— Саш, ты бредишь: Беркутовы-Туманные возвращались из чрезвычайно долгого рейда, соответственно, должны были думать только о предстоящем отдыхе! — уверенно заявил черноволосый крепыш с не по возрасту широкими плечами. А тощий, но высокий блондин с ангельским личиком его поддержал:

— Да и потом, с чего им было нападать на ваши перевертыши, если ваш род с ними никогда не конфликтовал?

Парня со сжатыми кулаками разозлило еще первое утверждение, а от второго он просто взорвался. И проорал ответ на весь коридор:

— Беркутовы-Туманные преследовали нашу рейдовую группу, добывшую фантастически дорогие Искры, догнали ее в тот момент, когда вымотанные лесовики поднимались на бронекатера, и ударили в спину!!!

— Это утверждение — самая наглая и беспардонная ложь, которую я когда-либо слышала! – донеслось из-за края экрана, и Лаврентьева сорвало с нарезки — он развернулся на месте, уставился на Лизу налившимися кровью глазами и отвесил ей пощечину. Вернее, попытался. Но девчонка — кстати, на два года младше, на голову ниже и килограммов на пятнадцать-двадцать легче — уверенно поднырнула под руку, корявенько, но достаточно быстро всадила правый кулак в пах, «помогла» противнику согнуться, «загрузив» его тушку своим весом, и совместила подбородок с коленом, правильно«выстрелившим» вперед и вверх!

Тут я поставил ролик на паузу и весело подмигнул заулыбавшейся Лизе:

— Спасибо за поддержку, солнце! Мы в восторге. И пусть над правым боковым тебе еще работать и работать, зато удар коленом получился на славу.

Потом повернулся к Лаврентьевым и презрительно усмехнулся:

— А поведению вашего родственничка я не удивлен: вы, род грабителей и лжецов, только называетесь благородными. Поэтому и не считаете нужным объяснять подрастающему поколению, что поднимать руку на женщин и тех, кто заведомо слабее, недостойно ни дворянина, ни мужчины!

Всю четверку аж заколотило от ярости, но прервать молчание решился только самый старший:

— Вы… вы… вы…

— Ну же, смелее! — подначил его я. — Или к комплекту названных мною «достоинств» стоило добавить еще и трусость?

— Вы оскорбили весь наш род!!! — воскликнул он и… замолчал.

Я пожал плечами:

— Ну, так у меня есть веские основания: все двадцать девять из двадцати девяти Лаврентьевых, с которыми меня сталкивала жизнь, оказывались либо грабителями, либо лжецами, либо трусами.

Тут меня все-таки вызвали. Все четверо. И неприятно удивились ответу:

— Я принимаю ваши вызовы. Деремся магией, без подмен и насмерть. Первый бой — сегодня, в тринадцать тридцать, на ближайшей дуэльной арене. Три остальных — в порядке очереди.

— Насмерть? — эхом повторил один из Лаврентьевых и заставил пожать плечами:

— А я иначе не дерусь…

…Адрес ближайшей дуэльной арены нам сообщила Лиза. Перед тем, как пожелать удачи и попросить позвонить «ближе к вечеру». Потом попрощалась с Виктором и Татьяной, гордо вздернула носик, развернулась на месте и чинно поплыла на урок. Воронецкий тоже подсуетился — через начальника охраны где-то раздобыл видеозаписи дуэлей моих будущих противников и перед тем, как загрузиться в машину, вложил мне в руку информационный носитель.

Записи я, конечно же, посмотрел. Благо, в этот раз за руль кроссовера села Иришка. После чего выдал вердикт:

— Горожане…

— То есть, заведомо слабее? — ехидно поинтересовалась мелкая.

— Угу… — без тени улыбки подтвердил я. — Но есть нюанс: Лаврентьевы напали на нас сами. И в любой момент могут объявить межродовую войну. Так что я просто прореживаю врагов.

— Войну? — переспросила Света и в сердцах шлепнула себя по лбу: — Ну да: как только ты официально примешь под руку моего папу, мужчин в роду станет двое, а значит, твоя гибель, де-юре, не прервет линию наследования!

— Так, может, его пока не принимать? — осторожно спросила Ксения Станиславовна.

