Наши с Озёрским столы располагались параллельно, нас разделял только проход из красной дорожки, по которому можно было пройти к танцевальной площадке и сцене.

— Кирилл Александрович, вы планируете еще что-нибудь приобретать на аукционе?

— Думаю с меня на сегодня достаточно благотворительности. А что?

— Тогда могу я поехать домой? Материала отсняла достаточно.

— Хорошо. Я сегодня с водителем. Он отвезет, — кивает он.

Достает телефон из кармана, видимо чтобы набрать водителю. Как ни стараюсь сдерживать лицевые мышцы, но против воли на лице расцветает глупая улыбка. Воу, а куда делся неандерталец? Неужто смокинг на него так действует? Эволюционировал от гомо эректуса до гомо сапиенса?

— А то знаю я тебя. Вляпаешься по дороге в какую-нибудь историю, — скалится надменно.

А нет. Показалось. Все тот же ходячий примат.

— Спасибо! В этом нет необходимости,

— Я тебя подвезу, — уверенно произносит неожиданно появившийся Матвей, кладет руку на мою талию и рывком прижимает меня к себе так, словно имеет на то право. От такой наглости теряю дар речи.

Пребывая в шоке перевожу взгляд на босса, и замираю, предчувствуя недоброе. Озёрский прожигает взглядом лапу Матвея на моей талии. Да так рьяно, что я и сама сейчас воспламенюсь.

— Не надо. Я вызову такси, — рычу, пытаясь освободиться из тисков нахала, а сама краснею. И не от злости. Меня вдруг накрыло смущением, как будто это я вешаюсь на коллегу.

— Не переживайте, Кирилл Александрович, я довезу вашего бесценного инстаменеджера в целости и сохранности, — ухмыляется Матвей, словно это Озёрскому решать, а не мне. А еще чудится вызов в голосе Матвея. Босс и коллега сцепляются глазами в молчаливой битве. Напряжение между ними такое, что еще чуть-чуть и всех замкнет.

Испуганно отшатываюсь и сжимаюсь вся, когда они одновременно переводят взгляды на меня. И главное уставились требовательно и с претензией. Обалдели что ли совсем? Я то, что сделала? Чего им надо вообще от меня?

— Я короче поехала, — шепчу, и тихонько пячусь назад. — Доеду на такси.

21

— Лада, ты похожа на конопатого Мегамозга, — глядя на меня Вика хохочет, хватаясь за бок.

Я бы может и оскорбилась, если бы самой не было смешно от своего вида. Сегодня состоится футбольный матч, на котором предположительно будет присутствовать Озёрский. За это утро я раз 20 отказалась от своего плана провести секретную фотосессию неандертальца.

Но получив нагоняй от Валерии Леонидовны, скрепя сердце собираюсь на этот треклятый матч. В свой заслуженный выходной. Заодно делаю себе пометку, что стоит чаще прислушиваться к народным премудростям. Одна из них, как раз гласит: «Инициатива нагибает инициатора». Вот я и поплатилась.

По факту Валерия Леонидовна мне больше не начальница, но она видать об этом забыла. А мне не хватило смелости отказаться от нашего изначального плана. Она отчаянно жаждет помочь племяннику подправить имидж, и так искусно мной манипулирует… В итоге я стою в джинсах, черной толстовке и шапке, под которой спрятала рыжие волосы. Моя голова неестественно большая и круглая. Так что истерика Вики вполне оправдана. Я и впрямь похожа на мультяшного героя.

Но другого способа затеряться в толпе и остаться незамеченной я не вижу. Рыжие кудри могут меня выдать.

— Давай я просто заплету тебе косички. Тогда голова не будет похожа на мяч, — смеется Вика.

— Блин, не могу, времени нет. Я и так опаздываю. Накину капюшон, будет не так заметно.

Выбегаю на улицу, сажусь в такси, натягиваю капюшон, когда ловлю недоуменный взгляд водителя. Да, согласна. Огромная голова вызывает вопросы.

Всю дорогу не нахожу себе места, ерзаю, мну руки, вновь и вновь уговариваю себя не паниковать. Пару раз едва сдерживаюсь, чтобы не развернуть такси.

Небольшой стадион находится на окраине города. Как я и предполагала народу совсем мало. Дружеский матч детишек из неблагополучных семей собрал не очень много болельщиков. Фигура неандертальца сразу же бросается в глаза. Даже в простом спортивном костюме он выглядит статно, угадывается порода.

