Мои похитители не отходили далеко от меня внутри конюшни. Я услышала молодой голос, говорящий на демоническом языке, и затем топот уводимых лошадей. Наверное, это был конюх.

— Всё на этом и закончится, — произнёс тот, кого я узнала, как Эрлика.

— Если король Коннал хочет избежать беды, — произнёс глубокий голос предводителя.

— Как думаешь, король Закиэль вернёт её, когда закончит с ней?

— Он собирается отправлять её по кусочкам, одному за другим, пока Коннал не сдаст Лумерию, — ответил предводитель. — Мы знаем аппетиты нашего короля. Он как следует испортит её для брачного ложа. Возможно, от неё мало что останется, когда они, наконец, подпишут договор.

Смешки прокатились по кругу. У меня сжался живот. Я зажмурилась и прикусила кляп, надеясь, что не услышу их бездушного смеха над моей трагической судьбой. Теперь, когда я знала, что планируют для меня, это стало ещё невыносимее.

Если бы я могла завладеть оружием, я бы покончила с собой. Тогда они не смогли бы торговаться за мою свободу. Тогда мой брат не был бы вынужден сдаться, и наш народ не оказался бы под гнётом Нортгалла.

Я старалась успокоить дыхание, почти не слушая, как кто-то вернулся с едой, и они начали есть, громко чавкая. Через какое-то время я услышала, как дверь в моё стойло открылась, и резко напряглась.

— Что ты делаешь, Гейлан? — спросил Эрлик.

— Даю ей воды, — ответил тот, вероятно, самый младший по званию среди них.

— Никакой еды, — отозвался предводитель. — Её стошнит в пути. Только вода.

— Если она попытается кричать, ударь её, — добавил Эрлик.

Я напряглась, когда молодой воин вошёл с флягой из шкуры. Несмотря на его молодость, он выглядел не менее угрожающе, возвышаясь надо мной, когда зашёл в стойло. Я осталась неподвижной, пока он опустился на одно колено и поставил флягу на солому.

— Наклонись вперёд, — приказал он, указывая на кляп во рту. — И не вздумай кричать, когда я его сниму.

Я удержала его взгляд, медленно наклонившись вперёд, чтобы он мог ослабить верёвку. Я вздохнула с облегчением, когда смогла закрыть рот; кожа губ была натёрта до боли.

— Пей, — предложил он, поднося флягу к моим губам.

Я пила, пока не закашлялась, захлёбываясь.

Он отодвинулся, опершись на пятку.

— Полегче. Подыши.

Он не улыбался, но в его жёлтых глазах мелькнуло сочувствие. Это было неожиданно. Я понимала, что он не настолько сочувствовал мне, чтобы помочь сбежать, но, может быть…

— Ещё? — Он приподнял флягу.

Я кивнула, заметив, что у него при себе было много клинков в ножнах вокруг пояса и на груди. Один из них, тонкий, был воткнут прямо в его широкий пояс.

Когда он снова поднёс флягу к моим губам, он держался слишком далеко, чтобы я могла достать нож. После третьего глотка он спросил:

— Достаточно?

Я снова кивнула. Он поставил флягу и наклонился ближе, чтобы вновь закрепить кляп. Я наклонилась к нему, делая вид, что помогаю ему дотянуться, — это дало мне чуть больше пространства, которое мне было нужно. Медленно, с затянутыми запястьями, я дотянулась и вытащила маленький кинжал.

— Что ты делаешь? — Он резко выпрямился, хмурясь, глядя на свой пояс.

Сжав рукоять обеими руками, я мысленно взмолилась богине и направила лезвие к своему горлу.

— Нет! — Он тут же схватил мои сжатые руки когтистой ладонью, остановив меня в тот момент, когда кончик клинка уже задел мою кожу.

Я выдохнула в отчаянии, кляп был снова затянут, а в глазах выступили слёзы, пока я умоляла его взглядом позволить мне это сделать.

— Что произошло? — раздался голос предводителя из-за дверного проёма.

Гейлан отвёл взгляд, вырывая кинжал из моих рук и поднимаясь на ноги.

— Она пыталась причинить себе вред, мой лорд.

Предводитель присел рядом со мной, схватив за подбородок и повернув моё лицо так, чтобы я была вынуждена смотреть в его кроваво-красные глаза. Он изучал меня пристально.

