Кого выбирали мужчины среди самых красивых девушек государства, невест или содержанок? Я радовалась, что избежала этой прогулки.

К слову, лошадку мне не подвели. И сопровождающего не представили. Значит, доложили, что я не поеду верхом.

- Барышня Богданова останется со мной, - произнесла Великая Княгиня.

И, не взглянув на меня, бодро зашагала по дорожке, ведущей к парку. И дальше – по аллее. К собственным палатам.

Я невольно сравнивала эту женщину с матерью Влада. И находила, что Лидия Алексеевна лучше во всем. И красивее, и стройнее, и вкусом обладает отменным. Великая Княгиня тоже красива, но иначе. Волос у нее темный, почти черный, а кожа белая, будто мраморная. Холодная красота – величественная, но неживая. И одевается во все черное. Украшения из черного жемчуга. Не зная обеих, я сказала бы, что мать Влада – свет, а жена его отца – тьма.

Но, может, я пристрастна?

Мы остановились у беседки – обычной, деревянной, украшенной шторами. Внутри накрыли стол. Для твоих.

Закралась мысль, что дыра на моем платье – отнюдь не случайность. И оставалось только гадать, что от меня нужно Великой Княгине.

Она обернулась ко мне, взглянула строго. Я поклонилась ей, на всякий случай. И сочла необходимым извиниться.

- Всемилостивейшая государыня…

- Елизавета Павловна, - перебили меня. – Можешь так ко мне обращаться. Какие могут быть церемонии. Ведь ты жена Владислава. И, значит, член нашей большой… - Она позволила себе усмешку. - …семьи.

- Елизавета Павловна, - послушно повторила я, - прошу простить меня за то, что не смогла участвовать в конной прогулке. Дело в том…

- Пустое, - вновь перебила она. И указала на стул. – Присаживайся.

Угощение показалось мне скромным. На маленьких тарелочках я разглядела засахаренные фрукты, орешки, длинные палочки из теста, кусковой сахар и мед. Вместо чая нам подали горячий шоколад.

- Угощайся, - предложила Елизавета Павловна. – Шоколад сварен по моему личному рецепту.

Мысленно поблагодарив Добрыню за противоядие, я попробовала шоколад. Горький. И пряный. Похоже, даже с перцем. Я заела горечь апельсиновой корочкой в сахаре.

Елизавета Павловна макала в шоколад жареные палочки и с наслаждением отправляла их в рот. Пауза затянулась. Я не представляла, о чем с ней говорить. Да, она знает о том, что мы с Владом женаты. Но что из того? Не удивительно, что это не тайна для государыни. А мне… спросить ее о погоде? Вести светские беседы меня не учили.

- У тебя есть внебрачный ребенок.

Я чуть не вздрогнула, так неожиданно прозвучали эти слова. И заметила, что слуги куда-то исчезли. Ветерок слегка играл шторами, шумела листва, но другие звуки стихли.

- Есть, - ответила я. – Дочь.

Хотя то был не вопрос.

- Отец… - Елизавета Павловна выдержала паузу. – Александр?

По спине поползли мурашки. Не к добру этот разговор.

- Не знаю, - ответила я честно. И солгала: - Не помню.

Елизавета Павловна вопросительно приподняла бровь.

- Болела я, долго в беспамятстве пролежала, - пояснила я. – А после многое забыла. Так до сих пор и не вспомнила.

- Или никогда не знала? – спросила она спокойно и, одновременно, уверенно.

- Что? – растерялась я.

- Ты не Марьяна Богданова, - сказала Елизавета Павловна. – Ты самозванка. Воровка, занявшая ее тело. Потому ты и не знаешь, от кого настоящая Марьяна родила дочь.

Я лишилась дара речи. Да и что я могла сказать?! Подтвердить эти слова? Опровергнуть?

Но как… откуда она знает…

Елизавета Павловна усмехнулась и положила на стол куклу. Ту самую «лихоманку», что исчезла из дома купца Богданова. Куклу с моим лицом. Но ведь Таня утверждала, что куклу сожгли!

- Откуда… - выдавила я.

И поняла, что проговорилась.

- Лада наделила тебя даром кукловода.

В пальцах Елизаветы Павловны мелькнуло острое лезвие. Не нож, малюсенький кинжал. Он коснулся щеки куклы, и я почувствовала ледяную сталь у собственной щеки.