Он ведет оживленную беседу с несколькими мужчинами, видимо это тренеры и судья. Рядом разминаются мальчишки в форме. Одного из них я узнаю — это Вадик, племянник Озёрского.

Команды по традиции заняли противоположные стороны поля. Я села со стороны ребят в синем, в первом ряду. Навожу камеру, стараясь выглядеть максимально нейтрально, словно я просто случайный зритель. Благо в свое время я удачно приобрела телефон. Камера работает отменно. Между мной и Озёрским примерно двадцать метров, но объектив отлично фиксирует моего босса. Ух! Эти фото и видео просто взорвут интернет. Мне за такую самоотверженность должны премию выдать.

Перед глазами разворачивается трогательная картина. Неандерталец подзывает к себе ребят, те бегут к нему сломя голову. Озёрский произносит напутственную речь, мальчишки слушают его очень внимательно. Ловят каждое слово. Его племянник Вадик смотрит на дядю с гордостью и восхищением. Сердце щемит, настолько умилителен этот момент.

Дальше слово берут тренеры и судья.

Звучит свисток. Все разбегаются по своим местам и игра начинается.

Сомнения, что терзали меня с самого утра отпадают сразу же. Таким Озёрского я еще ни разу не видела.

Столько в его глазах восторга, азарта, неподдельной радости. Время от времени из его уст вырывалась приемлемая для детских ушей брань, но звучал он беззлобно. Он был так увлечен игрой, что это передалось и мне.

Сама не заметила, как убрала телефон в карман и полностью погрузилась в происходящее. Поскольку я сидела со стороны синих, то и болела я за них. Уже и любимчиков себе выбрала. Техника владения мячом, стратегия игры у них была слабее, и все же чувствовался боевой дух. Они выкладывались на полную.

Озёрский активно выкрикивает советы и наставления. Идеальная картинка. Такая живая и настоящая. Неандерталец прекрасен в этот миг. Гляжу на него и не могу оторваться.

Слух царапает мат, произнесенный детским голосом. Напрягаюсь, когда Озёрский медленно, но верно переводит взгляд с одного конца поля на меня и его лицо кривится в ужасе. Интуитивно поворачиваю голову вправо. Прямо на меня летит мяч. Мне бы увернуться, мозг вопит: «Пригнись!». Да что там мозг, все вокруг орут мне это. Но скорость мяча быстрее моей реакции.

Удар пришелся прямо в лоб. С такой силой, что меня сшибает с места, голова гудит, будто ее засунули в медный чан и хорошенько по нему треснули.

Почему? Ну, почему со мной вечно какая-то хрень происходит?

— Разошлись! — рявкает знакомый голос. По топоту ног и шушуканьям понимаю, что меня обступили мальчишки. — Что за?! Рыжая, ты какого хрена тут делаешь?

Слух работает на пределе, вслушиваюсь в каждый шорох, потому что открыть глаза не решаюсь. Жмурюсь изо всех сил. Страшно. Даже боль головная проходит. Возникает непреодолимое желание прикинуться мертвой. Вздрагиваю, когда чувствую прикосновение теплых пальцев к моему лбу.

— Рыжая, твою мать, живая?

— Угум.

— Открой глаза. Сколько пальцев?

Послушно выполняю приказ и заторможенно смотрю на его лапищу.

— Три, — бурчу недовольно. Довольно резво поднимаюсь на ноги. Лоб побаливает, но жить буду. Чувство страха сменяется стыдом и раздражением.

Я всерьез подумываю над тем, чтобы сходить к какой-нибудь бабке, экстрасенсу, да хоть к шаману с бубном. С нормальным человеком не может происходить столько нелепых происшествий. Меня точно прокляли. Но больше всего бесит, что Озёрский всегда становится очевидцем моих унизительных неудач.

Я всего-то должна была отснять материал, а дальше Валерия Леонидовна сама бы обо всем позаботилась. Поговорила бы с племянником, покаялась о диверсии развернутой против него, но с благими намерениями. В итоге сейчас я помимо физического увечья нарвалась еще и на взбучку.

— А ну-ка, за мной! — Озёрский хватает меня за предплечье и тянет в сторону, подальше от толпы. — Я разберусь, продолжайте игру.