Даг вдруг со всей определенностью осознал, что не только ощущает нечто ненормальное в окружающей действительности. Но и может, немного поднатужившись, указать направление, где происходит эта «ненормальность».

Хлюпая по обледенелым лужам, Джонсон шагнул в нужную сторону. Прислушался к ощущениям, немного скорректировал курс. Да, «чуйка» однозначно указывала на небольшой старый заброшенный ангар, возвышающийся неподалеку.

Даг больше не торопился. Он понял, что означает проявившееся чутье. Жертва, скорее всего уже мертва. И ее кровь окропила готовую «пентаграмму». Спасать больше некого. Можно только мстить.

Подобравшись к ангару, Джонсон прислушался. Ни звука. Он поплелся вдоль проржавевших стен, заглядывая в каждую встреченную прореху. Ничего. Совсем. Тьма, в которой не разглядеть ни движения, ни контура. Неужели пустышка? Но «чутье» явно указывает внутрь — в этом Даг убедился, завернув за угол здания.

Здравый смысл, глаза и уши — все убеждало, что в ангаре пусто. Джонсон смело отринул доводы разума. В обветшалой стене зиял пролом, как раз достаточный, чтобы протиснуться внутрь. Туда Даг и направился.

Согнувшись в три погибели, он сунулся в щель. Освещение будто выключили — тусклый уличный свет сюда не проникал. Даг не боялся испачкаться — больше уже некуда — а потому просто лег на холодный камень и пополз сквозь дыру. Осыпающиеся края едва не разодрали спину, но он все же умудрился впихнуть себя в прореху.

Внутри здания стояла кромешная тьма и не менее жуткая тишина. Это казалось настолько неестественно, что Джонсон с минуту просто лежал, вжавшись в пол, и старался свыкнуться с окружением. «Чутье» вопило, будто он находится чуть ли не в эпицентре «ритуала». Но кроме жуткого мрака и ощущения чужеродности происходящего — Даг не заметил ничего.

Сжался в комок. Веки сомкнулись, давая глазам привыкнуть к темноте. Выждав с минуту, Даг всмотрелся во тьму.

Вечерниесумерки пытались проникнуть внутрь помещения: сквозь дыру в стене, сквозь закопченные вентиляционные окна, что виднелись под потолком. Но внутри тусклый свет словно натыкался на некую невидимую преграду и пасовал. Причем, этот «полог тьмы» занимал вовсе не все помещение. Даг с трудом, но мог рассмотреть ближайший угол, заваленный кучей кирпичных обломков. Кое-как виднелись обшарпанные стены. А вот центр ангара будто накрыло непроницаемой для взгляда пеленой.

Джонсон прикинул размеры «тьмы» — не меньше пятидесяти метров в поперечнике. Краями как раз цепляет за стены в узкой части здания. В этих местах и проще всего подобраться к «пологу».

Приняв решение, пополз вдоль стены. Инстинктивно прижимался к стене, ища эфемерной защиты. Хоть «чутье» и подсказывало, что никто за ним не следит, можно идти хоть в полный рост. Рисковать за зря Даг не решился.

Он все еще не знал, что будет делать, когда доберется до «тьмы». Так далеко план Джонсона не заходил. Оружия с собой не было, если не считать таковым добротный костыль и накопленную за время бродяжничества злость. Даг на секунду задумался и решил, что будет действовать по наитию. Старая добрая импровизация. Главное, что основная часть плана сработала. А дальше кривая выведет.

Полог тьмы приблизился, давление мрака ощущалось почти на физическом уровне. Преграда казалась неодолимой. Джонсон подполз вплотную и аккуратно протянул руку.

Пальцы прошли сквозь «тьму».

И ничего. Ни боли — помимо той, что и так терзала все тело — никаких ощущений. Будто водишь рукой по воздуху.

Не долго думая, Джонсон качнулся вперед. Подспудно ожидал сопротивления, но никакого препятствия на пути не оказалось. Голова просто просунулась внутрь «тьмы», без проблем преодолев полог.

А под пологом ситуация разительно отличалась от той, что представлялась извне.

Первое, что увидел Джонсон — знакомые контуры «пентаграммы». Фигура казалась вполне законченной, ее линии изгибались по всей территории «купола», едва не выходя за границы.

