— Я не прошу вернуть всё как было, — говорит она тихо. — Я просто прошу помочь. Ради сына, ради того, что у нас было.

Я поворачиваюсь к ней, видя искренность в её глазах, но внутри всё клокочет от противоречий.

— Ладно, — вздыхаю я. — Я подумаю.

Она кивает, как будто понимает, что это лучшее, что я могу ей предложить. В этот момент я слышу шаги в коридоре. Рус входит в кухню и оглядывает нас, как будто пытается понять, что только что произошло. Ира, увидев его, сразу выпрямляется и улыбается так, будто её боль и тревога испарились.

— Русик, — мягко произносит она, тянет руки к нему, как будто боится, что он может уйти.

— Мам, — он говорит осторожно, но всё же подходит ближе.

Ира нерешительно кладёт ладонь ему на плечо. Её глаза светятся, и я замечаю, как они наполняются влагой.

— Ты так повзрослел, — говорит она, голос дрожит, хотя она старается держаться.

Рус пожимает плечами, неловко улыбаясь.

— Ну, время идёт. Мы тут с отцом нормально справляемся, — отвечает он, будто хочет успокоить её.

Она кивает, опуская взгляд, а затем быстро спрашивает:

— Рус, как у тебя с гитарой? Ты всё ещё играешь?

— Конечно, — отвечает он оживляясь. — Даже с ребятами одну группу собираем.

Ира улыбается, видно, что ей приятно слышать о его увлечениях.

— Надолго ты к нам? — Рус смотрит на неё с лёгким удивлением, но в его голосе нет осуждения, только интерес.

Ира слегка теряется, смотрит на меня, словно ища поддержки, и затем вновь переводит взгляд на сына.

— Зависит от лечения, — уклончиво отвечает она.

— Мам, ты серьёзно болеешь?

— Нет, ты что, всё будет в порядке, не переживай.

Рус поджимает губы, обдумывая её слова, и вдруг спрашивает:

— А где ты остановилась?

Ира снова смотрит на меня, будто решается.

— Я надеялась, что смогу остаться здесь, — произносит она, почти шёпотом, а я просто охреневаю от того, как ловко она решила провернуть всё.

— Здесь? — я отступаю на шаг, ощущая, как во мне закипает раздражение. — Ты серьёзно?

Ира делает шаг вперёд, её лицо напряжено.

— Рома, послушай. Мне может быть плохо. Очень плохо после процедур. Я знаю, это неудобно. Но… это важно.

Я сжимаю зубы, чувствуя, как злость переплетается с жалостью.

— У тебя есть какие-то другие варианты? — резко спрашиваю, прекрасно понимая ответ.

— Нет, — говорит она, опуская взгляд. — Но я не прошу вас полностью менять свой ритм жизни. Просто немного времени, пока я не встану на ноги снова.

Рус смотрит на нас обоих, по его лицу видно, что он тоже не понимает, как реагировать.

— Бать, — неожиданно вмешивается он, — если мама болеет, то ей ведь реально нужна помощь.

Я отступаю, кладу руки на пояс и смотрю в окно. Мысли роятся в голове. Вирусы, риск осложнений, растянутое лечение. Это всё может затянуться на месяцы, но если Ира будет жить одна, последствия могут быть ещё хуже.

— Хорошо, — наконец выдыхаю, поворачиваясь к ним. — Ты можешь остаться. Но только до тех пор, пока это необходимо для твоего лечения.

Ира тихо выдыхает, а на её лице мелькает облегчение.

— Спасибо, Рома, — говорит она искренне.

Рус удивлённо смотрит на меня, но ничего не говорит, только кивает.

— Ладно, — говорю я, чувствуя, что близок к взрыву. — Теперь давайте завтракать. У нас ещё целый день впереди.

30

Рита

Выхожу из дома, и вместо того, чтобы заказать такси, просто иду по тротуару. Он такой длинный, что мне не нужно думать, сверну ли я куда-то не туда. Да и честно говоря, я сейчас не в состоянии продумывать свой маршрут.

Умом вроде понимаю, что Рома точно так же не ожидал увидеть бывшую у себя дома, как и я. И тем не менее меньше всего я ожидала услышать о том, что он до сих пор женат. Конечно, он мне расскажет позже обо всех причинах, почему не развелись раньше. Но какая разница, если я себя чувствую сейчас так мерзко?

Может, и вовсе их чувства не остыли, просто законсервированы под слоем обстоятельств. Но сейчас Ира приехала, не просто так наверняка, и всё у них наладится. А я так, досадный эпизод, не может же мужик пять лет быть один. Секс ему нужен, вот и подвернулась я.

