— Да-да, ты только и мечтал, чтобы тягать мой чемодан, — бормочу, стараясь не смотреть на него. Вот только это не помогает. Мысленно отмечаю: по этой поездке придётся контролировать себя как никогда.

Рома наклоняется ко мне так близко, что я чувствую его дыхание у самого уха:

— Рит, думаю, поездка будет горячей, но ты не переживай, я подготовился, — он снова подмигивает и, ухватившись за мой чемодан, первым заходит в вагон.

Вот влипла. Вздыхаю и иду следом, крепко пообещав себе, что мои трусики будут строго на мне — и пусть Роман Андреевич только попробует меня выбить из колеи!

16

Рита

Рома закидывает вещи в купе, и мы устраиваемся на своих местах. Нам тут же выдают постельное.

Он с довольной усмешкой наблюдает, как я заправляю и его постель. Сам, конечно, не подал виду, что ждал, но и не отказался от такого сервиса.

— Комфорт на высшем уровне, благодарю, Рита, — выдаёт он и устраивается с видом победителя, подложив под спину подушку. — Присоединишься? — похлопывает рукой рядом с собой.

— Ещё чего, — отмахиваюсь, стараясь не обращать внимания на его взгляд, который явно как-то слишком задерживается на мне.

Пока готовлю себе место, замечаю, как он скользит глазами по окну, за которым свет фонарей отражается в каплях дождя. Снаружи темнота кажется глубокой и плотной, и она как будто усиливает… ну, напряжение. Я начинаю ощущать неловкость — такое чувство, будто нас и изолировали от всего мира.

Ну хоть кто-нибудь да подсел бы, чтобы не чувствовать себя словно в романтической поездке! До отправления всего пара минут, но я держу кулачки, чтобы хоть кто-то зашёл и разбавил атмосферу. Хотя Роме, похоже, это только на руку.

Когда, спустя пару минут, поезд трогается, я решаю выйти, чтобы понаблюдать за пейзажами за окном. В этот же момент куда-то направляется и Рома, потому что мы сталкиваемся с ним в узком дверном проёме.

Я пытаюсь отшатнуться, но он ловит меня за талию и не даёт сделать ни шага назад. Его рука крепко держит меня за талию, не даёт никакого пространства для отступления.

— Ох, прости, не думал, что мы так… быстро к этому перейдём, — шутит он, не отпуская, и я чувствую, как его пальцы чуть сильнее сжимаются на талии.

— А ты, значит, заранее всё распланировал? — усмехаюсь, надеясь, что голос не выдал того странного волнения, которое разливается по телу.

— Конечно, иначе не стал бы ехать в купе, — отвечает он с серьёзным лицом, но в глазах пляшут искорки.

Секунда замешательства, но его лицо ближе, чем мне того хотелось бы, а мои руки как-то сами собой упираются в его грудь, будто пытаясь установить границы.

— Ром, пусти, пожалуйста, — говорю, глядя в сторону, чтобы не встретиться с его взглядом.

Он только поджимает губы и отпускает, чуть приподняв руки в примирительном жесте, но успевает шепнуть с усмешкой:

— Пока что.

Стараясь сгладить ситуацию, я решаю, что лучше всего будет улечься спать. Поезд ночной, и уже к девяти утра мы должны будем оказаться на Московском вокзале Санкт-Петербурга.

Проходит пять, десять минут, но сна ни в одном глазу. Плотнее укрываюсь с головой, стараясь избавиться от настойчивых мыслей и просто заснуть, но Рома словно заполняет собой тесное купе.

— Спокойной ночи, Ром, — шепчу тихо, больше для себя. Снова поворачиваюсь к стенке, закрываю глаза и пытаюсь отвлечься на стук колёс.

И вот в тишине, сопровождающей этот ритмичный шум колёс, всплывают образы, против которых сложно устоять. Рома. Его ладонь на моей талии, тепло, которое проникает даже через ткань одежды, его улыбка, когда он шутит о чём-то. И без предупреждения я ловлю себя на мысли, каково это, если бы он оказался рядом. Если бы его рука скользнула вдоль моего бока, задержавшись на бедре, а губы вдруг коснулись бы шеи…

Тело реагирует быстрее, чем я успеваю опомниться: мурашки пробегают по спине, а тепло разливается всё ниже. Грудь наливается возбуждением, обхватываю её, сжимая сосок между пальцев. Стоп. Нельзя. Но в голове упрямо разворачивается картина — как его рука поддевает одеяло, как он тихо ложится рядом, обхватив меня сзади, а его дыхание щекочет мою кожу. Образ настолько ярок, что я почти ощущаю его руку, сжимающую моё бедро, и мягкое движение пальцев, прокладывающих дорожку вверх. Сжимаю одеяло, едва сдерживая учащённое дыхание.

