Прибор, как ни странно, работал даже сквозь одежду. Никому не пришлось оголять кожу, чтобы получить «печать отобедавшего». Джонсон весь извелся, пытаясь представить принцип действия такого устройства. Но судя по тому, что никто не выказывал ни толики удивления, такие штуки тут были в порядке вещей.

Периодически работники на входе менялись. Но ни разу Даг не заметил кого-то из «начальства». И тем более не видел «красавицы», что все это организовала.

Несколько раз проверяющие отлавливали тех, кто пытался пролезть по второму кругу. Таких вежливо, но непреклонно выпроваживали вон. Впрочем, бдительность стражей порядка явно оставляла желать лучшего. Даг, следивший из своего укрытия не в пример внимательней, пару раз видел, как в толчее человек умудрялся протиснуться без проверки. Или уйти, не получив «клейма». Работники относились к этому вполне философски, из чего Джонсон сделал вывод, что не такая уж это и обязательная процедура. Главное, чтобы правило соблюдалось в массе, а одноразовые исключения общей картины не портят.

Наконец, длинный день закончился. Двери захлопнулись, выпустив последних посетителей. Даг дорисовал последние черточки в своей «книге учета». Он пополз «задним ходом», аккуратно выбираясь из своего укрытия. С удовольствием расправил плечи, подрыгал руками, разгоняя кровь по затекшему телу. И, конечно, первым делом справил нужду.

Только после этого запалил небольшой осветитель и уселся за бумаги, прямо здесь, на свалке. Хотелось как можно быстрее свести концы с концами, чтобы понять, есть ли расхождения.

Даг не стал считать общее количество — и так понятно, что число посетителей перевалило за тысячу. Он просто вычеркивал справа и слева по десятку, следя, чтобы не списать лишнее. На сравнение ушло не больше минуты. Цифры сошлись. Сегодня внутрь зашло ровно столько, сколько вышло.

А это значит, что никто не пропал. Никого не выкрали. Все чинно, спокойно, без происшествий.

Конечно, один день ни о чем не говорит. Не будут же эти сектанты вырезать людей ежедневно? Да и наверное по городу не одно подобное мероприятие. Есть из чего выбирать. Значит — придется включить терпение.

Второй день слежки ничем не отличался от первого. Стало чуть теплей, ветер сменился с ледяного на всего лишь прохладный. Очередь не уменьшилась, людей даже как будто стало больше. Даг, лежа в своей укрытии, терпеливо вырисовывал колонки на вход и на выход. Смотреть приходилось внимательно, особенно в моменты столпотворения. Глаза снова принялись слезиться, но Джонсон не обращал на неудобства особого внимания. Просто размазывал влагу рукавом, не сводя взора со дверей столовой. Порой даже моргнуть боялся, чтобы не пропуститьспешащего человека.

Ближе к вечеру мучения усилились, организм протестовал против такой «жизнедеятельности». Даг искусал губы, чтобы, не приведи Единый, не заснуть. Это было бы полнейшее фиаско, обесценившее все результаты за день.

После закрытия столовой вновь свел результаты. Сошлось. Никто не пропал. По крайней мере здесь и сегодня.

Третий день промелькнул, неотличимо похожий на первые два. Даг даже начал привыкать. Считал и делал пометки чисто автоматически. Навострился сразу замечать хитрецов, пытающихся проскочить незаметно. Да и тело уже не так сильно донимало: организм приспособился к неудобной позе, глаза свыклись с непривычной нагрузкой. Такая вот человек животина, ко всему рано или поздно привыкает.

После «дежурства» Джонсон ощутил такую слабость, словно не лежал целый день, а грузил мешки. Недосып и недоедание давали о себе знать. Но это не сломило бывшего дознавателя. Пусть сегодня цифры опять сошлись, это не значило, что стоит бросать затею. Следующим утром Даг снова был на посту.

Следующий день оказался гораздо хуже. Утром хмурое небо почернело окончательно, хляби разверзлись, пошел дождь. Пожалуй, это был первый дождь, что Джонсон застал в мире Копоти. И он не внушал «попаданцу» никаких позитивных ассоциаций.

