Он коротко рассмеялся с презрением.

— Я строил планы, чтобы сделать это, пока ты не появился из ниоткуда, убил его и занял моё место.

Голл склонил голову набок, в его взгляде было больше звериного, чем фейри.

— Это никогда не было твоим местом.

— Теперь оно моё, — рыкнул Феррин, а затем громко выкрикнул: — Стигрим!

Вейтовый меер-волк сорвался с места и бросился на Голла. Я закричала, когда огромный скелетный зверь с разверстыми челюстями прыгнул на него.

Голл поймал чудище за клыки, удерживая его зубы, не давая сомкнуться. Он прошептал слова на демоническом языке.

Этелайн не значило «пламя» или «воспламенись», как я считала раньше. Это означало…

— Оживи, — выдохнул Голл, призывая свою магию жить и дышать за него.

И она подчинилась. Огонь вспыхнул на его руках, взметнувшись двумя полосами по спине мертвого волка. Существо завыло и зарычало, но Голл всё ещё держал его с силой, которую я не могла представить.

И тогда я почувствовала их. Присутствие богов окружило нас — их сила была почти болезненной, давящей. Но она исходила не с небес и не из земли. Она исходила от Голлайи самого. Моего короля. Моего спутника. Моей любви.

Сзади раздался тихий стон Феррина, прежде чем он начал тащить меня назад, его рука скользнула с моего горла.

К этому моменту волк-вейт уже полностью охватился пламенем. Голл разжал его челюсти. Хруст костей и разрыв гнилых сухожилий раздался в воздухе, а затем он с силой, и физической, и магической, отбросил пылающий труп, ударив его о стену замка.

Он повернулся к нам, вынимая кинжал из ножен на своем поясе, и двинулся в нашу сторону решительными, беззастенчиво смелыми шагами. Его лицо было воплощением ледяной, безжалостной ярости.

Он был прекрасен в своей неумолимой решимости. Я не могла отвести взгляд, даже если бы захотела.

Рука Феррина вновь нашла мое горло, но Голл прошептал что-то, и из его груди вырвалась огненная змея, обвиваясь вокруг запястья Феррина.

Внезапно я оказалась свободна, тяжело падая на камни двора. Тут же я отползла назад, игнорируя острую боль в запястье и мелкие камешки, впивавшиеся в ладони.

— Ты в безопасности, моя Мизра, — сказал Голл спокойным, обволакивающим голосом, его дикий взгляд по-прежнему был устремлен на Феррина.

Теперь Феррин был связан четырьмя огненными веревками, его руки разведены в стороны, ноги прикованы к месту. Его пепельно-серое лицо потемнело от напряжения, с которым он пытался вырваться. Огонь не обжигал его кожу, лишь удерживал его. Голл хотел убить его сам. Хотел, чтобы это было лично.

— Я твой брат! — закричал Феррин.

— Был, — ответил Голл, уже всего в нескольких шагах от него. — Но ты осмелился тронуть мою жену и причинить ей боль. Теперь ты ничто. Ты — пепел в пустоте.

«Его жена?» Я сглотнула, чувствуя, как внутри разливается нечто мощное и теплое от его беззаботного признания. Для короля призраков заявить о жене казалось чем-то невероятным.

— Но я твоя кровь! — запротестовал Феррин, а затем, издеваясь, добавил: — Она всего лишь наложница.

— Нет, Феррин. — Голл подошел вплотную и схватил его за один из рогов, наклоняя голову вниз. — Она моя королева. Она — всё.

Я ощутила, как по моему телу пробежала дрожь, слыша искреннее обожание в его голосе.

— Тебе лучше отвернуться, моя любовь, — сказал он спокойно, даже не взглянув на меня.

— Нет, — мягко ответила я.

— Как угодно.

Затем он начал наносить удары кинжалом в горло Феррина снова и снова. Тот захрипел, издавая предсмертный стон, его губы шевелились, глаза широко раскрылись от ужаса, пока Голл удерживал его за рог, продолжая свое ужасное дело. Глаза Феррина потускнели, когда его дух покинул тело. Я почувствовала, как темная сущность исчезла, растворившись где-то вдали.

Но Голл не заметил этого. А если и заметил, то не придал значения. Он переместился к груди Феррина, и даже когда огненные веревки исчезли, Голл продолжал удерживать его тело одной рукой, а другой с ритмичной жестокостью вонзал кинжал, брызги синей крови покрывали его лицо и грудь.