— Враги у нас не переведутся никогда… — насмешливо фыркнула Иришка. — … Валерий Константинович в «свободном плавании» — та еще вкусняшка, а Игнат не умеет отказываться от обещаний. В общем, привыкайте отвечать на любые провокации так, чтобы смерть провокаторов ужасала всю Империю до слабости в коленях!

Целительница заявила, что такая стратегия ей нравится, и ушла в себя на оставшееся время пути до подземного гаража дуэльной арены. О чем именно размышляла, так и не сказала. Но, выбравшись из машины и увидев в глазах подруги, выгрузившейся из своего лимузина, тревогу,

«изумленно» выгнула бровь:

— Оль, ты чего? Лаврентьевы — горожане. В самом худшем смысле этого понятия. И Игнату Даниловичу на один зуб!

— Да, но на четыре дуэли подряд не хватит никакого резерва, а мы, между прочим, в «нулевке»!

— Оля, не смеши: Игнат Данилович — не Венечка Муравьев… И даже не Семочка Ланской…

Не знаю, с кем она меня сравнила, но Максакова слегка покраснела и в темпе сменила тему беседы. Ну, а я дождался чуть замешкавшихся Виктора и Татьяну, поймал вопросительный взгляд друга и весело подмигнул.

Этого хватило за глаза — всю дорогу до одной из лож дуэлянтов Великий Князь веселил нашу компанию рассказом о своей беседе с бабушкой, вроде как, попытавшейся вырваться из дворца, чтобы поприсутствовать на дуэлях, но не сумевшей уговорить мужа отложить какое-то совещание «всего часа на три-четыре». После того, как мы расположились на удобных диванчиках, отправил одного из телохранителей решать все организационные вопросы. А потом вспомнил, что обещал пересказать нам некие новости, и расплылся в предвкушающей улыбке:

— Да, чуть не забыл: два часа тому назад Кот-Баюн напрочь заворожил Ермолаевых…

— В каком смысле? — не понял я.

— В самом прямом — убедил их не лжесвидетельствовать против тебя… сообщив, что его человек не поленился сплавать на тренировочную заимку, некогда принадлежавшую Докукиным, и под видом журналиста опросил всех ее обитателей. А те слыхом не слыхивали о бое, вроде как, случившемся возле их пристани.

— Да, но ведь заснять их открове— …

— Игнат, плавясь от желания получить обещанную тысячу рублей, эти дурачки подписали каждую страницу рукописного текста! — весело хохотнул Воронецкий и уступил слово Ростопчиной. А та картинно захлопала ресницами:

— Но и это еще не все: уголовное дело против вас, Беркутовых-Туманных, возбудил Вячеслав Ильич Потемкин — следователь по особо важным делам, прославившийся не только абсолютной неподкупностью, но и фантастической злопамятностью. Поэтому над Лаврентьевыми и Ермолаевыми уже вовсю потешается весь Следственный Комитет!

— И не только он… — внезапно подала голос Максакова. — Незадолго до моего отъезда из дому эту новость сообщили и моему супругу. А он прекрасно знает и Вячеслава Ильича, и Льва Абрамовича, поэтому заявил, их творческий дуэт выжмет Лаврентьевых с Ермолаевыми досуха!

Следующие четверть часа Витя и Таня занимались пересказом особо запомнившихся реплик завсегдатаев сетевых страничек фанатов автоспорта. Оказывается, там уже сутки глумились над «доблестными героями» с «мирных бронекатеров», сдуру принявшими «Беркута и его стаю» за безобидную дичь. Глумились, как я понял, без тормозов, то есть, высмеивали все, что можно и нельзя, начиная от методики подготовки родовой дружины Лаврентьевых и заканчивая редким скудоумием главы этого рода. Да, бывало, вспоминали и о Кондаковых, но с «сожалением». То есть, страшно сокрушались из-за того, что «доморощенные флибустьеры» этого рода побоялись соваться в «страшное Пятно» и атаковали «прирожденных хищников» прямо перед перевертышами спецотдела. И, тем самым, помешали моим фанатам увидеть, как мы рвем в клочья «еще полсотни дуроломов».

Свою лепту добавлял и БИУС, цитируя самые смешные сообщения через гарнитуру, поэтому к половине второго я настолько устал ржать, что искренне обрадовался приходу в ложу распорядителя, сообщившего, что мне, собственно, пора на арену.