пальцем по общей фотографии футболистов и посмотрел на кончик — пыли не было.

— Ты ещё здесь?