Ухожу с головой в мысли, будто пытаюсь убежать не только от Ромы, но и от себя. В голове крутится одно и то же: зачем я вообще в это ввязалась? С самого начала ведь знала, что Рома — человек с историей, с прошлым. А я? Что у меня? Одна сплошная неопределённость, сомнения, страхи и вот теперь это ощущение предательства, хотя предал ли он вообще?

Город будто не замечает меня. Машины едут по своим маршрутам, люди куда-то спешат. Тротуар ведёт вперёд, заставляя просто идти, шаг за шагом. Ветер обжигает лицо, но внутри жарко. От обиды? От ревности? Или от этого грёбаного секса, который был такой сумасшедший, что даже сейчас, когда я чувствую себя опустошённой, тело откликается на одно только воспоминание?

Останавливаюсь у витрины какого-то магазина. На стекле отражается моё лицо: губы сжаты в линию, глаза блестят от почти прорвавшихся слёз. Прекрасно выгляжу как всегда.

— Да, Рита, тебе так идёт образ драматической героини, — шепчу себе под нос, заставляя губы изогнуться в кривую усмешку.

Но правда в том, что я запуталась. Ира появилась из ниоткуда, со своими проблемами, своим “правом” быть рядом с Ромой. Это его бывшая, мать его сына, жена. Какая же я дура, что поверила, будто могу быть чем-то большим для него.

А может, всё не так? Может, это я себе всё накручиваю? Рома ведь был искренним. В его глазах не было ни капли вины или желания что-то скрыть. Только растерянность.

Глубоко вздыхаю, словно хочу вдохнуть ясность, но всё внутри остаётся затуманенным. Решаю: дойду до ближайшего парка, посижу немного на скамейке. Может, там найду хоть какую-то ясность.

Сажусь на холодную скамейку в пустом парке, натягиваю капюшон на голову и прячу руки в карманы. Ветер пробирается под куртку, но я не ухожу. Нужно посидеть, дать мыслям хоть немного устаканиться.

Телефон в кармане начинает вибрировать. Лара. Конечно, кто ещё может выдернуть меня из этого состояния?

— Привет, — отвечаю тихо.

— Привет, подруга. Что случилось? Я тебе уже который раз за день звоню, — в её голосе звучит привычное смешливое удивление, но я молчу, и она тут же меняется. — Рит, где ты?

— В парке… Просто… гуляю.

— А ну марш ко мне, сейчас же! — перебивает она, не оставляя мне шансов на отговорки.

Собираюсь нехотя, будто силы уходят вместе с каждым шагом. У двери Лары меня встречает запах ванили и её осуждающе-любящий взгляд.

— Давай рассказывай, что случилось, — протягивает кружку чая и тянет к дивану.

Я начинаю с того, что Ира приехала, что Рома… до сих пор женат. Всё, что накопилось, выливается на неё, а она слушает, кивает, иногда вставляет резкие комментарии.

— Да пошла она… — в какой-то момент заявляет Лара. — Ты, главное, себя не накручивай. Если мужик пять лет был один и вот сейчас, с тобой, светится как лампочка, то уж точно не из-за её появления всё изменится. Но знаешь что? Давай ты сейчас поспишь, отдохнёшь. А потом мы подумаем, как с этим быть.

Она укладывает меня в своей комнате, накрывает тёплым одеялом и гладит по голове. Я засыпаю с её словами на повторе: "Ты справишься. У тебя всё получится."

Утро на работе, как всегда, начинается с рутинных обходов. Но вместо привычной усталости я ловлю себя на странном автоматизме движений. Всё делаю, как обычно, но мысли блуждают где-то далеко.

Постучав в очередную дверь, вхожу в кабинет осмотра. За столом сидит Пётр Георгиевич, мой давний пациент. Ему пятьдесят, но выглядит он лет на сорок пять: крепкий, импозантный, с выправкой, словно готовится на сцену.

— Маргарита Евгеньевна, рад вас видеть, — тепло улыбается он, легко поднимаясь с кресла.

— Доброе утро, Пётр Георгиевич. Как ваша нога? — спрашиваю, занимая место напротив.

— А нога-то у меня теперь как новая. Если бы не вы, так и хромал бы. Я тут уже всё своим друзьям рассказываю, что вы врач от Бога, — отвечает он с улыбкой, слегка приподнимая штанину, чтобы показать аккуратный шов.