В трех точках окружности стояли треноги, испускавшие слабый свет. Дагу повезло — он оказался на максимальном удалении от осветителя. Тени приветливо встретили нового гостя, спрятав его появление от глаз тех, кто хозяйничал под пологом.

Два силуэта, окутанные тьмой, стояли чуть поодаль левой треноги. Один высокий, широченный, явно богатырского телосложения. Второй аккуратный, с точеной талией — несомненно принадлежал женщине. Тусклый точечный свет очерчивал контуры тел, но не давал возможности разглядеть детали. Сколько Джонсон не вглядывался, различить детали одежды, а тем более лица, не удалось.

Третий силуэт, сгорбившись, возился в центре построения. Даг не мог видеть его руки, но опыт предыдущих «ритуалов» недвусмысленно подсказывал,чем именно занят сектант. Разделывает жертву на подобающее количество кусков, не иначе. Или что? Раскладывает аккуратной горкой?

— Готово! — третий силуэт выпрямился, брезгливо отряхивая руки, — Можем начинать.

Голос грубый, неприятный. Похож на скрип ржавой железной двери. Только скрип не может быть таким холодным, бесчувственным.

Пара двинулась к центру, все трое сошлись, образовав подобие треугольника. Каждый положил руку на плечо соседа. На мгновение Джонсону показалось, что троица слилась в одно единое тело, где не различить отдельных частей и конечностей.

Повисла гробовая тишина. Даже свет от треног словно завис в воздухе, не в силах сдвинуться с места.

«Ну уж хренушки! — пронеслось в голове Джонсона, — Ни черта у вас не выйдет!»

Что именно должно выйти и почему этого нельзя допустить — Даг не знал. Не было времени размениваться на детали. Преодолевая жуткую головную боль, он перевалился вперед. Рука потянулась к линии «пентаграммы», преодолевая сопротивление невидимой силы. Чем ближе пальцы подбирались к зловещей фигуре, тем сильнее становилась боль. Как ни странно, больше всего болел «обрубок». Несуществующая стопа напоминала о себе адской фантомной болью. Будто кто-то невидимый прижигалнервы, которых уже нет, каленым железом.

Пот градом катился по лбу Джонсона. Прокушенная губа окрасилась красным. Тело тряслось в лихорадке. Пульс подскочил, казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Кислорода не хватало, но вдохнуть не осталось ни сил, ни возможности. Даг застыл на грани. Не на грани обморока, а на грани жизни и смерти.

Обреченно качнувшись, Джонсон повалился вперед.

Едва палец коснулся линии, Дага будто молнией ударило. Тело свело жесточайшей судорогой, в глазах помутилось. Невероятная мощь струилась сквозь тело Джонсона — и он не мог ее выдержать.

Что-то темное полилось на пол — Даг вдруг понял, что это его собственная кровь. Она текла ручьем из носа, ушей, и, кажется, глаз. Ощущение темной силы увеличилось многократно. Нечто мрачное наполнило тело, от головы до единственной пятки. Наполнило и стало распирать дальше, стараясь вырваться наружу.

Джонсон застонал — выдержать эту боль казалось просто невозможным. Последним усилием воли он заставил себя вытянуться вперед — чтобы ни при каких условиях не разомкнуть контакт.

В глазах полыхнула яркая вспышка и Даг отключился. А когда пришел в себя, все было уже кончено. Он не чувствовал ни тьмы, ни наполняющей мощи — только боль.

Если честно, Джонсон не знал чего ожидать от своей выходки. Больше всего он надеялся, что «сектанты» просто сдохнут. Каким-то образом его вмешательство что-то замкнут или разомкнет, да так, чтобы они померли. Желательно, без всяких следов.

Надежда не оправдалась.

Горела одна тренога, две другие только бессильно коптили. Стало еще темней, если только у тьмы могут быть оттенки. В меркнувшем свете стояли три силуэта. Живые и невредимые. Они выстроились рядком и спокойно переговаривались, разглядывая едва дышащее тело Джонсона.

— Вот же гаденыш! Весь обряд испоганил! — со злостью выдал мужской силуэт.

— Некрасиво получилось, — подтвердил великан.

— Заметь, он еще жив, — добавила женщина.

— Ненадолго! — «сектант» шагнул к Джонсону, в его руке блеснул внушительный клинок.