Я хотел, чтобы народ Лумерии без сопротивления принял нового короля. И не собирался давать им повода для неповиновения, даже из-за плохого обращения или недостаточной платы иссосским блудницам.

— Лайкел, — я повысил голос так, чтобы остальные могли слышать, и положил тяжёлую руку ему на плечо, — если я буду выпивать по одной с каждым отрядом в лагере, я так и не проснусь, чтобы вернуться в Силвантес. — Я окинул взглядом толпу фейри, чьи лица озарились при упоминании дома. — А разве не все мы хотим быстрее добраться до Силвантеса?

Толпа взорвалась ликующим одобрением, последняя за вечер группа, с которой я решил задержаться на несколько часов.

— Для тех, кто завтра отправится в другие части Лумерии, знайте, что я бескрайне вас уважаю. — Пока одни вернутся домой, многим предстоит начать наше правление заново по всей Лумерии. Я должен был убедиться, что светлые фейри понимают, кто теперь ими правит. — Наслаждайтесь вечером. Вы это заслужили.

Флейтист остановился. Огонь потрескивал, а я оглядывал небольшую группу.

— Мы бы не выиграли эту войну без каждого из вас. Спокойной ночи, воины.

Под новый взрыв восторга флейтист заиграл быструю, весёлую мелодию. Я скрылся в тени, после того как обошёл все костры лагеря, задержавшись дольше с солдатами, чем с отрядом Элитных.

Передовая заслуживала большего внимания. Они сражались за моего отца долгие годы и только недавно — за меня. Я хотел, чтобы они все знали, насколько я ценю их доблесть, честь, пролитую кровь и верность. Я должен был сказать им это лично. Чего мой отец никогда не делал.

Последнее видение Далии оставило меня в смятении. Хотя я знал, что нахожусь на верном пути, что Уна — мой путь, но дополнение к её предсказанию лишало меня сна.

Две стороны одной монеты. Демон-фейри. Один истинный, другой — нет. Берегись чёрного ворона, ибо он жаждет твоё место… во всём.

Как и многое из предсказаний Далии, оно было окутано таинственными, бессмысленными фразами. Но больше всего мне запомнилось, что враг таится среди моих людей. Где-то. Возможно, здесь, среди солдат. А может, в Силвантесе. Или даже дальше. Вероятно, он станет проблемой, когда я начну устанавливать власть в Лумерии.

Из-за этой угрозы я хотел убедиться, что фейри понимают свою значимость. Все они будут справедливо вознаграждены монетами и провизией, когда мы вернёмся домой. Некоторые получат земли за долгую и доблестную службу — то, чего мой отец никогда не сделал бы. Хотя это было рискованно, я хотел, чтобы мои люди знали: я не он.

Возможно, в Силвантесе враг станет очевиднее.

Проходя между шатрами, я слышал звуки праздника и утех, доносящиеся из каждого из них. Тяжело вздохнув, я направился к своему шатру. Моё сердце то замирало, то билось сильнее. Мне предстояло лечь рядом с женщиной, которую я видел в слишком многих своих фантазиях.

Слухи о том, что принцесса Уна превратилась в самую красивую женщину, только разожгли моё любопытство к той девочке, которую я некогда вынес из подземелий. Но ничего не могло подготовить меня к тому, кем она стала.

Кровь Викса, она была неземной. Более прекрасна, чем сама Лумера. И в тысячу раз притягательнее.

Чёрные крылья. Они отросли вновь — я это знал. Но почему-то никто никогда не упоминал их цвет. И вот, увидев их, я был поражён: их красота контрастировала с её жемчужно-белой кожей. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не взять её тогда, в Нäкт Мире.

Терпение, — напомнил я себе, подходя к шатру и замечая, что Мекк и Феррин по-прежнему стоят на страже.

Я не позволю себе поспешности. Только после того, как будут завершены все обряды Силвантеса. Однако кровь закипала всякий раз, когда я смотрел на неё.

Недолго осталось.

— Мекк. Феррин.

Они отдали честь, приложив кулаки к груди, опустив головы и рога.

— Сир, — сказали они в унисон.

— Всё спокойно?

— Да, сир, — ответил Мекк. — Всё в порядке.

— Вы двое можете присоединиться к остальным и отпраздновать, — сказал я.

Феррин нахмурился.

— Но разве вам не понадобится охрана ночью?

