— Во-первых, Петти, не обижай Лили, сколько можно говорить! Она не виновата, что родилась волшебницей, а ты — нет. Во-вторых, зелья, между прочим, очень эффективные. Лили нам из их аптекарской лавки такие прислала, ну чудо просто! У папы сразу и спина прошла, и сердце. И у меня руки не болят совсем.

Да, зелья действительно были хороши. Джон помнил, как от одного глотка по его телу прошла горячая волна, принесшая с собой очищение и оздоровление. И спину перестало ломить, и все суставы, и сердце больше не прихватывало. Вот она, магия! Омолодился так омолодился! Однако когда школьная сова (свою они так и не купили, уж больно дорого стоила) принесла волшебные лекарства, Джон и не задумался даже, где дочь их раздобыла! Написала, что купила в аптеке в волшебной деревне рядом со школой, значит, так оно и было. Сегодня же его взяли сомнения. Мальчик этот, что за Лили ходил, ведь зельями занимался, дочь сама рассказывала. И Петунья сразу заявила, что сестра снадобья от него принесла, это уже Лили объявила, что снова их в лавке приобрела. Ой ли? Не столько они с Рут ей карманных денег давали, чтобы направо и налево ими разбрасываться. Стоили-то зелья, небось, не два и не три пенса, а ого-го! Неужто дочка и тут врала? Снова?

Словно почувствовав, что он думал о ней, Лили пробежала по лестнице на первый этаж и, весело над чем-то хихикая, скрылась в кухне. Посмурневший Джон отделился-таки от окна, но сел не в своё кресло, а на софу, поближе к кухне. Чтобы лучше было слышно, о чём будут разговаривать его девочки, а то что-то ему совсем не нравилось. Не об этом Джон желал думать в день Рождества, не о том, что младшая дочь выросла не тем человеком, каким хотелось бы, и исправлять это, возможно, уже поздно.

Из кухни доносилось шкворчание приготовляемой еды, позвякивание посуды и стук ножа по разделочной доске. На ужин Рут, обрадованная, что дома в кои-то веки соберётся вся семья, запланировала столько, что Джон уверен был — они все лопнут, ну, или до конца каникул будут мучиться животами. Потянув носом — кажется, в духовку поставили гуся, — он шумно сглотнул, но мысли о предстоящем праздничном столе никак не могли перебить всё остальное.

— И вдобавок, Лили у нас умная девочка, Пет! Я же вас правильно воспитывала, — гордо заявила Рут, заставив его усмехнуться. Как иронично звучали теперь эти слова. — Можно дружить с разными мальчиками, можно. Но замуж нужно выходить только за достойного. Это возвращаясь к вашему спору о Северусе. Муж должен быть такой, чтоб за ним как за каменной стеной.

— Как папа, — ввернула Лили.

Ох, подлиза!

— Верно, как папа. Чтобы вы могли заниматься истинно женским предназначением: вести дом, воспитывать детей. А Северус... прости меня, Лили, милая, он совершенно бесперспективен. Нет, может, он и хороший волшебник и... как вы это называете? Я вечно забываю.

— Зельевар, мам.

— Да, зельевар.

— Тоже мне зельевар! А шампунь себе намешать и голову помыть знаний не хватает. Ну да, шампуни из крысиных хвостов и болотной жижи не делаются.

— Не ехидничай, Петти. Ты молодая девушка! Будешь так сквернословить — рано состаришься и будешь как миссис Арротс.

— Ей семьдесят, мам. Мы все такими будем в её возрасте.

— Ну уж нет! — звонко возразила Лили. — Волшебники живут дольше и стареют поздно. Так что я в семьдесят буду выглядеть всяко лучше тебя, Пет.

— Девочки, не ссорьтесь! — Рут слегка повысила голос. — Сегодня Рождество, а вы снова ругаетесь? Петунья, перемешай тесто для пудинга. Лили, а ты нарежь скумбрию для сэндвичей.

Спустя несколько секунд в кухне возобновились примолкшие было звуки готовки: мерно застучала по миске деревянная ложка, длинно и протяжно заходил нож по доске.

— Так вот, — наставительным тоном продолжила жена, довольная, что обе дочери пристроены к делу и, стало быть, будут меньше портить разговорами воспитательный момент. — Лили, я давно хотела тебе сказать. Раньше я закрывала глаза на вашу дружбу, но тебе уже пятнадцать, вот-вот настоящие кавалеры появятся. У молодой девушки из приличной семьи не может быть в друзьях неопрятного, неухоженного и неперспективного молодого человека. Ты же не рассматриваешь его в качестве спутника жизни?

— Кого? Сева? Мам, ну ты что? — рассмеялась младшая дочь. — Он же мой друг! Как я могу выйти за него замуж?

— Ох, поверь мне, милая, половина случаев, когда говорят такие слова, заканчивается браком.

— Ну, нет, точно нет. Сев много знает, мам, с ним полезно общаться, ну, для учёбы. Он меня столькому научил! И книги помогает найти в библиотеке, и сумку носит. Но замуж? Он же совсем незнатный, его ребята со Слизерина даже за своего не считают. Нет, я выйду замуж за другого, известного, богатого волшебника, — мечтательно протянула Лили. Нож совсем перестал стучать по доске.

