Я мог бы оставить её в уверенности, что всю ночь наслаждался обществом другой женщины. Мог бы соврать, что переспал с несколькими и что могу позволить себе столько фейских шлюх, сколько пожелаю. Но вместо этого я, как зачарованный, не мог отвести взгляда от напряжённой линии её спины.

И потому я произнёс то, что никогда не собирался говорить:

— В моей постели не будет других женщин, пока в ней находишься ты.

Её плечи слегка напряглись, едва заметное движение. Затем я добавил тише:

— Сегодня ночью другой женщины не было.

Её напряжённая поза смягчилась, тело изогнулось плавной, женственной линией, словно распустившийся цветок. Она расслабилась, всем своим существом прижавшись к постели. Её мягкий, почти беззвучный выдох облегчения пробил что-то внутри меня, одновременно взволновав и раздражая.

Отводя взгляд, я уставился на покатую линию потолка палатки, затем резко накрыл рукой глаза и добавил с ноткой яда:

— Спи, Уна. Скоро тебе предстоит исполнить свой долг.

Я намеренно игнорировал внезапное напряжение, которое ощутил в её теле, и отказался смотреть в её сторону, чтобы не увидеть, как мягкость её изгиба вновь превратилась в стальную прямую линию. Я боролся с каждым порывом проявить слабость перед женщиной, которую спас, хотя её семья развязала войну с моим народом.

Во всех недавних грёзах и фантазиях о ней я никогда не мечтал ни о чём большем, чем её тело, ребёнок, которого она мне подарит, и её королевский союз. Но теперь, против собственной воли, я ощущал в глубине своего чёрного сердца крошечный уголёк. Он тлел, желая воспламениться. Загореться жарко и ярко.

ГЛАВА 15

УНА

Громкий звук рога раздался с дворцового парапета вдалеке. Прошло почти две недели с той ночи в лагере и с тех пор, как Голл проводил меня обратно во дворец и уехал, не сказав мне ни слова.

Я полагала, что понимаю, почему он посчитал важным проделать весь путь верхом до Силвантеса, столицы Нортгалла. Это был способ показать своим верным солдатам и народу, что он один из них.

Но это было неправдой. Он не был обычным солдатом или просто воином-фейри из призрачного народа. Он был другим, принадлежал к королевской линии, отмеченной драконьей кровью.

Стоя на ступенях Храма Викса, я наблюдала, как Дракмир кружил вокруг дворцовых шпилей. Он делал это с того самого дня, как меня вернули сюда, больше не сопровождая своего короля в пути. Я гадала, приказал ли Голл Дракмиру следить за мной или, возможно, моя странная магия каким-то образом притягивала его. Когда я впервые прикоснулась к нему, я попыталась дотянуться до силы, что заменила мою магию исцеления, но он заблокировал меня, не позволив проникнуть в его разум. Ни одно другое крылатое создание не делало этого прежде. Но дракон — существо невероятно умное.

Рядом со мной стояла Хава, на верхней террасе храма. Перед нами полукругом расположились ступени, ведущие к широкой, вымощенной белым камнем террасе и входу в храм — резкий контраст с дворцом, построенным из черного обсидиана. Жрицы стояли безмолвно на полукруге ступеней, обращенные к улице.

— Они будут здесь с минуты на минуту, — прошептала Хава, указывая на главную улицу, что вела к городу с юга.

Её слова были излишни. Я уже слышала их приближение. Грохот копыт по камню и ликующие крики призрачных фейри заполнили улицы Силвантеса, возвещая о прибытии их короля и возвращающейся армии.

Слева от меня возвышалась двухэтажная статуя их могущественного бога — четырёхрогого Викса, верхом на своем драконе по имени Силвантес. Покровитель города. Викс держал меч наготове, взмахивая им, словно в разгар битвы, их яростный защитник и наиболее почитаемый бог.

Шум и крики становились всё громче. И вот они вошли на просторную площадь перед храмом, и моё дыхание замерло.

Голл ехал на громадном черном пеллазийском жеребце с длинной гривой. Он возглавлял шествие с Сорином по одну сторону и Кеффой, изуродованным шрамами воином, по другую. Толпа ревела, выкрикивая его имя, но взгляд Голла сразу нашел меня и остановился.