- Но, похоже, ты ничего о нем не знаешь, - продолжила Елизавета Павловна. – Не знаешь, что кукла-родоначальница уязвима.

Она провела кинжалом по щеке куклы, и я вскрикнула от боли. По щеке потекло что-то теплое. Кровь.

- Ты мне не нужна. – С ее пальцев на лицо куклы упала черная капля, и кожа на щеке перестала саднить. – Отдай мне внучку. А я отдам тебе куклу.

- Нет! – вырвалось у меня.

- Зачем она тебе? – усмехнулась Елизавета Павловна. – Она не твоя дочь. И смерть твоя будет бессмысленной, я все равно заберу Василису.

- Тогда зачем предлагать куклу? – спросила я.

- Лучше забери ее у меня. И мужа своего забери… из палат. Живите вместе. Долго и счастливо.

- Я не отдам Василису.

- Если не отдашь, куклу я предложу Владиславу. Проверим, на что он способен ради тебя.

- И он не отдаст ребенка.

- Зато отдаст что-нибудь другое. Например, собственную жизнь.

Если я хоть что-нибудь понимаю, она не может отобрать Василису силой. А я не хочу выбирать между дочерью и мужем.

- Я могу подумать? – поинтересовалась я.

Все, что угодно, чтобы потянуть время! Я должна придумать, как спасти обоих.

- Недолго, - согласилась Елизавета Павловна. – До конца конкурса. При условии, что Владислав не узнает о нашем разговоре.

Ничего, еще есть Владимир. И Лидия Алексеевна. И Добрыня. И Балор с Фреей! Вместе мы точно что-нибудь придумаем.

Глава без номера, или Как стать ведьмой

в которой династический брак становится причиной ненависти

Инфанта с раннего детства слыла ребенком спокойным и послушным. Она не доставляла проблем дуэньям, а родители и вовсе не вспоминали о ее существовании, пока ей не исполнилось четырнадцать.

Чтению, письму и арифметике Элизабет обучалась в пансионе при монастыре. Также она брала уроки пения и рукоделия, но больше всего времени отводилось молитве.

Инфанта знала, что ее предназначение в том, чтобы выйти замуж, обязательно за гранда, быть послушной женой и благочестивой католичкой. Так ее наставляли.

Впервые представленная при дворе венценосных родителей, инфанта произвела фурор. Ею восхищались, ей отвели статус первой красавицы королевства. Ей завидовали. К ней сватались… лучшие из лучших. А родители выбрали ей мужа из страны, где поклоняются идолам. И пусть он был наследником престола, но…

Инфанту он отверг.

Ей не говорили прямо, шептались за спиной. Династический брак. Сделка, цена которой – выгодный союз между двумя державами. И если поначалу инфанта надеялась, что сумеет очаровать мужа и, возможно, даже полюбить…

Она хотела любить и быть любимой. Надеялась на уважение. А он…

Он любил другую женщину. И она ждала от него ребенка. Второго.

Инфанта пыталась отказаться от брака. Набралась смелости, и сказала отцу, что скажет «нет» перед алтарем. Ей объяснили, что права выбора у нее нет. И если брак не будет заключен, инфанта отправится в монастырь. Навечно.

В столь юном возрасте монастырские порядки, о коих инфанта знала не понаслышке, пугали. Позже, вспоминая об угрозе отца, уже не инфанта, но Великая Княгиня, горько сожалела, что не выбрала монастырь. Жизнь в молитве, посте и послушании, в лишениях и страданиях, казалась ей куда привлекательнее участи нелюбимой и ненужной жены.

Муж ее не обижал, если не считать обидой измену. Он соблюдал приличия, не отказывал в мелочах. Они вместе появлялись на официальных церемониях. И не ложились в одну постель. Муж планировал получить развод, сославшись на отсутствие совместных детей.

Ради брака юной инфанте пришлось отказаться от веры, приняв веру мужа. И от имени, что она получила при крещении. После обряда имянаречения Элизабет превратилась в Елизавету. Ближе всех ей показалась богиня Морена, первая жена Чернобога. Ей она стала служить. Ее алтарь она напоила кровью – своей собственной, кровью невинной девы.

Морена жертву не приняла, но оценила. Она взяла девушку под свою защиту, наделила темным даром ведьмы и научила, как наказать мужа.