Меня стошнило. Наконец я отвернулась, свернувшись клубком, прижав лицо к коленям. Звуки лезвия, вонзающегося в плоть снова и снова, не покидали меня. Я не знала, сколько это длилось — лишь то, что мой разум на какое-то время просто отключился.

Я сосредоточилась на магии, окружавшей нас, на присутствии богов, окутывавшем меня ощущением безопасности. Я все еще дрожала, но теперь от холода, а не от страха. На мне была лишь разорванная рубашка, холодный ветер кусал кожу, а запястье пульсировало болью.

Но мой ребенок был в безопасности. Я была в безопасности. Голлайя пришел за мной, как я и знала. Он назвал меня своей женой. Своей королевой. Я всхлипнула.

Тяжелый плащ накрыл мои плечи, и я оказалась в объятиях Голла, который сел передо мной на землю.

— Тсс, — прошептал он, прижимая меня к своей груди и раскачиваясь, словно укачивая ребенка. — Теперь ты в безопасности, моя драгоценная Мизра.

Его тело было теплым, обволакивающим.

— Моя прекрасная спутница. Я так сожалею. Теперь ты в безопасности, — его голос дрожал, когда он прижался губами к макушке моей головы. — Я клянусь, я никогда больше не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

Я разжала руки и обняла его за шею, всматриваясь в его лицо, испачканное синей кровью моего мучителя. Мне показалось, что это я дрожу, но на самом деле это был он.

— Я знаю, — прошептала я.

— Ты ранена? — Голл сглотнул, его горло подрагивало, а руки сжимали меня еще крепче. — Он причинил тебе боль?

— Кроме запястья, я не ранена. Никак. — Ему нужно было услышать это, и я заверила его.

— Мне так жаль. Этого никогда не должно было случиться.

— Ты не знал. Ты не мог знать.

— Это не имеет значения, — хрипло произнес он, голос его дрожал. — Моя обязанность — защищать свою Мизра. Я никогда не прощу себя.

Я подняла руку и приложила ладонь к его щеке, чтобы он посмотрел на меня. В его глазах, диких и полных вины и отчаяния, сияло золотое кольцо вокруг вертикального зрачка, контрастируя с яркой синевой.

— Твою Мизра? — мягко спросила я. — Или твою жену?

Мой собственный голос дрогнул, и по щеке скользнула слеза.

— Боги, Уна, — прошептал он, прижав свой лоб к моему. — Ты мое всё.

Мне было всё равно, что он был покрыт кровью, или что воздух был пропитан зловонным серным запахом от дымящихся останков сотен вейтов. Я крепко прижалась к нему, чувствуя необходимость в его тепле. Похоже, ему было нужно мое тепло так же, как мне его. Мы оставались так долгое время, мой муж обнимал меня, а я обнимала его.

Спустя некоторое время он поднял меня на руки, завернув в свой плащ, и понёс из замкового двора на поле, где нас ждал Драк, грызя кости одного из свежих вейтов.

— Значит, король Голл собирается снова изменить законы, — сказала я, шмыгнув носом. — Теперь у него будет жена, а не Мизра или наложница.

Он взглянул на меня, когда мы приблизились к Драку, который издал довольный рык при нашем появлении. Тусклый свет раннего утра осветил его лицо.

— Знаешь, я понял кое-что о Виксе и его Мизре. Возможно, они и не были связаны формально — как муж и жена. — Он остановился перед Драком, по-прежнему крепко держа меня в объятиях, его взгляд был напряжённо устремлен в мои глаза. — Но она была для него всем миром.

Его драконьи глаза блуждали по моим, словно захватывая меня в плен.

— Как и ты для меня, — добавил он хриплым, низким голосом. — Никогда не будет никаких наложниц. Но титул Мизра значит нечто большее, чем просто мать моих детей. Она была самым ценным сокровищем, которое Викс когда-либо держал в своих руках. — Он крепче сжал меня, напоминая, что сейчас я нахожусь в его. — Теперь я это понимаю.

Мы взобрались на спину Дракмира. Я устроилась боком на коленях Голла. Он завернул меня в плащ, укутывая в свое тепло и защиту своих крепких, притягательных рук.

Когда я прижала ладонь к его груди, желая почувствовать сильный ритм его сердца, я заметила, что нити нашей лунной связи засветились ярче вдоль моей руки и запястья. Пока Драк поднимал нас всё выше в облака, а рассвет озарял небо, эти нити светились ещё сильнее.