Две полоски.

Под сердцем моей девушки растёт маленький Антошка. Или крохотная Вероничка.

Две полоски.

Хлопаю глазами. Шок... Шок.. Это самый настоящий шок...

Шок...

Две полоски.

Под сердцем моей девушки растёт маленький Антошка. Или крохотная Вероничка.

Две полоски.

Хлопаю глазами. Шок... Шок... Это самый настоящий шок.

Шок.

Две полоски...

Антошка или Вероничка...

Кажется, я брежу.

Провожу рукой по лицу и тут до меня, долбанного тугодума, доходит!

ДВЕ ПОЛОСКИ!

Вскакиваю на ноги, подхватываю любимую и кружу. Искорка — маленькая и чуть заметная — распаляет сердце, превращая мои чувства в пожар.

ДВЕ ПЛОСКИ!

Ника смеётся, улыбается, вижу, что тоже не сразу осознала, но, осознав, становится самой прекрасной, самой удивительной и восхитительной женщиной на свете!

— Я люблю тебя, малыш! — говорю и целую.

Не могу насмотреться, не могу налюбоваться, рука сама тянется к её животику.

— Люблю...

Эпилог

Антон

— Вот так, сейчас подогнём и... готово.

Ювелир отдаёт мне мой обновлённый медальон. Теперь в нём две фотографии. Две самые дорогие женщины, которые всегда будут в моём сердце.

Роса и Ника. Такие непохожие, но они — лучшее, что случилось в моей жизни.

— Спасибо, — передаю деньги за работу и выхожу.

Надеваю медальон, он приятно нагревается от жара кожи.

Сердце стучит как сумасшедшее. Несколько дней назад врач подтвердил беременность любимой, и как только я позвонил бабуле, Роса огорошила меня новостью, что уже знала.

Почему промолчала?

Потому что хотела, чтобы мы сами обо всём догадались.

С каждым днём мысль о том, что мы с Никой станем родителями, делала нас только счастливее.

Возвращаюсь на работу, готовлюсь сделать заявление в офисе, что час назад получил последнее согласование от властей и мы можем приступать к реставрации нашего объекта.

Как бы желтушники и конкуренты не старались, как бы Таис не подгадила, победа осталась за нами. Потому что по-другому и быть не могло.

— Коллеги! — выхожу в центр опен-спейса. — Мы получили последнее согласование!

Радостные аплодисменты и крики «Ура» наполнили всё пространство. Вижу счастливые лица, но смотрю в основном на очаровательную улыбку моей любимой.

— В честь этого события я организую корпоратив. В эту пятницу. Приходите, берите с собой жён, мужей. Банкет, разумеется, за мой счёт.

В ответ летят возгласы:

— Ого!

— Спасибо!

— Здорово!

Улыбаюсь, даю последнее распоряжение:

— Мне нужно знать точное количество приглашённых, поэтому прошу всех, кто придёт со своими вторыми половинками, передать эту информацию в кадры. Договорились?

Радостно кивают. А я оборачиваюсь к Екатерине, нашей главной кадровичке.

— Мне нужно знать точное количество приглашённых, поэтому прошу всех, кто придёт со своими вторыми половинками, передать эту информацию в кадры. Договорились?

Радостно кивают. А я оборачиваюсь к Екатерине, нашей главной кадровичке.

— Катя, меня запишите первым. Я буду не один.

—А.. — замирает она.

И все замирают, глядя на меня.

А я перевожу взгляд на Нику.

— Вы будете с девушкой? Так и записать? — мямлит Екатерина.

— Нет, Кать. Я буду не с девушкой. Я буду со своей будущей женой.

Челюсти у коллег поотваливались. Щёки Ники покрываются румянцем, а на глазах появляются слёзы.

Подхожу, запускаю руку в карман.

Да, к ювелиру я ездил не только ради медальона...

Вынимаю бархатную коробочку и открываю, демонстрируя кольцо.

— Ведь так? — спрашиваю, глядя любимой в глаза. — Ты будешь моей женой?

Слезинка скатывается по её щеке, я улыбаюсь, а у самого сердце заходится в бешеном стуке.

— Да, — выдыхает. — Да!

И это лучшее, что я слышал.

Она сказала: «Да».

Семь лет спустя

Ника

— Мама! — зовёт меня Маша. — Мама, этот мальчик толкается!

