- Молитесь Сотворившим, и будете услышаны, - сотню раз говорил он; бруленцы не внимали, отчего-то видя в брате Жане подходящего посредника между собой и Матерью с Воином.
Архиепископ Жерар, глава Ордена, несомненно обрадовался бы тому, что отправленный в замок Бру молодой брат пользуется любовью местных жителей и своим примером убеждает их в том, что не стоит бояться Блюдущих Чистоту, но самого брата-расследователя подобное отношение слегка смущало. К тому же оно нисколько не помогало завершить безобразнейшим образом затянувшееся расследование. Обитатели замка Бру улыбались, кланялись, целовали перстень с раухтопазом, просили благословения - но на все вопросы относительно богохульных обрядов закатывали глаза и в страхе клялись, что не слыхали, не видали, а если б слыхали и видали, так немедленно бы сообщили. Не врали - брат Жан это чувствовал, и это радовало; но пользы от той радости не было никакой.
Несмотря на все гостеприимство, непритворную симпатию и честную невинность обитателей замка Бру, с каждым днем брат-расследователь чувствовал, что зло делается ближе и сильнее. Оно не торопилось, не бежало вприпрыжку, не неслось вскачь. Зло подходило медленно, неспешно, с властной королевской уверенностью в своем праве. Поначалу еле слышное, тише мыши, скребущейся за стеной, оно теперь звучало все громче. И сегодня оно, пожалуй, впервые заговорило во весь голос. Не в том дело, что монах обнаружил, что заперт, нет. Просто стены стенали, каменные плиты - голосили, пылинки - шептали все о том же, об одном: в замке Бру случилось что-то недоброе.
Тень пала на замок, и под тенью вступило в него зло.
Отец-настоятель монастыря святого Иллариона мог бы гордиться своим учеником. Расследователь не начал паниковать, не принялся истошно колотить в дверь или выламывать оконную решетку. Он сел за пустой стол, выпрямил спину, прикрыл глаза и начал повторять про себя слова молитвы, сохраняя бдительность и достоинство. Так он мог бы бодрствовать двое, трое суток, лишь изредка прерывая молитву, чтобы глотнуть воды. В пище он не нуждался: моление заменяло и еду, и теплую одежду, и сон, позволяло сохранить ясность ума и готовность к любому действию - хоть к побегу, хоть к сложной беседе.
Когда снаружи раздались приглушенные шаги, скрипнул засов и отворилась дверь, уже успело стемнеть. Монах не зажигал свечи: он отменно видел и в полной темноте, а сейчас, укрепленный молитвой, превосходно различал окружающее и на слух, и на вид. Вкатившегося в комнату невысокого толстенького человечка он узнал еще по шагам. Господин Хенрик Келлиг, управляющий замком Бру. А вот того, что упитанный и изрядно запыхавшийся управляющий с разбегу шлепнется перед ним на колени, брат Жан не ожидал.
- Помогите, ваше преподобие, на вас вся надежда! - зашептал управляющий. - Некому больше, помогите, вы ж Сотворившим служите, вам велено людям помогать...
Пальцы вцепились в рясу на колене брата Жана с такой силой, словно господин Келлиг хотел разорвать ее. Монах опустил ладонь на его руку, осторожно отвел напряженные, непокорные пальцы.
- Чем я могу вам помочь?
- Племянника моего они держат, не выпускают, грозятся убить, если помогать не буду, четырнадцать лет всего мальцу, нет у меня другого наследника... - вылил на голову брата Жана ведро причитаний Хенрик.
- Кто? - остановил его брат Жан, опустив руку на плечо. - Расскажите главное, господин Келлиг.
- Да господин барон, чтоб его, богохульника проклятого, приподняло и шлепнуло, чтоб ему на том свете гореть и смолой давиться, чтоб его демоны разорвали и сикось-накось сшили!
- Зачем? - спросил брат-расследователь, надеясь, что Келлиг правильно поймет вопрос.
- Да чтоб я против госпожи Къела свидетельствовать стал, и чтоб помогал ему, убийце проклятущему, гадюке этакой, родную грудь кусающей!