Словно во сне, отзываюсь на его прикосновение, ощущая, как тело поддаётся и плавится. Границы размыты, и я ощущаю каждую волну, накатывающую с новой силой. Чуть слышно выдыхаю, уже почти потерявшись в этих ощущениях, пока фантазия не достигает пика, отчего мурашки пробегают по всему телу, оставляя сладкое послевкусие и обессиленное спокойствие.

И только тогда сон окончательно поглощает меня.

Просыпаюсь от лёгкого движения рядом. Полусонная, переворачиваюсь на другой бок, и передо мной — Рома. Он устроился на узкой полке напротив, его рука свешивается вниз, лицо расслаблено, а на губах — намёк на улыбку.

Пару мгновений смотрю на него, пытаясь разобраться, что это было. То ли сон был настолько реальным, то ли это всё же он… Но на его лице ни намёка на нечто большее, и я выдыхаю, накрываясь одеялом.

— Тяжёлая будет поездка, — шепчу сама себе, ощущая покалывание где-то глубоко внутри, и отбрасываю последние остатки сна, настраиваясь на рабочий лад.

Проводница предупреждает, что скоро будем на вокзале, и я начинаю приходить в себя от сна. Едва поднимаю глаза, как Рома улыбается самой лучезарной из своих улыбок:

— Как спалось, Рита-Маргарита? Может, что-то интересное снилось?

О нет. Меня точно выдает пунцовое лицо. Опускаю взгляд, делая вид, что занята сбором вещей, но от его пристального взгляда не спрятаться. В этот момент на столике дребезжит его телефон, и Рома сразу хмурится, посмотрев на экран. Что-то мелькает, но не успеваю разглядеть имя, как он берёт телефон и выходит из купе.

— Да, Рус, что-то случилось? — его голос, приглушённый за дверью, всё-таки слышен.

Меня начинает подмывать — кто такой этот «Рус»? И почему Рома ушёл говорить именно сейчас? Обычно он ведёт себя спокойно, но сейчас, кажется, есть что-то, что он предпочёл скрыть. Или, может, это всего лишь деликатный разговор? Но непонятная таинственность раздражает, словно передо мной висит табличка "Не лезь", которая только подогревает интерес.

17

Рита

Когда Рома возвращается, его лицо будто покрыто тенью — задумчивое, серьёзное. Как будто исчезла вся его привычная лёгкость, обнажив передо мной мужчину, скрывающего, возможно, целый мир, о котором я ничего не знаю.

— Случилось что-то? — пытаюсь осторожно, сама не знаю, зачем мне это так важно.

— Да нет, пустяк, — Рома пытается отмахнуться, словно это действительно не заслуживает моего внимания, но по напряжению в его голосе я чувствую, что дело не такое уж и пустяковое.

Спустя несколько минут поезд останавливается, и мы сходим на перрон. Стоило нам оказаться среди толпы, как он будто нажимает на невидимую кнопку: снова его привычная улыбка, лёгкость в походке, искры в глазах. Но меня не отпускает эта перемена — кого я сейчас вижу? Настоящий ли это Рома или его маска?

Зацепила меня эта его скрытая сторона, и теперь, как наваждение, хочется разгадать, что скрывается под всей его весёлостью.

— Ну что, первым делом оставим вещи в отеле?

— Да, давай. А потом какие планы? Прогоним разок доклад, а дальше гулять? Выступать нам только завтра. Потом банкет вечером. Шанс город посмотреть только сегодня.

— Отличный план, — соглашаюсь, подхватывая сумку. — А после прогулки можно будет посидеть в баре.

Рома расплывается в лукавой улыбке:

— Погулять по Питеру — это, конечно, святое, но расслабиться можно и прямо сейчас, — он чуть прищуривается, явно намекая на нечто более интересное.

Стараюсь не поддаваться на его флирт, хотя внутри меня снова вспыхивает эта искра любопытства. С ним сложно держаться спокойно, когда каждое его движение и взгляд будто нарочно затрагивают то, о чём я стараюсь не думать.