— Владимир Сергеевич! — голос звенит в тишине кабинета, и она сжимает кулаки. — Вы обещали! Я рассчитывала на это место! Я годами вкладывалась в работу, тащила отделение на своих плечах, и что? Так вот просто передаёте его другому, даже не предупредив меня?

Владимир Сергеевич спокойно поднимает руку, как бы прося успокоиться, но не успевает вставить ни слова, когда я решаю вмешаться. Стараясь взять ситуацию под контроль, заговорил твёрдо и властно:

— Романова, — от моего холодного тона в кабинете становится ещё тише, а те, кто подслушивал рядом с дверью, сделали шаг назад. — Давайте не будем превращать планёрку в театр. Я понимаю, что вы рассчитывали на эту позицию, но отделение нуждается в том, кто сможет его вести вперёд. Без эмоций. Если вы настолько профессиональны, как все говорят, то, полагаю, сможете это понять.

Она поворачивается ко мне, глаза горят обидой и яростью.

— Понять? — её голос дрожит от сдерживаемого гнева. — Я годами пахала здесь! А вы появляетесь на пять минут и сразу забираете моё место!

Я спокойно выдерживаю её взгляд, холодно улыбаясь.

— Вы правы, — бросаю я, наклоняясь чуть ближе, — на это ушло меньше пяти минут. И знаете почему? Потому что я делаю свою работу быстро и без ненужных драм.

Рита сжимает кулаки так, что костяшки побелели, и, едва сдерживая гнев, произносит сквозь зубы:

— Невыносимый!

Я усмехаюсь, глядя на неё с лёгкой иронией, наклоняясь чуть ближе.

— Ну, если это всё, что вас сейчас волнует, — улыбаюсь, с явным удовольствием от её реакции. — Нам всё равно придётся поладить, Маргарита Евгеньевна. Хотите вы этого или нет.

Она скидывает мой взгляд, обиженно вздёрнув подбородок.

— Поладить? — с горечью бросает она. — Как я могу работать с тем, кто меня так подставил?

Я делаю шаг назад, пожимаю плечами с притворным сочувствием.

— О, не переживайте, — добавляю с лукавой улыбкой. — Если вам станет легче, можете называть меня «невыносимым», когда никто не слышит.

Рита уже открыла рот, готовая отпустить язвительный комментарий, когда голос из коридора перебивает её:

— Рит, срочная операция, бегом мыться!

Она раздражённо вздыхает и кидает на меня последний укоризненный взгляд, прежде чем выйти из кабинета. Я провожаю её взглядом, не в силах оторваться. Да, этот характер ещё создаст мне немало хлопот, но мой авторитет ей признать придётся. Без вариантов.

— Роман Андреевич, — слышу нежный голос рядом и оборачиваюсь. Передо мной стоит одна из медсестёр, хорошенькая, с явным намерением познакомиться поближе, а не задать срочный вопрос. Она поправляет волосы и улыбается слишком уж приветливо.

Ну что ж, поехали! — думаю я, кивнув ей, готовясь к новой "атаке".

7

Рита

Как он со мной разговаривает! Как с каким-то нашкодившим щенком! С букашкой! Стараюсь не выдать своего раздражения, но внутри всё клокочет. "Нам всё равно придётся поладить, Маргарита Евгеньевна", — передразниваю его про себя, злясь на эту наигранную невозмутимость и уверенность, с которой он произнёс эти слова.

Это вообще нормально?! Сначала вжимает меня в себя, будто его собственность, запихивает свой язык мне в рот, словно имеет на это полное право, а теперь вдруг делает вид, будто видит меня впервые! У него что, раздвоение личности? Или, может, биполярка? Какая-то странная версия профессиональной дистанции. Сил нет, как бесит!

— Ритуль, ты чего с таким видом смотришь, будто убивать готова? — голос главной медсестры Марии Ивановны доносится как сквозь пелену гнева.

— Да… — протягиваю я, продолжая кипеть внутри. — Сами знаете, видели наверняка, кто у нас теперь новый заведующий. Не я, как вы понимаете.

Мария Ивановна вздыхает, опираясь на столешницу, и с материнской теплотой смотрит на меня.

— Какие твои годы, девочка, успеешь ещё административной работой позаниматься, — говорит она, словно речь идёт о каком-то недоразумении, а не о моей профессиональной трагедии. — Не сегодня — завтра найдёшь себе мужика, и в декрет уйдёшь. Ну а нужно оно тебе, это начальство? Ты ведь у нас такая красавица.

