— Единственный способ снять такое мощное проклятие, наложенное моим отцом, — это заключить с тобой сделку.

Он замялся, прежде чем продолжить:

— Если ты подпишешь свою душу мне, я смогу уничтожить это проклятие. Обещаю вернуть её тебе, чистой и неприкосновенной.

С её груди сорвался рыдающий вдох. Отдать свою душу Дьяволу — нет, принцу Дьяволов — было, вероятно, самым необдуманным поступком, который только можно было совершить. Как бы ей ни хотелось поверить словам Блэквелла о возвращении души… она не могла рисковать. Если она умрёт без души, у неё не будет послесмертия.

Это очередная ловушка, — зашипел Призрачный Голос. — Всё это — ловушка, чтобы заполучить твою душу.

— Я не могу, — вскрикнула она, цепляясь за лацканы его рубашки. — Пожалуйста, что угодно, только не это. Я умоляю, слышишь? Пожалуйста.

Его взгляд наполнился сожалением.

— Чтобы разрушить нечто подобное, мне нужна значительная энергия, чтобы уравновесить то, что уничтожается. Мне нужен постоянный якорь.

Её дыхание сбилось, когда мучительная боль начала стихать, проклятие углубилось в её кости.

Его зелёные глаза впились в её взгляд.

— Фантазма была моим постоянным якорем. Души, которые проходили через неё, подпитывали меня энергией, а я возвращал её особняку. Даже вернув себе полную силу, теперь, когда связь между мной и особняком разорвана, Фантазма рушится. А это значит, что без сделок, которые будут меня поддерживать, мне придётся вернуться на Ту Сторону.

— Фантазма рушится? — переспросила она.

Он кивнул:

— Я чувствую это. Всё рушится. Дьяволам придётся искать новые места для своих дел. Призраки будут освобождены из поместья. Синклеру придётся вернуться к моему отцу, чтобы отбыть остаток своего срока за то, что не смог удержать меня здесь.

— Если я соглашусь стать твоим новым якорем, — начала она, чувствуя, как зрение начинает мутнеть, — что это будет означать?

— Навсегда. Со мной.

— И?

Он усмехнулся:

— Это недостаточно заманчиво?

— Не шути со мной сейчас, — прохрипела она. — Что ещё?

— Твоя душа останется твоей, но твоя энергия и жизненная сила — нет.

— Жизненная сила? Ты имеешь в виду⁠…?

— Если я буду жить вечно, то и ты, — подтвердил он. — Я смогу использовать твою новообретённую бессмертную жизненную силу, чтобы питать свою магию и оставаться на этой линии бытия сколько захочу, не заботясь о постоянных сделках, как это делают другие Дьяволы.

Она глубоко вдохнула:

— Хорошо.

— Вечность — это очень долго, — предупредил он. — Ты уверена, что понимаешь, на что соглашаешься?

— Понимаю, — пообещала она. — Особенно учитывая, что мне придётся терпеть твои выходки всю эту вечность. Я не воспринимаю это легкомысленно.

— Ну конечно, — протянул он. — Мы оба знаем, как сильно ты обожаешь мои выходки.

Она смерила его взглядом:

— Уже жалею об этом, если честно.

Его лицо вновь стало серьёзным:

— Офелия, я… я так чертовски люблю тебя. Думаю, я влюбился в тот момент, когда ты впервые спросила, чем можешь мне помочь. Принц Дьяволов, а ты захотела меня спасти. Может быть, каким-то образом я уже тогда понял, что именно ты сможешь освободить меня. И я не лгал, когда сказал в ту ночь, что тебе стоит надеяться, что мы больше не встретимся. Я ненавижу, что всё сводится к этому. Но каждое мгновение, проведённое с тобой, напоминало мне, что значит быть живым. Я бы отдал все души мира, если бы это позволило мне сохранить тебя навсегда.

Слеза скатилась по её щеке. Он сглотнул и нежно смахнул её пальцем.

— Но… — продолжил он, — что бы ни сделало с тобой проклятие — какой бы побочный эффект оно ни выбрало, — это будет касаться только твоего нахождения рядом со мной. Ты всё ещё можешь уйти, Офелия. Вернуться к жизни с твоей сестрой, как ты всегда планировала. Ты освободила меня от Фантазмы, теперь ты больше не должна мне десятилетие своей жизни. Всё будет так, будто этого никогда не происходило.

