Что-то заскрипело. Тьму прорезал луч света. Он ослепил, я зажмурилась, не успев ничего рассмотреть.

- Жива? – спросил кто-то смутно знакомым голосом. И велел: - Вылезай.

Щурясь, я приоткрыла глаза. Рядом, держа в руках подсвечник с зажженной свечой, стоял Александр. Это он отодвинул крышку моего гроба, стоявшего на каменном помосте.

Гроб я рассмотрела чуть позже, выбравшись из него с помощью Александра. Голые ступни обжег ледяной камень. Волосы рассыпались по плечам, а ночная сорочка едва доставала до колен. И под ней ничего не было. Абсолютно.

А тьма отступила.

- Т-ты… - выдавила я, напрочь забыв о том, что к особам княжеских кровей обращаются на «вы». – Что…

Александр вздохнул, поставил подсвечник на крышку гроба, поднял с пола какой-то сверток и вытряхнул из него длинный плащ. Его он накинул мне на плечи. Тяжелый. И теплый. А еще, присев, обул в мягкие растоптанные сапожки.

- Выберемся из склепа, расскажу, - произнес он, протягивая мне руку.

А я ее приняла. Собственно, выбора у меня не было. К тому же, он вытащил меня из гроба, значит… зла не желает?

Мы шли темными коридорами. Влажными, судя по запаху. Порой скользкими. Порой очень узкими. И куда-то вниз. А после – вверх. Пока деревянная лестница не вывела нас к люку. Александр передал мне свечу, поднатужился и вытолкнул его наружу.

Мы выбрались на поверхность. Ветер задул свечу. Рядом, кажется, текла река. И снова темно, но уже не так, как в подземелье. Если посмотреть на небо, то видны звезды. И кусочек луны.

Александр закрыл люк и засыпал его песком.

- Что происходит? – спросила я. – Где… и почему…

Вопросов много, но они очевидны. А ведь я даже сознания не теряла! Обнимала Влада, целовала… И гроб. В склепе. Откуда тут склеп?!

- Подробностей не жди, - сказал Александр. – Некогда. Да и незачем. Ты… ничего не замечаешь?

- Например, что меня каким-то ведовством переместили в склеп? – съехидничала я. – Раздели, уложили в гроб…

- Нет, - перебил он. – Ты больше не Марьяна.

- А кто? – Внутри все оборвалось.

- Зеркала нет, прости, - усмехнулся Александр. – Ты та, кем была до того, как стала ею.

- Марианна?!

- Так тебя звали?

- Но как? Я же не… А кукла…

Мысли путались, язык едва ворочался. Новость оглушила. Зеркала не было, но я поверила Александру. Вспомнила, что в ночь Зимнего солнцестояния легла спать в этой самой сорочке. В своем мире.

- Она… нашла кукольника? – наконец спросила я.

Александр отрицательно качнул головой.

- Трава. Влад нашел ее в книге. Одолень-трава в составе с жар-цветом отменяет любое ведовство. Травяная пыль попала в его кровь, а после, с поцелуем, передалась тебе. И ты вернулась.

- Так там, вместо меня… кукла?

- Не знаю, - ответил Александр. – Я ушел раньше, чтобы успеть вывести тебя из склепа.

- Но почему?

- Потому что я не хочу так. – Он произнес это спокойно, но твердо. – Не хочу жить ценой чьей-то жизни. Не скажу, что не знал… но…

Он развел руками и отвернулся.

- Спасибо… - пробормотала я.

- Не благодари. Это все, чем я могу помочь. Хотя… вот еще. – В руку мне вложили тяжелый кошель. – И совет. Забери дочь и беги.

- Влад…

- А о нем забудь. – Александр вновь не позволил мне договорить. – Черное ведовство случилось при свидетелях. Его обвинят. Возможно, отец сумеет доказать его невиновность, но…

- Почему ты ему не скажешь? – На глазах выступили слезы. – Ты же знаешь, кто виноват!

- Моя мать. - Эти слова он будто выплюнул. – Хранить молчание можно не по собственной воле. Но отец… знает. Мне кажется, что знает. Поэтому надеюсь, что брата он вытащит. А ты… ты отцу без надобности. Спрячься где-нибудь, подальше от столицы. Если Влад выйдет на свободу, он тебя найдет. Пойдем, немного провожу.

- А если я попытаюсь вернуться? В Марьяну? Я смогу.

