Ну и, конечно, отдельный плюс за продуманные пути отхода. Каждый участник должен знать свой маневр в случае успеха и триггер для отхода. То есть, что делать, если задуманное не сложилось. Просто все пошло наперекосяк.

А ведь что-то обязательно пойдет наперекосяк!

Например, вместо того, чтобы просто сдаться властям, особо опасный преступник возомнит себя неуловимым. Решит удариться в бега. Начнет сопротивляться задержанию. Откроет стрельбу на поражение.

Может ведь такое быть? Оказывается, вполне.

Начиналось все вполне безобидно. Рутинная операция, не иначе. Казалось бы, что может быть проще: известно место и время появления опасного рецидивиста. Остается только грамотно провести задержание. Что может пойти не так?

А вот может. Он может быть на искомом месте не один, а с компанией наголову отмороженных соратников. Они все могут быть вооружены до зубов и готовы к бою. И, наконец, этот самый рецидивист может быть предупрежден о готовящейся засаде. Что, очевидно, сводит на нет преимущество внезапности.

Как-то так оно и случилось. Что именно — Даг достоверно не знал. По воле начальства молодому дознавателю отводилась роль даже не «плана Б», а скорее «плана В». Запас запаса. Если уж случится что-то совсем невероятное.

Для Джонсона вся эта операция оказалась лишена какой бы то ни было оригинальности. Его забрали из участка, его привезли на место, ему указали точку. Задание проще некуда: сиди здесь и контролируй, чтобы ни одна живая душа не прошмыгнула. Понял? Понял. Ну и молодец.

В качестве «стратегической точки» ему достался переулок местечковой значимости. Был, по видимому небольшой, но ненулевой шанс, что кто-то сюда может прорваться. Ну а дальше все штатно: попытка остановить, предупредительный в воздух. Если не внял — стрельба на поражение.

Расположился Даг недалеко от входа, за естественным укрытием в виде выступа на кирпичной стене. Место ему понравилось: в случае опасности можно было скрыться целиком. Камень надежно защищал от пуль, в отличии от каких-нибудь мусорных баков. Других подходящих нычек тут просто не нашлось. К тому же, кто бы ни забежал сюда с улицы, для Джонсона окажется, как на ладони. Бери да стреляй. А вот врагу еще нужно будет привыкнуть к темноте. Что не лучшим образом скажется на меткости.

Единственное, что беспокоило дознавателя:как бы не околеть от холода. Переулок располагался не самым удачным образом, так что ледяной ветер продувал его насквозь. Дагу осталось только вжаться в стену, укутавшись в казенный бушлат.

Прошел, должно быть, час. Джонсон весь извелся, переминаясь с ноги на ногу. Он уже подумывал о том, что все, может быть, кончилось? А его просто забыли поставить в известность?

Потом дознаватель услышал далекий треск выстрелов.

Будь он моложе — не телом, конечно, а ментально — рванул бы туда, в глупой попытке «помочь» своим.

Теперь же только собрался и приободрился. Лишний раз перепроверил пулевик. Вряд ли кому-то там может требоваться помощь. А если и требуется, то не от него. Есть план, и нужно его придерживаться. Если покинуть свой пост — это может поставить под угрозу всю операцию. А потому — сиди на попе ровно и жди.

Он и сидел. Ровно до того момента, как не увидел беглеца.

Тот влетел в переулок, пыхтя, как паровоз. Пар от бегуна валил, чуть ли не из ушей. Дышал тяжко, с присвистом. Не привык, по всему видать, к долгим пробежкам на свежем воздухе.

Высокий, с неприятным плоским лицом. Наверное, с такой рожей легко нагонять страх на обывателей. Рявкнул, гавкнул — любой с тобой согласится. Особенно, если подкрепить доводы пудовыми кулаками.

Доводить до рукопашной Джонсон не собирался.

Едва беглец показался, Даг уже держал его на мушке.

— Стоять на месте! — рявкнул дознаватель, — Оружие на пол!

Хорошее в переулке эхо — голос разнесся, многократно усилившись. Жаль, акустика не повлияла на убедительность.

Подчиняться бандит, конечно, не собирался. На мгновение он замер, затем рука с пулевиком метнулась вверх. Времени на предупредительный выстрел уже не осталось.

Бам!

Даг не стал растягивать удовольствие. Пальнул сразу, как увидел вражеский пулевик.

Бам! Бам!