Что?! Как толкается?

Подрываюсь к дочери, вижу вредного мальчишку, старше её года на четыре, он сталкивает мою трехлетнюю дочку с качелей.

— Почему ты себя так ведёшь? — строго спрашиваю задиру.

Качаемся по очереди. Ты только что качался, дай теперь другим.

— Ни фига! — хамит малявка.

— Что? — обалдеваю. — Почему ты так выражаешься?

Кручу головой, и где его родители? Слышат они это? Беру дочку за руку, увожу подальше от задиры. Дочка расстраивается.

— Машенька, не надо, не плачь.

Глажу её по золотистым волосикам, вытираю слёзки.

— Но я хочу на качели! — потирает глазки кулачками.

— Плакса-плакса! — дразнится мелкий поганец. — Бе-бе-бе! Плакса-плакса!

— Так, Маша, стой тут. А я сейчас ему устрою.

Только собираюсь утроить задире взбучку, как вижу стремглав летящего к нам Сашку.

Старший сын налетает на задиру, толкает, и как закричит:

— Не смей обижать мою сестру!

Я должна остановить его, сказать, что толкаться нехорошо и всё такое.

Но нет.

Подхожу к Саше и с гордостью говорю:

— Молодец, сынок.

Задира бросается в слёзы. Это при маленькой девочке он смельчак, а перед моим

‘шестилетним сыном дрожит, как осиновый лист.

— Маша, — берёт Саша сестрёнку за руку. — Идём качаться.

Маруся садится на качели, Саша, как маленький Цербер, стоит рядом и никого не подпускает. Знает, что сейчас её очередь.

Доченька улыбается, уже не плачет, а звонко смеётся. Я умиляюсь.

— Сестра? — слышу за спиной подозрительные голоса.

Оборачиваюсь. Семейная пара — муж и жена — смотрят на меня, детей и недоумевают.

Мои малыши очень разные. Так получилось. У Саши выстрелил кубинский ген, он смуглый брюнет, как папа. А вот Маша белее снега, как я.

— Сестра? — переспрашивает мужчина.

— Сестра. Они родные брат и сестра, — чеканю.

Мужик начинается смеяться.

— Кажется, к кому-то заглянул сосед.

Вот это заявление. Ну я ему сейчас...

— А мне такое в лицо слабо сказать? — появляется рядом Антон.

Я даже не заметила, как он подошёл. Только недавно звонил и говорил, что едет с работы.

Приобнимает меня за талию и целует в щёку.

— Здравствуй, родная.

— Привет, любимый.

Крупная фигура мужа нависает над остроумным мужиком и его женой.

— Что молчим?

— Вопросов нет.

— А вот у меня есть, — кивает в сторону рыдающего задиры. — Это ваше чудо?

Семейная пара кивает.

— Научите его уважать всех присутствующих на детской площадке.

вытягиваются в струну и тут же подзывают хулигана к себе. Отчитывают, наставляют, вот только надо было сделать это раньше, как только он полез к моей дочери.

— Папа! — замечают Антона малыши и бегут обниматься.

Мы гуляем, играем, наслаждаемся хорошей погодой, но я отвлекаюсь на телефонный звонок. Беру трубку и слышу радостный возглас:

— Ника! Детка! Как вы там, мои хорошие?

— Здравствуйте, Роса! — безумно рада слышать голос нашей любимой кубинской бабушки. — Мы хорошо, гуляем.

— Как мои солнышки Алехандро и Мария?

— Замечательно, очень по вам скучают.

— 0, милая, не рви мне сердце! Я же возьму билет и прилечу.

— Берите! — с лёгкостью заявляю я. — Мы с вами последний раз виделись в прошлом году.

— Детка, у меня дома были дела. Мне нужно было женить моего второго внука Хосе.

И она женила. Нас звали на свадьбу, но Маруся приболела, и мы не рискнули лететь так далеко.

— Это Роса? — догадывается муж и протягивает руку. — Дай мне с ней поговорить.

Передаю трубку, а сама иду с детьми на горку. Саша сам помогает Марусе подняться, страхует, оберегает. Я каждый раз удивляюсь, как сильно он похож на отца.

А Антон с появлением детей стал по-настоящему счастливым человеком. Он рос без семьи, но обрёл свою. Он — лучший в мире муж, лучший отец, он отдаёт нам всего себя.