Я осталась на месте, гордо подняв подбородок, пока он не остановился, не спешился и не поднялся по ступеням, проходя мимо верховной жрицы и других, направляясь прямо ко мне. Все они почтительно присели в реверансе, когда он проходил мимо.

Ещё больше радостных криков разнеслось по толпе, когда он появился на виду у людей, заполнивших улицы. Я смотрела, как он приближается, но не сделала реверанса. Хотя гнев ещё пульсировал под моей кожей, я не была готова склониться перед своим королем. Однако я оставалась собранной, позволяя ему рассматривать меня.

На мне было одно из платьев с высоким воротником, подходящее для более холодной погоды, что царила здесь. Темный королевский синий цвет соответствовал гербу моей семьи.

Голл чуть скривил губы в своей раздражающе самодовольной улыбке.

— Как ты, Уна? Хорошо ли ты провела время в моё отсутствие?

— Вполне. Я едва заметила, что тебя не было, — холодно ответила я.

Его улыбка стала шире, и он прошёл мимо меня к верховной жрице и другой жрице, стоящей перед статуей Викса.

Жрица рядом с верховной держала в руках красную бархатную подушечку, на которой покоились золотые браслеты. Как и остальные, она была облачена в чёрное полупрозрачное одеяние с широкими рукавами. Её серебряный головной убор представлял собой прозрачную вуаль, спадающую на длинные чёрные волосы, а четыре серых рога изящно изгибались назад.

— Добро пожаловать домой, принц Голлайя, — произнесла верховная жрица.

Я нахмурилась, повернувшись к Хаве, и прошептала:

— Она его оскорбила?

Хава покачала головой и наклонилась ближе, чтобы шепнуть:

— Это его титул, но вскоре всё изменится.

Она указала на происходящее. Голлайя опустился на одно колено перед верховной жрицей. Толпа мгновенно замолкла, когда она подняла золотые браслеты и повернулась к статуе Викса, поднимая их над головой. Её серебряная вуаль соскользнула на плечи, когда она обратилась к небу.

— По воле Викса, чья сила и могущество освящают меня на это деяние, я призываю его благословение.

Она повернулась к Голлайе, всё ещё преклоняющему колено, с серьёзным и, без сомнения, прекрасным профилем.

— Я венчаю тебя, Голлайя Вербейн, — она надела браслеты на его два больших рога, аккуратно скользя к основанию, где они идеально сели, — королём народа Нортгалла и первым призрачным королём народа Лумерии.

Пока толпа взрывалась овациями и ликующими криками, я почувствовала, как мой желудок сжался, а голова закружилась от тошноты. Хава крепко сжала мою руку и с сочувствием улыбнулась. Хотя Хава совсем не напоминала мою подругу-лунную фейри Мин, она всё же чем-то была на неё похожа. Мин всегда знала, когда мне нужен был комфорт или сочувственный жест. Я сжала её руку в ответ, а затем отпустила, вновь обращая взгляд вперёд, в тот момент, когда Голлайя поднялся, официально становясь их новым королём.

Он склонил голову перед верховной жрицей, а затем повернулся к другой.

— Добро пожаловать домой, мой король, — сказала она, сложив тонкие руки перед собой и присев в глубоком реверансе.

— Спасибо, Верховный Оракул Далья. Поднимитесь.

Она выпрямилась с той грацией, что свойственна только высокородным фейри.

— Кто она? — спросила я у Хавы.

— Это Далья, — тихо ответила Хава. — Она оракул. Уже год она служит его тайным провидцем, с тех пор как он вернулся в Силвантис. Теперь же она станет Верховным Оракулом при короле. Очень важная роль.

— Рад видеть вас дома и в добром здравии, мой король, — произнесла Далья с искренней теплотой, улыбнувшись Голлу, а затем повернувшись ко мне. — Сэр, представите меня? — Она кивнула в мою сторону.

Голлайя повернулся и направился ко мне вместе с ней.

— Далья из Дравенкорта, Верховный Оракул Силвентиса, это Тиарриалуна Элизабетанина Хартстоун. Моя Мизра.