Еще два выстрела вдогонку. Для верности.

Получив пулю, громила пошатнулся. На лице застыло недоверчивое выражение: «Неужто это в меня?». Словив «добавку» просто рухнул наземь. Головой вниз, так что пропахал лицом по мостовой. Рука все еще сжимала оружие, но пострелять ей больше вряд ли доведется.

Джонсон продолжал наблюдение, не торопясь высовываться из-за укрытия. Всякое бывает. Вдруг притворяется? Или за углом затаился его дружок? Ничего, полежит, никуда не денется. Торопиться точно некуда. Пока вот можно пулевик доснарядить.

Запихивая патроны в оружие, Даг удивлялся своему спокойствию. Нет, волнение, конечно, присутствовало. Адреналин в крови, все такое. Но как-то обыденно, без надрыва. Еще одна стрессовая ситуация, не более.

А ведь он только что убил живого здорового человека. Лишил жизни. Умертвил. Не в мыслях, не понарошку, а всерьез, взаправду. Никогда раньше Джонсону не приходилось творить такое. Первенец, стало быть.

И никакого особого волнения по этому поводу дознаватель не ощущал.

Во-первых, то был не человек, а преступник. Причем, худшего пошиба — душегуб, каких поискать. Получил-то, в общем, по заслугам.

Во-вторых, сказано же ему было — стоять и оружие бросить. Сказано? Да. Не послушал? Пеняй на себя.

Ну и в третьих, не пальнул бы Даг, пальнул бы беглец. И, возможно, пристрелил бы Дага. А с такой постановкой вопроса Джонсон был совершенно не согласен. Уж лучше ты, чем тебя.

Глянул на убитого — лежит. Нога странновато подергивается, но это бывает. Судорога или что-то вроде. Возле головы как будто лужица крови образовалась. Небольшая, но заметная.

В «той» жизни Даг не смог бы так… хладнокровно. Что поменялось? Поставили в такие условия? Перевоспитали? Что-то все же в мозге после «ротации» перещелкнулось. Какие-то новые связи что-ли. Нейроны пробудились, или наоборот блокировка спала.

Впрочем, никаких положительных эмоций дознаватель тоже не испытывал. Скорее равнодушие. Главное, что рациональной точки зрения он прав. И по закону.

Стук шагов, кто-то бежит. Целая группа. Замедлились. Подходят к повороту.

— Даг, ты там? — осторожный оклик из-за угла, — Это Сальери!

— Так точно, кэп, — Джонсон поставил пулевик на предохранитель.

Из-за стены вышли четверо. Тройка дознавателей сразу сунулась к телу, капитан повернулся к подопечному.

— Ты как, жив? Не ранен?

— Так точно, жив, — улыбнулся Джонсон, — Никак нет, не ранен!

— Ладно, пошли, — Сальери махнул рукой, — Молодцы тут сами управятся.

Пока шли к оперативному штабу, капитан все старался заглянуть в глаза дознавателя. Как-то ему неловко что ли было. И поэтому он не прекращал болтать.

— Всех взяли, голубчиков, никто не ушел. Но живьем никто не дался. Сопротивлялись до последнего патрона. Потому и положили всех, на смерть. На рожон не лезли, ну ты Устинова знаешь. Спокойно, из укрытия, расстреляли. Даже не думали, что кто-то уйти успел. Пока считать не принялись. А он вишь как, ускользнул.

И почти сразу, без перерыва.

— Ты как сам-то, Даг? Нормально себя чувствуешь? Голова не кружится? Может, присядем, потолкуем? Выпьем по рюмашке для бодрости, а?

— Да все хорошо, кэп! Нормально.

Сальери смотрел на Джонсона, будто в этом сомневался. Странно так смотрел, оценивающе. С ноткой отеческой заботы.

— Ну правда, капитан! Все хорошо. Вальнул абсолютно незнакомого человека. Подонка. Преступника. Особого сожаления не испытываю. Грустить или переживать не намерен. Вешаться не пойду, если об этом беспокойство. А так — спасибо, конечно, но дел по горло! Вы же знаете, тот висяк с жертвоприношением все еще на мне.

— Уж помню, — после тирады дознавателя Сальери заметно успокоился, — Ты у нас теперь главный эксперт по чертовой мистике… докатились, блин… не жандармерия, а агентство по выслеживанию полтергейста. Ладно! Езжай! Смотри, может вечером все же соберемся с парнями, в бар выберемся, а?