— Носильщик-паж, — насмешливо пропела Петунья, и видит Бог, Джон как никогда был с ней согласен! — А Снейп-то в курсе, кто он для тебя, сестричка? Или ты забыла сказать? А то я могу!

— Знает, конечно, — ответила Лили, но слишком уж неуверенно. — Я ему столько раз говорила! А он всё надеется.

Раздавшийся за этим смешок, похоже, означал, что Петунья сестре не поверила. Джон тоже.

— Значит, нужно сказать чётко и однозначно, — подытожила Рут. — Хочешь, мы с папой позовём его и потолкуем? Ведь он же не только в Коукворте за тобой ходит, в Хогвартсе наверняка тоже. Что там подумают? Ужас какой! Всех приличных женихов отвадит.

— Не надо, мам, я сама что-нибудь придумаю. — От поспешности, с которой дочка отказалась от их помощи в столь щекотливом деле, Джон досадно усмехнулся. Чего-то подобного он и ожидал, но получить подтверждение своим догадкам был не готов. — Не сейчас, может, потом. Скоро экзамены, и ссориться с Севом мне очень не хочется.

— О, конечно, придётся же самой готовиться.

— Петти! Помолчи, пожалуйста. Лили знает, что делает.

— Ещё скажи, что она поступает правильно, — фыркнула старшая дочь. — Она же Снейпа просто использует!

Дослушивать Джон не стал. Поднялся, пошарил по карманам — папиросы были на месте, — и вышел на крыльцо, накинув на плечи зимнее пальто. Рут не любила, когда он дымил в доме, сразу ворчать начинала, что придётся проветривать. А ему сейчас ой как хотелось голову проветрить! Джон не вмешивался прежде в женские разговоры. Это же их штучки — как понравиться достойному жениху, как выбрать этого достойного, как дом вести, как готовить и за детьми следить. Он всегда знал, что Рут научит этому девочек в лучшем виде: она была прекрасной хозяйкой и матерью тоже. Послушав же сегодняшние разговоры, поневоле задался вопросом, — а когда всё пошло куда-то не туда? Потому что Петунья, чьи слова Рут определённо не нравились, права. Просто чертовски права, как ни горько было Джону это признавать! Не потому что старшая дочь не должна была оказываться правой, нет, совсем нет. Петунья говорила то... от чего душа переворачивалась. Лили, его девочка, его дочка, которая должна была вырасти честной, справедливой, доброй и искренней, действительно использовала этого мальчика. Сказала же она сама, что не хочет разрывать с ним дружбу, потому что экзамены скоро. Только дурак не уловит связь! Да, Северус Снейп был неопрятным, даже бандитским на вид, происходил из не самой благополучной семьи, но разве это давало право обходиться с ним дурным образом? Чем в таком случае Лили лучше тех хулиганов, которыми кишели дальние районы Коукворта и на которых она жаловалась, приезжая из Хогвартса? Бандит хотя бы делает всё открыто, а так, исподтишка — это же подлость! Разве они с Рут не учили дочерей, что подлый человек — самый гнусный и низкий? Рут вообще, выходит, одобряла такое поведение Лили? Это уже за гранью!

Сизый дымок от папиросы сразу же улетучивался — ветер всё насвистывал между домами. Снег до Джона не долетал — спасал козырёк над крыльцом, отремонтированный прошедшей осенью, — но он бы не отказался от порции морозных хлопьев прямо в лицо. Лицо-то горело от стыда, как у школьника. Боже ты мой, Боже ты мой, и это его дочка... Джон не чувствовал себя обязанным встать на защиту Лили и из её слов и оговорок найти доказательства тому, что понял всё неправильно. Он всегда ратовал за правду и справедливость, а услышанного достаточно было для выводов. Лили неправа. В столь юном возрасте она уже вела себя так неприлично! А Джон ещё Петунью ругал, что на вечеринку какую-то модную собралась! Вечеринка — всего лишь разовая слабость, проявление возраста, так-то Петунья вполне приличная девушка! Не зря его дурное предчувствие мучило, когда Лили забирали в волшебную школу. Смешанный интернат, далеко от дома. Кто поручится, что за детьми там надёжный присмотр? Родителям оставалось всего лишь чуть больше двух месяцев в году, чтобы воспитывать, направлять, предостерегать... Не предостерегли. Не воспитали. Поздно теперь, девица уже самостоятельная да с такой защитой в лице матери-то... Вот когда пришлось пожалеть, что опасались лишний раз наказывать малышку, вокруг которой то и дело случались странности. Джон-то пребывал в блаженной уверенности, что всё замечательно в их семье, а что Петунья на сестру ворчит, ехидничает и ябедничает — так завидует, что та волшебница да личиком уродилась посимпатичнее. Личико-то личиком, но проверку сердцем Лили не прошла. И ведь кого выбрала-то — друга своего. Ну, не друга, приятеля. А он её считал больше, чем другом...