Космос… Я стал космонавтом? Смешно! В моем детстве все мальчишки через одного хотели стать космонавтами, но ни один, разумеется, не стал. А я могу стать первопроходцем. Пусть своего, внутреннего космоса, но могу! Если вернусь…
А пока я упиваюсь величием этого состояния.
* * *
Интересно, откуда я пришел? Как выглядит моя душа снаружи? Так, стоп. А я вообще могу как-то повернуться? Или всегда смотрю лишь туда, куда двигаюсь? Как мы поступаем в обычной жизни? Поворачиваем голову. Но здесь у меня головы нет. Разворачиваем тело? Здесь и тела нет. А что есть? Намерения, стремления…
Хм, намерение. Хочу повернуться влево! Ничего. Поворачиваем влево! Тоже не работает. Но ведь до этого мы как-то справлялись — интуитивно, на автомате. Это я сознательно вышел сюда недавно, а до этого люди тысячи лет спокойно путешествовали во сне. И все само собой делалось. Я же в реале не говорю себе: «Подтяни плечо назад, оттолкнись правой ногой». Просто беру и повора… Опа! Получилось! Забавно: я повел плечом, которого нет, и вдруг повернулся в этом иллюзорном пространстве. Вот тебе и фантомные конечности. А еще раз смогу так? Фиксирую взгляд на завихрениях поверхности около «меня» и снова поворачиваю «плечи» влево. Завихрения плывут от меня вправо, уступая место другим точно таким же. Получается!
Инерции нет совсем. Если поворачиваюсь, то потом мгновенно останавливаюсь. И все это время потихоньку «еду вперед», куда меня направляет Зоя. Так откуда же я только что вышел. Что там? Шар? Звезда? Скорлупа ореха? Черная дыра? Крысиный хвост? Во сне меняется соразмерность вещей и понятий. Я готов к чему угодно.
Доворачиваюсь и цепенею. Хм, не угадал. Там нет ничего имеющего форму. Лишь аморфная, слегка светящаяся область на фоне плоской серой равнины. Душевная припухлость. Возможно, звезды наших душ здесь выглядят именно так?
На секунду меня снова бросает в дрожь, хотя здесь дрожать уж точно нечему — тела-то нет. Я нахожусь «снаружи». И меня относит все дальше от моей души. А я смогу вернуться? Или так и останусь висеть здесь, без времени и без настоящего пространства, пока там, в реальности, мое тело будет безмятежно спать. Дрыхнуть, дожидаясь моего возвращения, которого никогда не случится, если я и правда затеряюсь здесь, «снаружи».
Очень некстати вспомнился наш пугающий философ из Универа. Как он тогда назвал то учение, где предполагается, что, кроме наблюдателя, в мире ничего не существует? Да, солипсизм. Есть только мы между прошлым и будущим… И кроме этого «мы», нет ничего, все остальное существует только в нашем воображении. Ужас какой! И как это похоже на то, что сейчас со мной происходит. Бр-р!
Я еще не успеваю успокоиться и как-то прийти в себя, как на меня накатывает новая волна паники: а вдруг я забыл, как надо включать наш «стоп-кран»? А вдруг снаружи он не работает? Нет уж, открывать новые горизонты без горизонтов — вещь хорошая, но давайте-ка, ребята, на первый раз хватит, пора по домам!
Так, где у нас тормоза? Ярко, громко, во весь мозг — гроздь бананов, спелый желтый и еще желтее, ванилин, ощущение прикосновения к стеклу, резкий свист. Жду. Ничего! Я застрял здесь навсегда…
Или нет? Ура! Наш стоп-кран работает даже «снаружи»! Просто программе нужно время на срабатывание. Меня перестало медленно тащить к прежней цели. Теперь я стремительно несусь обратно, к своей душе, матово отсвечивающей впереди. Интересно, я снова застряну на границе двух сред? Нет, не застрял, прошел, будто и нет никакой границы, еще и ускорение получил. Картинки мелькают как бешеные. Эх, прикрыть бы глаза. Выворачиваюсь в реальность.
* * *
— Ну, ты как? — тревожно спрашивает Зоя. — Я смотрю, задействовал стоп-кран. Страшно там?
— Страшно было бы там остаться, — с трудом говорит Торик: скулы еще сведены судорогой. — Хорошо, что стоп-кран работает и там. Мы прорвались, Зоя. Я вышел наружу!