Температура держалась около нуля, холодная вода, льющаяся с неба, совсем не добавляла окружающей обстановке уюта. В своем убежище Даг оказался прикрыт от прямых струй, но это не мешало влаге просачиваться внутрь косвенными путями. Влажный ледяной ветер пробирал до костей. В довершении ко всему, слежавшийся мусор под действием воды начал неудержимо вонять. Запах стоял такой, что Джонсон едва сдерживал рвотные позывы.

К счастью, в этот день любителей бесплатной кормежки оказалось не так много, как в предыдущие. Сказалась ли на этом погода или что еще — но уже к полудню очередь практически иссякла. Одиночные посетители заходили и уходили прочь, без привычной толкучки и суеты. Высчитывать потоки людей при таком раскладе было на порядок проще.

И все же, Джонсона терзали сомненья. Не занимается ли он ерундой? В конце концов, нет никаких прямых доказательств, что столовая связана со Стюартами. Все измышления и теории высосаны из пальца. Сделаны смелые допущения, из которых следуют далекоидущие выводы. Так может не стоит тратить время, силы и здоровье на то, что может оказаться пшиком? Не лучше ли переместиться куда-нибудь в теплое место? И хорошенько подумать над более продуктивным планом.

Он продолжал делать «зарубки» почти автоматически, унесшись мыслями в дебри планов и стратегических построений. Такое состояние как ничто другое помогало игнорировать холод и нестерпимую вонь. В полубессознательной работе день пролетел почти незаметно. Осталось только подвести результаты. Один из которых — в конец отмороженные пальцы рук и единственной ноги.

Даг выбрался из своего укрытия, пользуясь окружающей темнотой. Он как будто вылез из кучи дерьма, да и себя ощущал таким же дерьмом. Во всяком случае — по запаху.

Больше всего хотелось плюнуть на все и отправиться в ближайшую ночлежку. Желательно по пути прибарахлившись бутылкой дешевого пойла. Напиться и забыться. По крайней мере до завтра.

Он кое-как запалил осветитель. Отогрев руки подмышками, взялся за сегодняшние записи. Сравнил дебет с кредитом, и сердце пропустило удар — не сошлось! Даг перепроверил еще раз. Потом подступился еще дважды, с разных сторон — результат тот же. Судя по его данным, внутрь зашло на одного человека больше, чем вышло наружу.

Конечно, оставалась вероятность ошибки. Джонсон мог банально пропустить, не учесть, не досчитать кого-то. Но это уже был шанс. Хоть какой-то. И упускать такую возможность никак нельзя.

Схватившись за костыль, Даг скорым шагом побрел искать. Искать что угодно — след, улику, хоть какой-то намек. Что-то, указывающее на место.

Он обошел ангар-столовую кругом. Ничего. Разум подсказывал, что вряд ли жертвоприношение, если оно будет, произойдет там же, где кормежка сотен людей. Не логично это. Гораздо вероятнее — в отдельном безлюдном месте. Закрытом помещении или на пустыре.

Джонсон захромал по окружающим проулкам. Сначала хоть как-то старался соблюдать баланс скорости и незаметности, потом на второе плюнул. Все равно — с фонарем и на костыле — мастером скрытного передвижения ему не стать. Гораздо важнее найти хоть что-то. Хоть кого-то.

Прошло, должно быть, не меньше часа. Даг исследовал все близлежащие закоулки и подходящие пустыри. Измазался в грязи, как проклятый, промок и замерз окончательно. И он был зол, очень зол. Потому что не нашел ничего.

Неужели ошибка? Он обсчитался? Или сама идея, изначально, идиотская?

Можно, конечно, проверять соседние ангары и склады. Но что это даст? Их тут, даже поблизости, не меньше десятка. А если брать в обозримом радиусе, то и вовсе сотни. Сколько времени у одноногого займет обойти все это великолепие?

Он почти сдался. Хотел уже плюнуть на все и отправиться восвояси. Но тут что-то изменилось.

Накатила головная боль, сдавило виски, желудок скрутило судорожным спазмом. И это случилось отнюдь не от голода и утомления. Джонсон вспомнилпохожие ощущения. Пресловутое »чувство тьмы«, которое уже приходило к нему однажды, когда он дотронулся до остывающей „пентаграммы“.