— Не собираюсь я никакого мужика находить, — огрызаюсь я резко, чувствуя, как закипает ещё одна волна обиды. — Видеть их не могу.

Мария Ивановна качает головой с хитрой улыбкой на лице.

— Ой, девочка… Глупенькая ты ещё. Думаешь, вся твоя проблема в Кирилле? Уж если до сих пор по нему убиваешься, то зря. Ты просто себе жизнь портишь. Плюнь на него и забудь, мудак он, и ты это знаешь. — Она делает паузу, а затем, подмигивая, добавляет: — Вон, лучше посмотри на Романа Андреевича. Такой мужик! Да будь я помоложе, давно бы к рукам прибрала. А если не ты, то уж поверь мне, половина нашего отделения уже на него глаз положила. Не успеешь оглянуться, как уведут. У нас тут конкуренция серьёзная, Рита.

Моё раздражение только нарастает.

— Пусть уводят, нужен он мне, как… — резко произношу, но не успеваю закончить фразу, как слышу за спиной знакомый голос:

— А что так, Маргарита Евгеньевна? Неужели не нравлюсь вам? — его баритон пробирает до мурашек, и я тут же цепенею.

Роман Андреевич стоит прямо позади, и, судя по всему, слышал каждое слово. У него на лице — неизменная уверенная ухмылка. Он словно издевается надо мной одним своим присутствием, а в его голосе звучит тот же поддразнивающий тон, что я уже ненавижу.

От шока дыхание перехватывает, и я даже не знаю, что сказать.

— Я… — начинаю неуверенно, но Мария Ивановна спасает ситуацию, вставив свою реплику:

— Ох, Роман Андреевич, да как вам можно не нравиться? У нас все молоденькие медсестрички просто штабелями лежат.

Роман наигранно кивает, с улыбкой ответив:

— Ну, это уже приятно слышать. Но всё же интересно, что о моих перспективах думает самая строгая сотрудница. — Он переводит взгляд на меня, откровенно поддразнивая.

Я сверкаю глазами, борясь с желанием вспылить прямо здесь.

— Думаю, у нас с вами будут исключительно рабочие отношения, — холодно отвечаю я, стараясь вернуть себе контроль.

— О, конечно, только рабочие, — подтверждает он подмигнув. — Но, как я уже говорил, придётся поладить.

От его слов меня начинает трясти от досады. Он что, специально доводит меня до белого каления?

Каждый день становится для меня настоящим полем боя. Бесконечные подколы со стороны Романа Андреевича, которые я уже даже не пытаюсь игнорировать. Мои ответные реплики разлетаются по всему отделению, привлекая всеобщее внимание, и кажется, что это даже забавляет всех вокруг. Ну а меня это только больше заводит. Сколько это ещё будет продолжаться?

В обед ко мне забегает Лара, прихватив печенье.

— Ну что, как ты там? — спрашивает она, усаживаясь напротив, пока я ставлю чайник на стол.

— Гадский гад! Бесит! Эта его вечная улыбочка! — не выдерживаю я, выплёскивая на подругу своё раздражение. Вскипаю моментально, как только начинаю думать о Роме.

Лара вскидывает брови и чуть улыбается, наслаждаясь моей вспышкой.

— О, уже "гадский гад"? — подначивает она, словно я сказала нечто более серьёзное. — А вчера просто "гад"? Ты прогрессируешь.

— Да пошёл он, со своими ухмылочками! — в голосе у меня прорываются нотки ярости. — Я же не могу ничего ему сказать так, чтобы не выглядеть истеричкой перед коллективом. Ему доставляет удовольствие выводить меня из себя. Он ведь видит, что это работает! Да и остальные, по-моему, только и ждут продолжения нашего "шоу".

Лара внимательно смотрит на меня поверх чашки чая и сдержанно ухмыляется:

— Знаешь, ты слишком много о нём говоришь. Я уже начинаю подозревать, что не только бесит он тебя.

— Что ты имеешь в виду? — дёргаюсь я, хоть и предчувствую, куда она клонит.

— А то, что все ваши словесные дуэли выглядят как игра. А ты на эту игру клюёшь.

— Лара, ты что, с ума сошла? — ошарашенно смотрю на неё. — Он меня ненавидит!

— Да? — хмыкает она, качая головой. — Или просто проверяет, как далеко можно зайти?