Она рванула к выходу, прежде чем Блэквелл успел возразить, и, хотя она знала, что он мог бы остановить её, если бы захотел, он этого не сделал. Она распахнула дверь и, прежде чем осознала, что происходит, полетела вниз.

Она снова призвала Шепчущие Врата.

ГЛАВА 37. ШЕПЧУЩИЕ ВОРОТА

Офелия не была уверена, сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к чувству свободного падения. Или к шепоту. Она пыталась ухватиться за обрывки разговоров, проносящихся в этой безысходной пустоте, но каждый раз они ускользали слишком быстро.

И тут она услышала голос.

Тот самый голос, что она слышала в первый раз, когда падала в эту бесконечную тьму. Она попыталась тянуться к нему, как будто плыла сквозь воздух.

— Офелия.

Сердце у неё заколотилось, и она изо всех сил поплыла в сторону, где, как ей казалось, находился источник.

— Офелия.

— Мама? — прошептала она в темноту.

— Офелия!

— Мама! — закричала она, ускоряя движения, не видя ни одной преграды перед собой, и вдруг…

…перед ней замерцал свет. Одинокий огонёк вдалеке, зовущий её. Она толкала себя вперёд и вперёд, пока свет не стал ближе, постепенно принимая очертания фигуры.

Фигуры её матери.

— Офелия, моя дорогая.

Тесс Гримм была воплощением света. Рыдание разорвалось в груди Офелии, когда она увидела лицо своей матери — лицо, которое она не видела с тех пор, как та лежала в гробу.

— Офи, тебе не стоит быть здесь слишком долго. Это место не для тебя.

— Я не собиралась сюда приходить, — пообещала Офелия. — Я всё время случайно вызываю его.

— Во что же ты ввязалась, дитя моё?

Офелия сглотнула. Она не знала, сколько у неё будет времени. Лучше разом выложить правду.

— Мы с Женевьевой… вошли в Фантазму.

Если бы Тесси Гримм была жива, Офелия уверена, что её мать потеряла бы сознание прямо здесь.

— Что? Вы обе совсем потеряли рассудок с тех пор, как я ушла?

— Да. Видимо, так и есть. Ты нас бросила.

— Не по своей воле.

— Я знаю. Но ты лгала по своей воле. Почему ты никогда не рассказывала мне о Фантазме? Или о нашем отце?

Вся злость, горевшая в Офелии с тех пор, как она нашла мать мёртвой в их гостиной, вдруг исчезла. Теперь, стоя перед ней лицом к лицу, она больше не была зла. Теперь она просто была разочарована, как ребёнок, осознавший, что родители тоже могут ошибаться. Всё то желание кричать, обвинять и винить свою мать рассеялось в тот момент, когда она поняла, что это встреча — подарок. И его нельзя было упускать.

— Потому что это было величайшее сожаление в моей жизни, и я хотела оградить тебя от всей той боли, которая была с этим связана. Всё с твоим отцом… закончилось ужасно. И это наша вина. Мы знали, что поступаем неправильно, но всё равно влюбились. Я пыталась потом всё наладить. У меня родилась ты, а затем Женевьева, надеясь, что это сделает его счастливым, но Габриэль… он стал опасен. А я стала безразличной, — на лице её матери отразилось сожаление. — Я не могу сказать тебе, что делать, Офи. Но одно знаю точно — ты моя дочь.

Ещё одно рыдание рвалось наружу.

— Да, я такая.

— Но, пожалуйста, будь осторожна.

— Я…

Но Офелия понимала, что что бы она ни сказала, это будет ложь. Она не была осторожна. Она пришла в Фантазму, несмотря на здравый смысл. Не говоря уже о её отношениях с Блэквеллом…

— Ты получила свою магию, — перебила её мать, когда Офелия замолчала слишком надолго. — Я знала, что ты справишься.

Это не было «я горжусь тобой», но это было так близко к тому, насколько её мать могла приблизиться к этим словам. И Офелия была горда собой. А это значило больше всего.

— Да, я получила её, — подтвердила она. — И ты возненавидела бы то, как я её использую.

— Расскажи мне.

И Офелия рассказала. Рассказала о том, как они с Женевьевой узнали о долге поместья Гриммов, о ссоре с сестрой и о том, как сбежала в Фантазму. Рассказала о том, как нашла имена их родителей, вырезанные на полу, и через какие испытания ей пришлось пройти. Она призналась, что убила Эрика. И, конечно, о Блэквелле.