— Я способен защитить себя и свою… — я бросил взгляд на вход в палатку и прочистил горло. — Я справлюсь с охраной Мизры этой ночью. Вы заслуживаете насладиться праздником.

— Благодарим, Ваше Величество, — с поклоном ответил Мек.

Феррин кивнул, и оба направились к ближайшему костру.

Я вошёл в палатку, где уголь всё ещё тлел голубым светом, согревая небольшое пространство. Но мой взгляд сразу устремился к фигуре женщины под мехами и внезапно участившемуся биению её сердца. Её дыхание стало прерывистым, тихое хриплое звучание наполнило тишину.

Снимая пояс с мечом и ножнами, я положил его с моей стороны постели.

— Не могла заснуть, Мизра?

Она оставалась неподвижной, очевидно размышляя, стоит ли притворяться спящей.

— Я знаю, что ты не спишь. Лучше скажи что-нибудь.

Она резко села, повернувшись ко мне. Её ясные фиалковые глаза горели ярче под светом вулканического угля.

— Почему я должна говорить с тобой?

— Ты сердишься, — отметил я с легкой небрежностью, расстёгивая броню.

— Конечно, я зла, идиот!

Очень зла. Я едва удержался от улыбки.

— Скажи, о чем думаешь, Уна, — произнёс я, снимая тяжёлую нагрудную броню и бросая её на пол. Затем принялся развязывать кожаные шнурки на пластинах, укреплявших бёдра.

— Вы привели шлюх из Иссоса, чтобы отпраздновать вашу победу, — с ядом выпалила она.

— Вряд ли я мог привести их откуда-то ещё. Нам нужны были те, кто сможет обслужить солдат, желавших повеселиться. Иссос — ближайший город, подходящий для наших нужд.

— Как вы могли заставить блудниц… выполнять свою работу после того, как только что завоевали их город? — её обвинение звучало острее любого вопроса.

Её гнев вызывал у меня странное наслаждение. Её грудь резко поднималась и опускалась, обтянутая тонкой тканью ночной рубашки, что делало зрелище ещё более соблазнительным. Но я заставил себя сосредоточиться на её словах.

— Полагаю, как воспитанная девушка, ты не совсем понимаешь нужды мужчин, — начал я, продолжая снимать доспехи. — Но публичные дома могли бы отказаться от наших денег. Они не отказались. Напротив, они приветствовали нас и даже прислали гонцов в другие районы Иссоса, чтобы обеспечить нас достаточным количеством девушек.

— Я не так уж и глупа в вопросах мужских потребностей, — прошептала она, её взгляд опустился на мех, покрывающий её колени.

— Вот как? Но ты никогда не испытывала ярости битвы, не так ли?

Её глаза расширились, она снова встретилась с моим взглядом, её невинность почти болезненно бросалась в глаза. Я снял чёрную льняную рубашку, стараясь не задеть рогами ткань, чтобы не услышать очередной выговор от Хаваллы.

— Боевая ярость накапливается, — продолжил я, — нагнетает энергию и эмоции, которые требуют выхода. Мужчины могут выкрикивать свои победы, рубить врага на куски или… — я выдохнул, развязывая шнурки брюк, — удовлетворять иные потребности. Позволь мне пояснить, принцесса. Им нужно было пролить либо кровь, либо…

Она вздрогнула, и я ощутил извращённое удовольствие от её смущения. Пусть знает, с кем имеет дело.

— Я выбрал бордели вместо крови.

— Что ты делаешь? — выпалила она, её глаза устремились на мои брюки.

— Обычно я не сплю в одежде.

— Ты должен оставить на себе… хотя бы что-то, — её голос дрогнул, выдавая напряжённость.

Я посмотрел на неё, заметив, как волосы каскадом ложатся на мех, обрамляя её лицо. Её смущение было трогательным, но я не позволил себе увлечься.

— У нас, темных фейри, нет привычки носить много одежды, как у лумерийцев, — пояснил я. — Как ты, несомненно, заметила, мы менее… цивилизованы. — С этими словами я стянул брюки.

Она резко развернулась к стене, её плечи напряглись, как стальная пружина. Её смущение только подогрело мой интерес. Но я не собирался торопить события.

Тем не менее, я не мог позволить себе увлечься мыслями о её чувствах. Она была здесь, чтобы родить мне наследника и обеспечить союз, который укрепит мой контроль над Лумерией. И только ради этого.