— Два рейда по неделе — не вопрос. Больше не обещаю. В первый пойдем в начале или середине декабря, то есть, как только ляжет снег. Вопросы?

— Есть. Один! — как-то уж очень шустро отреагировала Таня и огорошила: — Ты собираешься нас приглашать на день рождения Ольги, или как?

Если бы не привычка держать лицо, я бы покраснел. Ибо забыл об этой дате. А так изумленно выгнул бровь и задал встречный вопрос:

— А вас надо приглашать?

И это сработало:

— Нет, пожалуй, приглашать не надо! — ухмыльнулся Воронецкий. — Нам хватит намека на место празднования. И, по возможности, приблизительной даты проведения этого мероприятия.

Я выслушал скороговорку Дайны, счел ее аргументы убедительными и озвучил спешно принятое решение. Естественно, в шуточной форме:

— Что ж, раз спецотдел еще не разнюхал эту тайну моего рода, значит, я, так и быть, пойду навстречу лично вам и намекну, что отмечать мы будем на благословенном Юге все следующие выходные…

…Виктор с Татьяной уехали во дворец после обеда. Грызть гранит наук под руководством наставников Воронецких. Ксения Станиславовна ушла на очередной обход. Хотя пациентов у нее в этот раз было всего четверо. Ну, а мы перебрались в кабинет, попадали в облюбованные кресла и занялись делом. В смысле, включили телефоны и порядка полутора часов отвечали на звонки друзей, подруг и знакомых. Ибо не хотели обижать народ игнорированием.

После того, как поток желающих с нами пообщаться иссяк, я связался с Надеждой и выслушал обстоятельнейший доклад о результатах деятельности строителей, получил увесистый видеоотчет, продемонстрировавший не только сам объект во всех ракурсах, но и великолепную четырехполосную дорогу, и… был вынужден отреагировать на просьбу немного приглушить энтузиазм

Валерия Константиновича, забывшего обо всем, кроме артефакторики.

Пока загонял Уфимцева в рамки более-менее вменяемого распорядка дня, краем глаза наблюдал за Светой. И в какой-то момент понял, что она рада такому творческому безумию отца. Но лезть в душу, выясняя, почему, конечно же, не стал — после завершения беседы с Недотрогой удовлетворенно заявил, что эта парочка продолжает радовать, и вопросительно уставился на Иришку, как раз поднявшую правую руку.

— Я тоже хочу тебя радовать… — дурашливо застрадала она. — Но мне не хватает Особо Важных Ценных Указаний!

— А если серьезно?

— А если серьезно, то мы вот-вот начнем нести репутационные потери. Ибо последнее время, приезжая в столицу, останавливаемся тут, в клинике. Да, де-юре и она, и городской особняк Ксении Станиславовны принадлежат тебе, но желающие заляпать тебя грязью обязательно воспользуются возможностью заявить что-нибудь вроде «Беркутов совратил молодящуюся старуху и, как классический альфонс, переселился к ней…»

Сообразив, что она, вероятнее всего, цитирует кем-то запущенный слух, я пошел красными пятнами, с хрустом сжал кулаки и через силу заставил себя дослушать этот монолог до конца:

— Останавливаться у Валерия Константиновича тоже не вариант. По тем же самым причинам. Так что, в теории, нам пора вспомнить об «Акации». Но и в этом варианте есть неприятные нюансы: с тех пор, как начали молодеть Людмила Евгеньевна и Ксения Станиславовна, аналитики двадцати восьми влиятельнейших родов Империи посоветовали главам приобрести квартиры на нашем этаже. Дабы желающие с нами познакомиться обрели возможность по-соседски пригласить нас на новоселье или, хотя бы, случайно сталкиваться в коридоре.

Света помрачнела. Оля преисполнилась ненависти к любителям распускать слухи.

А я, знавший Дайну в разы лучше, без особого труда додумался до принятого ею решения:

— Как я понимаю, ты выкупила у прежних владельцев все квартиры на нашем этаже и как-нибудь ограничила возможность остановки лифтов?