— Но это произошло, — ответила она. — И, если я уйду сейчас, проклятие сделает всё, чтобы мы потеряли друг друга навсегда.

Он прижался лбом к её.

— Я боюсь, что ты не понимаешь тяжести вечности. Тебе не нужно привязывать себя ко мне из страха, что мы потеряем друг друга. Теперь, когда я свободен, я буду нести воспоминания о нашем времени вместе вечно. Моей душе всегда будет высечено твоё имя. Возможно, в поместье я не мог вспомнить, кто я есть на самом деле, но я всё равно оставался собой. Я знаю, что чувствовал к тебе тогда, и знаю, что чувствую сейчас.

Он глубоко вдохнул:

— И, если ты всё же выберешь стать моим якорем, я хочу, чтобы ты понимала: это не значит, что ты обязана оставаться со мной. Ты будешь свободна жить свою вечную жизнь так, как захочешь. Даже если это значит, что ты решишь больше никогда не видеть меня.

Она сделала дрожащий вдох.

— Сейчас или никогда, ангел, — сказал он.

Вот и всё. Всё, что произошло с момента смерти её матери, вело её к этому моменту. К выбору, каким будет её будущее. Какое наследие она оставит.

— Каково твоё решение? — спросил он.

ЭПИЛОГ. НАСЛЕДИЕ

Офелия шла по Новому Орлеану, чувствуя необычайный покой вокруг. Она была почти дома — оставалось всего минут двадцать пути. Остановившись перед восстановленным собором, она вспомнила, почему это было так важно.

Фантазма рухнула в прах и исчезла без следа. Собор вернулся на своё законное место, где когда-то стояло поместье Дьявола, без малейших признаков, что оно когда-либо существовало. Новый Орлеан, окутанный ночной темнотой, стал светлее за последние недели. Ходили слухи, что Дьяволы больше не гуляют по улицам, — что-то изменилось в самой атмосфере города. Люди уже не были так отчаянны, чтобы заключать необдуманные сделки после захода солнца.

Офелия стала увереннее гулять по городу в одиночку даже после наступления сумерек. Она привыкла к мысли, что достаточно сильна, чтобы взглянуть в лицо темноте — и выдержать её взгляд в ответ.

Её шаги ускорились, когда дорога повернула к дому. Она не хотела застревать в воспоминаниях о прошлом, когда будущее было таким многообещающим. Увидев ворота поместья Гриммов, увитые розами, она почувствовала, как в её жилах зазвенел восторг. У неё и Женевьевы оставалось много нерешённых вопросов; они обе старались распутать хрупкие нити напряжения, тянущиеся с их детства, но Офелия никогда не была так уверена в том, что наконец нашла своё место рядом с сестрой.

Твоему сюрпризу она точно не обрадуется, — хрипло заметил Призрачный голос.

Офелия проигнорировала его, что с каждым днём становилось всё проще. Она трудилась над этим сюрпризом почти два месяца, и ничто не могло испортить ей настроение.

Она поспешила по длинной дорожке к дому, легко взбежала на крыльцо и толкнула входную дверь.

— Женевьева! — позвала она, переступая через порог. — У меня для тебя сюрприз!

Она сняла дорожный жакет и небрежно перекинула его через столик в прихожей. Из переднего кармана она достала подарок для сестры и с ним в руках прошла по дому к гостиной.

Поместье Гриммов казалось светлее, чем когда-либо, отчасти потому, что его вымыли до блеска, а девушки взялись за разбор маминых вещей. Они наконец были готовы оставить воспоминания о Тесси Гримм в прошлом. Всё, что имело сентиментальную ценность, перекочевало на чердак, но чистый лист означал возможность начать обустраивать дом так, как им хотелось. И Офелия могла решить, какую часть материнской практики она хотела бы продолжить по своему желанию, а не под давлением вины.

С тех пор как Фантазма пала, Офелия осторожно размышляла о том, что она хочет делать со своей магией. Она обнаружила, что испытывает слабость к другим паранормальным существам — таким, как она сама, Женевьева или Люси, — которые, казалось, были вынуждены бросаться в опасные ситуации в тяжёлые времена. Она задавалась вопросом, возможно ли исследовать новые способы помочь таким, как они, вместо того чтобы каждый день иметь дело с мёртвыми и смертью. Может, создать безопасное место, где можно было бы искать помощь в паранормальной сфере, прежде чем заключить необдуманный договор с существом, полным злых намерений.