Её мать молчала, слушая. И если Офелия думала, что Тесс будет ругать её за каждую ошибку, она ошиблась.

— Во-первых, ты должна знать, что должна прокладывать свой собственный путь в жизни, Офи. Наше семейное наследие было для меня важным, да. Но теперь твоя очередь. Не живи свою жизнь ради того, чтобы угодить мне. Я слишком давила на тебя, думала, что делаю тебя сильной, но теперь понимаю, что оказалась слишком жёсткой. Смерть приносит много ясности.

Офелия почувствовала, как что-то, сломанное в ней на протяжении долгих лет, начало исцеляться.

— Во-вторых, и это важно: держись подальше от этого Призрака.

— Но он не причинил мне вреда, — поспешила она возразить. — Наоборот, он спас мне жизнь. Я беспокоюсь за Женевьеву.

— Ты не представляешь, с чем тебе придётся столкнуться, Офелия. Любовь к нему погубит тебя. Ты меня поняла?

Офелия замерла. Любовь? Она не могла любить Блэквелла. Это же призрак. Да и знали они друг друга всего неделю. Да, они были партнёрами, даже любовниками. Но любви там не было.

— О, дорогая. Я умоляю тебя: держись от него подальше.

Офелия сглотнула. Она знала, что не сможет пообещать этого матери. Каждый раз, когда они с Блэквеллом были рядом, они неизбежно сталкивались. Медальон на её шее начал пульсировать. Она посмотрела на него.

— Мама, откуда у нашей семьи этот медальон?

— Не знаю. Я лишь знаю, что моя мать передала его мне, как и её мать перед ней, и так на протяжении поколений женщин рода Гримм. Никогда не снимай его.

— Почему?

Прежде чем её мать успела ответить, свет вокруг неё начал мерцать.

— Что происходит? — спросила Офелия.

— Мне пора. Удачи, Офелия. Передай Женевьеве, что я её люблю.

— Передам. Но мы ещё встретимся.

Её мать улыбнулась.

— Но не слишком скоро, моя дорогая. Живи.

ГЛАВА 38. КОШМАР

На этот раз, когда она провалилась сквозь пол, это не стало таким уж сюрпризом. Однако приземление прямо в объятия Блэквелла — стало. Обломки с потолка столовой, того самого места, где она рухнула ранее, осыпались, заставляя её чихнуть и закашляться.

— Подожди, — сказал Блэквелл, прижимая её к груди, прежде чем перенести их обоих в её комнату.

— Ты знал, что я приземлюсь в то же самое место? — спросила она, поражённая.

— Я сделал обоснованное предположение, — ответил он, ставя её на ноги. — Ты в порядке?

— Эм… да? — выдохнула она. — Может быть?

— Ты снова вызвала Шепчущие Ворота, — констатировал он.

— Да.

— Что ты нашла? — спросил он.

— Я нашла… свою мать. — Офелия резко прижала руку ко рту, осознавая произошедшее.

Лицо Блэквелла не выдало никаких эмоций. — Она, должно быть, ждала тебя.

— Что ты имеешь в виду? — её дыхание участилось.

— Когда души или демоны находятся на Другой Стороне, они вызывают Шепчущие Ворота, чтобы общаться через разные плоскости реальности. Поскольку ты — Некромант и Спектр, твоя душа всегда была связана между жизнью и смертью. Я думаю, именно это даёт тебе доступ к Воротам, пока кто-то с той стороны достаточно сильно хочет поговорить с тобой.

— Значит, я могла бы снова её увидеть? — спросила она с надеждой. — Если бы нашла способ вернуться?

Он покачал головой. — Этого я не знаю.

Теперь Офелия опустила взгляд на свои руки, не зная, как подступиться к тому, что собиралась сказать дальше.

— Я всё рассказала ей. О Фантазме, о ссоре с Женевьевой и… о нас, — она посмотрела на него. — Она была очень настойчива в том, что мы должны держаться друг от друга подальше. Я уверена, что она боится, что меня ждёт та же судьба, что и её с отцом.

Блэквелл не выглядел удивлённым, как будто он ожидал этого. — Она права.

Её сердце сжалось, и она подошла ближе, слегка сжав лацканы его пальто.