— Угу. А еще сделала ремонт и закрыла блок из пятнадцати парковочных мест. Но это тоже паллиатив. Ведь стоимость этой ТВОЕЙ недвижимости в столице в разы ниже, чем стоимость недвижимости Ксении Станиславовны… — буркнула она и продолжила грузить: — Говоря иными словами, нам не мешало бы приобрести столичное поместье. А для того, чтобы сократить количество ненужной недвижимости, продать квартиры в «Акации». Но одну из них тебе подарили Воронецкие…

В этот момент завибрировал мой телефон, и я, прочитав словосочетание «Следственный Комитет», появившееся на экране, ответил на вызов.

— Здравствуйте, Игнат Данилович! — раздалось в трубке. — Вас беспокоит Вячеслав Ильич Потемкин, следователь по особо важным делам, ведущий ваше.

Я поздоровался в ответ и спросил, чем могу быть полезен.

— Хочу задать несколько вопросов об инциденте на Еланке вам и членам вашей команды. Жду вас у нас, на Балтийском бульваре, семнадцать, в течение часа. Пропуска уже заказаны.

Спрашивать, располагаем ли мы свободным временем, даже не подумал — сбросил вызов сразу после того, как договорил. Что, естественно, разозлило. Поэтому я позвонил Фридману и пересказал беседу с Потемкиным близко к тексту.

— Вячеслав Ильич — личность своеобразная… — насмешливо сообщил адвокат. — … и привык решать любые вопросы с позиции силы. Поэтому его периодически приходится ставить на место. Поставим и сегодня. Кстати, визит на Балтийский бульвар лучше не откладывать: этот следователь злопамятен до невозможности, поэтому портить с ним отношения еще и так я не рекомендую.

Я спросил у Светы, как далеко от нас Балтийский бульвар, выслушал два ответа — ее и Дайны — и сказал Фридману, что мы будем на месте минут через пятьдесят.

— Успею… — пообещал он, подробно объяснил, где именно будет нас ждать, и сбросил вызов.

— А почему «через пятьдесят»? — хмуро спросила мелкая, у которой, судя по всему, страшно испортилось настроение.

Я пожал плечами:

— Раз наше пребывание в клинике чревато репутационными потерями, значит, сейчас быстренько соберемся и из Следственного Комитета поедем в «Акацию».

Она согласно кивнула, поиграла желваками и попала. В захват Ольги. После чего была выдернута из кресла, развернута лицом к двери и ускорена шлепком по заднице.

Мы с Куклой выдвинулись по тому же маршруту через несколько секунд и, прогулявшись по коридору, добрались до наших покоев. А там — вернее, в гардеробной — уже творился форменный бедлам: Света, успевшая раздеться до трусиков, но почему-то не начавшая одеваться, раздраженно выдергивала из шкафов все то, что считала необходимым увезти в квартиру, упаковывала в портпледы, складывала в аккуратные стопки и… безостановочно ворчала.

Услышав самое важное — «…а я… собиралась… поваляться… в самой… уютной… компании… во Вселенной…», я применил «запрещенный прием». В смысле, переместился к ней, обнял со спины, «помог» запрокинуть голову и впился в губы. А для того, чтобы мелкую страдалицу гарантированно проняло, накрыл ладонями оба аппетитных полушария и «зафиксировал» подушечками пальцев мгновенно затвердевшие сосочки.

Любимый «захват» в комплекте с чувственным поцелуем мгновенно выбили из сознания девчонки весь негатив, и она, вжавшись в меня спиной и попой, обвила руками шею. Правда, при этом выронила куртку из змеиной кожи, подаренную Цесаревичем, но эту шмотку вовремя подхватила Иришка и, оценив размеры стопки портпледов, набросила себе на плечи. Пока я лечил Свету от вредности, задумчиво поглядывала на свои вещи. А потом заявила, что ее все равно опрашивать не будут, значит, переодеваться необязательно, цапнула половину портпледов и умотала в гараж…

…До комплекса зданий Следственного Комитета доехали от силы минут за двенадцать, засветили идентификаторы перед сканером системы контроля доступа, получили файл-«поводырь», в темпе залили в навигатор, прокатились по маршруту, появившемуся на экране, и, оказавшись в подземном гараже, припарковались рядом с «Фаэтоном» Льва Абрамовича.

Сам адвокат уже стоял перед машиной, поэтому я шустренько вылетел из салона, обошел кроссовер, помог жене выбраться на светло-серый пластик пола, открыл правую заднюю дверь и вопросительно выгнул бровь, увидев, что Света тащит за собой Иришку.