- Не советую, - сказал Александр. – Она придумает что-нибудь другое. В конце концов, ей нужна не ты, а дочь Влада. Позаботься о ее безопасности.

Он вывел меня к мосту, мы вместе поднялись по лестнице и очутились на улице, которую я узнала.

Александр исчез, не прощаясь. Полагаю, накинул морок. Или, как тут говорят, отвод глаз. А я, плотнее завернувшись в плащ, поспешила к дому Влада.

Я не знала, стоит ли верить Александру. С одной стороны, он меня спас. С другой… Не могло ли это быть частью какого-то другого плана? Правда, на ум ничего путного не приходило. Княгине было выгодно держать меня взаперти. И шантажировать, обещая Влада в обмен на дочь. И если меня не смогли переместить в родное тело ведовством, воспользовавшись его отменой, значит, и обратно в Марьяну не вернут. Побег – не такая уж плохая идея.

Однако, при условии, что мне удастся попасть в дом и забрать Василису. Ведь теперь я не Марьяна. Меня никто не узнает! Влад мог бы… сердцем. А его матушка, возможно, поверила бы рассказу. Но не прислуга, что осталась в доме.

А еще дом под охраной. Проникнуть туда незаметно не удастся. Меня поймают раньше, чем я разобью окно.

И как же забрать Василису?!

Глава 38

в которой Владислав сидит в темнице

Влад

Злость кипела, бурлила и пенилась. Злость поднимала силу, звала ее выплеснуться наружу, разнести каменные стены, добраться до той, кто виновен в случившемся – и уничтожить.

Силу сдерживали тяжелые браслеты с вязью рун. Блокировали. Из ведуна Влад превратился в беспомощного ребенка, запертого в чулане за шалости. Именно так он себя и ощущал, хотя, согласно фактам, был задержан до выяснения обстоятельств и помещен в темницу. Кажется, в ту, что находилась на территории княжеских палат, в небольшом неприметном здании, под которым располагались укрепленные подземные этажи с камерами для преступников.

Батюшка показывал темницу Владу лично, в ознакомительных целях. Тогда и сказал, что здесь держат тех, кто попался на преступлении на территории палат. Недолго. После отправляют в Бутырки, тюремный замок с четырьмя башнями. Там Влад тоже бывал, но уже не с батюшкой, а с группой студиозов, на практическом занятии по применению ведовства в дознании.

Влад предполагал, а не знал наверняка, потому что очнулся уже тут, с браслетами за запястьях. В каменном мешке с деревяной лавкой у ледяной влажной стены, отхожим ведром и узким окном над дверью, забранным решеткой. Через окно проникал неяркий свет. Его хватало, чтобы рассмотреть очертания лавки и ведра, не более.

Одолень-трава, сон-трава и жар-цвет. Влад, как ни силился, не мог вспомнить, что дает это сочетание. Скорее всего, он никогда этого и не знал. Запрещенному ведовству студентов не обучали. Как же глупо! Он даже не смог узнать… не смог понять, что опасность исходит от него.

И что с Марьяной? Она жива? Она жива. Богиня не допустит ее смерти. И Влад молился – всем богам, о Марьяне и дочери. А что еще ему оставалось делать?

Время текло медленно. Или нет? Влад не ощущал. И когда услышал лязг дверного засова, подумал, что прошла вечность. А оказалось, всего пара часов.

Батюшка вошел в камеру со светильником, поставил его на пол. Дверь за ним захлопнулась, и вновь лязгнул засов. Влад молчал. Батюшка тоже.

- Как она? – наконец не выдержал Влад. – Марьяна? Она…

- Жива, - ответил батюшка. – Скорее, жива, чем мертва. Но в себя не приходила.

- Как?! – Влад чуть не задохнулся от волнения. – Но что с ней?

- Будто спит, но разбудить не удается. Мертвый поцелуй. Травы, промытые мертвой водой, высушенные под мертвым солнцем. Те, что ты в книге нашел.

- Ты знаешь? – вскинулся Влад. – Знал?!

Ничего, если есть мертвый поцелуй, должен быть и другой, пробуждающий. Главное, Марьяна жива. Ее обязательно разбудят. И теперь главным стало иное.

- Порол я тебя мало, - внезапно посетовал батюшка и сел на лавку. – Слушал бы отца, не занимался б самодеятельностью, и не попался бы. Ты ведьме на один зубок, Владушка. Молод еще, неопытен. Неужели не понимал?