— Знаю. Я же здесь постоянно отслеживала тебя. Видела, как ты прошел барьер, как вышел за границу нашей карты. Что там? Расскажешь?
Его переполняло странное ощущение, что вот оно все закончилось, осталось где-то там, в безмерности, а сам он все еще существует. Сделав над собой усилие, он оглядел свои руки, перевел словно чужой взгляд на свое тело. Такой… маленький, до отвращения обычный, одномерный микроб. И рядом продолжается обычная, заурядная жизнь. Но Зоя рядом нетерпеливо ждала его ответа.
И тогда Торик сначала выпил полстакана воды, а потом рассказал ей все.
Глава 8. К звездам!
— Нет, я прекрасно понимаю, что ты не инспектор, — волновался Матвей. — Просто ситуация так сложилась: больше некому. Витя пока в отпуске. У нас с Васей, сам знаешь, новая отчетность на носу, еле успеваем. А тут, раз ты программу сам писал, ты ее знаешь «от и до». Кто лучше в ней разберется, тем более быстро?
— Да я просто физически не смогу столько народа принять! — Торик почти кричал. Он, как только мог, стремился избежать такой участи.
— Знаю-знаю, — успокаивал его Матвей, — прием предпринимателей будете вести втроем с Леной Казанцевой и Аделаидой. Руслан временно к нам их командирует. Они у нас опытные в вопросах приема граждан, а нюансы по программе ты им объяснишь. Ну и часть людей сам примешь, ничего страшного. Все, договорились?
— А у меня есть выбор?
— Честно говоря, нет.
* * *
Эта нескончаемая работа ощущалась как настоящий ад для интровертов! Все, чего Торик инстинктивно старался избегать, теперь навалилось и атаковало одновременно со всех сторон. Все! Комната, вдруг ставшая тесной ловушкой. Обилие чужих людей. Причем каждому что-то надо, он спешит, кричит, требует. Невозможность уйти. И последняя точка — необходимость фиксировать каждый чих документально.
А вот девушки в этом приемочном аду и правда чувствовали себя привычно и уверенно. Лена прямо с утра выскакивала за дверь и привычно и быстро организовывала очередь. К удивлению Торика, предприниматели ее слушались и спорить отваживались очень редко. Ада применяла другую тактику — она говорила тихо, и люди в ответ тоже невольно понижали голос. А уж если задавала вопрос и поднимала свои пронзительно-черные глаза, они соглашались на что угодно, лишь бы поскорее уйти.
И все равно при норме приема шестьдесят человек в день чего только не случалось.
— Я вам в прошлый раз на бумаге сдавала. И вы брали, а теперь — не берете!
— Мы теперь принимаем данные только в электронном виде.
— Я буду жаловаться!
— Попробуйте. Но это распоряжение министерства. Следующий!
— Вот мои данные.
— Что это?
— Флешка!
— И что мне с этим делать? Ваши данные должны быть на дискете.
— Да вы что! Это же каменный век!
— Это — распоряжение министерства: всем создать равные условия. Приносите данные на дискете — примем. Следующий!
— Мне опять такую очередь выстаивать?
— Мы стараемся работать в максимальном темпе, не задерживайте других.
— В налоговой и то быстрее прием идет!
— Мы — не налоговая. У нас госконтроль. Не отвлекайте меня. Следующий!
«И такая дребедень целый день…» Иногда бывало иначе.
— Анатолий Михайлович!
— Да?
— Здесь дама говорит, что у них совокупная матрица не соответствует отчету за предыдущий период. Посмотрите?
— Подходите.
Через несколько минут:
— Ого! Лен, а что, больше с таким никто не подходил?
— Нет, первый случай.
— У меня такой был, но я не акцентировала… — промурлыкала Ада. — И он сразу ушел.
— Будешь править программу? — тихо поинтересовалась Лена.
— Только приемную часть. И это крайне редкий случай.
— Сколько времени нужно? Часа хватит?
— Да тут и полчаса хватит.
— Поняла, — и тут же громко и официально объявила. — Граждане, по техническим причинам в приеме данных объявляется перерыв до шестнадцати тридцати. Ваше место в очереди сохраняется. Пожалуйста, освободите помещение.