Брат Жан с трудом подавил в себе неподобающее желание вылить на голову управляющего остатки воды из кувшина. Он начал задавать вопросы, как его учили, готовя к печальной необходимости вести долгие допросы, и постепенно сумел вытрясти из сыплющего проклятьями господина Келлига суть дела. Господин барон Брулен решил одним махом покончить и с матерью, и с присланной из столицы предсказательницей, которую считал прознатчицей королевского советника, обвинив вторую в убийстве первой. Исполнительницей была назначена служанка, разбитная сеорийская девка, которую брат Жан запомнил из-за зычного голоса и кулаков неженской силы; однажды он увидел, как черноволосая служанка лупит обидевшего ее конюха, и удивился тому, сколько силы пожаловал ей Воин. Вот на эту-то, к несчастью своему, слишком крепкую девку и решили свалить убийство госпожи баронессы: дескать, она столкнула Марту Брулен с башни по приказу Керо Къела.
- Где держат вашего племянника?
- Внизу заперли, в подвале, где картошка. Там у дверей четверо, не пройдешь; не наши они, с вечера из Скоры приехали. А с бароном-то еще двое, их он и слушает...
- А где девица Къела?
- Да вот примерно под вами, на первом этаже, тоже заперли ее и тоже караулят... Братьев ваших я отопру сейчас, коли поможете.
- Так идите и отоприте, - нажал на толстое плечо брат Жан.
Выслушивать условия управляющего он не собирался. Господин барон Брулен решил поссориться с Орденом? Идея определенно нехороша. Ордену Блюдущих Чистоту не впервой сталкиваться с самолюбивыми владетелями, считающими, что замковые стены и оружие укроют их от гнева Сотворивших. Все, кто так думал, быстро понимали, что ошиблись. Тем, кто впадает в ересь, и тем, кто пособничает еретикам, пощады нет, а Орден состоит не только из расследователей - в нем довольно и своих солдат.
Брат Жан поднялся и зажег свечу. Если кто-то наблюдает снаружи, то пусть думает, что монах устал спать и поднялся. Миряне любят рассказы о ленивых монахах, которым лишь бы поспать да поесть, а еще они любят подозревать тех, кого опасаются, в тайных отступлениях от строгих уставов. Вот пусть и подозревают...
Через пару минут в комнату вошли сердитые братья Вильгельм и Томас. Отставной сержант от гнева покраснел вдвое против обычного и кругленького Келлига едва ли не волочил за ворот.
- Запер, отпер, благодетель наш, - ворчал брат Вильгельм. - Брат Жан, отпустить его или погодить пока?
- Прикройте дверь, брат. Потом отпустите господина Келлига и садитесь. Брат Томас, покараульте у входа. Господин Келлиг, расскажите, сколько всего человек прибыло из Скоры, где они находятся и чем вооружены. И... господин Келлиг, за каждое проклятье и сквернословие вам придется прочитать три молитвы. Потом. Так что будьте внимательны и кратки.
Управляющий сбивчиво, с паузами, принялся излагать суть дела. Молитву ему предстояло всего читать лишь двадцать один раз.
- Мы должны освободить невиновного юношу Эгберта, - подвел итог брат-расследователь. - Также мы должны позаботиться и о девице Къела. Ее нужно доставить в управу города Бру, ее показания дадут основания для ареста барона Брулена. Но нас - всего трое.
- Четверо, - заявил о себе управляющий. Братья Томас и Вильгельм дружно хмыкнули, не соглашаясь с подобной арифметикой. - Еще служанка госпожи Керо, Мариса. Ее-то нельзя бросать, замучают они ее.
- Не успеют, - ответил брат Вильгельм. - С той Марисы какой спрос без госпожи...
- Брат Томас, вы пойдете со мной, мы займемся юным Эгбертом. Брат Вильгельм, вы с господином управляющим освободите девицу Керо. Действовать вы будете так...
2. Собра - Брулен
Саннио давно привык к столичному шуму, но привык и к тишине в собственном доме. Слуги не имели манеры шуметь ни в особняке, ни во дворе. Обычно они даже бранились полушепотом. Наследника, толикой королевской крови в своих жилах обреченного на вечную чувствительность к громким звукам, это несказанно радовало. Он еще в детстве понял, что всю жизнь будет просыпаться от каждого непривычного шороха и стука, от каждого шума, что лишь чуть сильнее обычного.