— Да, — пробормотал он себе под нос. — Ты бы действительно это сделала, верно?

Я промолчала. Не то чтобы я могла ответить с грубой верёвкой во рту.

— Нет, миледи, — его голос был холоден и жесток, словно безжалостный кнут. — Ты заплатишь за то, что начала эту войну. И прежде, чем мы отправим твоё прекрасное тело обратно к твоей семье в Иссос, ты её закончишь.

ГЛАВА 2

ГОЛЛ

Ветер гремел за дверью и окнами, а метель завывала снаружи. Мы сидели за обеденным столом Огальвета, где я изучал карту передвижений войск моего отца. Очаг ярко пылал, согревая комнату, несмотря на бурю, свирепствующую над Сильвантисом.

Сорин ткнул пальцем в карту.

— Они собираются здесь, на южной стороне Белладама.

— Сколько их? — спросил я, имея в виду союзников, которых мы собрали в городе, ближайшем к Сильвантису.

Пулло скрестил руки.

— Триста. Может, четыреста.

— Этого мало, — сказал Огальвет, ставя на стол две миски с тушёной свининой.

— Этого достаточно, чтобы взять дворец, — заверил я их. — Плюс сотня, что у нас есть здесь.

Собирать союзников так близко к замку оказалось гораздо сложнее. Нам нужно было действовать осторожно. Многие здесь боялись наказания моего отца, если их поймают за измену. Этот страх перевешивал их ненависть к нему. Но я знал, что в конечном итоге именно их страх послужит мне. Когда отец будет мёртв, я тут же обрету их верность.

— А что с его армией? — спросил Сорин, нахмурившись и глядя на карту.

— Голл должен лишь захватить дворец. Остальные сами присягнут ему, — сказала Далья, по-прежнему одетая в плащ жрицы, капюшон скрывал её изящные, изогнутые рога.

— Она ведь провидица, — пожал плечами Пулло. — Должна знать.

Сорин фыркнул.

— Простите мой скептицизм, миледи. Но я не доверяю провидцам. Я доверяю фактам. А факт в том, что у Закиэля в замке Нäкт Мир тысяча солдат. И ещё десятки тысяч войск на южной границе, идущих через Лумерию. В итоге у нас будет численный перевес в два к одному при захвате замка. И всё это при условии, что у нас будет идеальный план для внезапного нападения и убийства ублюдка, — он повернул свои красные глаза на меня, — чего у нас всё ещё нет. И не стоит забывать о сотнях нежити под замком. Кстати, почему ты улыбаешься?

Я усмехнулся.

— Потому что всё складывается, Сорин. Я ценю твою откровенность и скептицизм. Это помогает мне видеть здраво. Но у нас есть то, что нужно.

Я разместил своих собственных солдат в его армии, и они давно уже распространяли недовольство этой бесконечной войной, которая держала их вдали от семей и домов. Не говоря уже о тех, кто погиб в битвах и был сожжён на чужой земле. Мне оставалось лишь выбрать нужный момент, чтобы убить своего отца. Я был уверен, что смогу повернуть ход событий в свою пользу. А затем мне нужно будет быстро закончить войну.

— Но он прав, — сказала Далья. — Тебе нужен безупречный план, чтобы застать Закиэля врасплох. Иначе к нему не добраться.

— Его нежить, — подтвердил я.

Если бы мой отец почувствовал угрозу своей жизни, он бы призвал армию нежити на защиту. Но если я убью его неожиданно, то нежить погибнет вместе с ним, дав нам преимущество для захвата замка и трона. А те, кто не был верен моему отцу, склонились бы передо мной и принесли мне клятву верности.

— Итак, наша главная цель —

Дверь распахнулась, в комнату ворвался вихрь снега, а за ним проскользнула небольшая фигура в плаще, захлопнувшая дверь. Капюшон соскользнул, и Хава чихнула.

— Хава? — Я пододвинул её к табурету возле огня. Её чёрные, жилистые крылья дрожали, высовываясь из-под плаща. — Почему ты пришла?

Хава была моим связным в Нäкт Мире. Мы встречались в Сильвантисе редко, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Но она выбралась в ночь, когда бушевала такая буря. Даже с её способностью летать — даром, полученным от отца — это было опасное путешествие в метель.

Она улыбнулась, хотя её острые зубы всё ещё стучали от холода.