– Ничего странного, – Елена поправила слегка вьющиеся волосы, – он сразу определил, что мы приехали не красотами любоваться. Вероятно, догадался о цели нашего приезда. Кажется, есть разница между простыми путешественниками и археологами. Для них мы потенциальные грабители.

– Логично. Кому понравится, когда в твоём огороде хозяйничают посторонние люди?

– Однако, – Чарли оглядывался кругом. – Поблизости нет и намёка на жильё. Откуда он взялся? Куда направился?

– Чарли, – Мэри засмеялась, – тебе не кажется, что его появление не относится к загадкам пустыни? Берись за лопату, а мы немного прогуляемся.

– Внимательно смотрите под ноги. Кроме тушканчиков, здесь достаточно змей. Елена, вы не боитесь змей?

– Нет. Не боюсь. Я ничего не боюсь.

– Не удивительно. Мне говорили, что русские люди отчаянные, иногда до безрассудства.

– Вы, Чарли, заблуждаетесь. – Елена забрала волосы под пробковый шлем. – Мы далеко оторвались от группы. Чарли, вы хорошо ориентируетесь по солнцу? Или ваши ориентиры ограничиваются выверением маршрутов от стеллажа к стеллажу?

– Елена, вы нервничаете? Что вызывает беспокойство: то, что мы заехали вглубь пустыни? То, что машину занесло песком почти наполовину? Или, дело в другом?

Елена не могла объяснить, что именно вызывало беспокойство. Но необоснованная тревога нарастала с каждой минутой.

– Пора браться за лопаты. Вечер скоро.

– Вы же утверждали, что ничего и никого не боитесь. Неужели, испугались ночи? – Чарли улыбался.

– На месте Елены я бы остерегалась тебя. – Мери первой ухватилась за черенок лопаты. – У тебя слишком откровенный взгляд, – шепнула девушка на ухо брату. – Держи себя в руках.

Песок, текучий, как вода, не желал расставаться с завоёванным пространством. Путники трудились с усердием, но в работе продвинулись мало. Темнота сгущалась с поразительной быстротой. Надвигался мрак. Луны не было, и только ночная прохлада, которая с исчезновением солнца вступала в свои права, приятно освежала разгорячённые работой тела.

– Посмотрите, какое высокое небо, – Елена подняла голову.

– Алмазная россыпь звёзд подобна сверкающим драгоценным каменьям. Явно, Луна была бы кстати. – Мэри закинула голову. Чарли был занят костром.

– Вот вам, вместо Луны. Разве что, от той тепла нет, а с костром и теплее и веселее, – заметил Чарли, но в этот момент все трое вздрогнули оттого, что вокруг них загорелся песок. Огонь горел широким кругом вокруг машины. В воздухе запахло палёной шерстью.

Девушки испуганно прижались друг к другу. Чарли выхватил из кабины ружьё и пристально выглядывался за горящий, очерченный круг.

– Кто там? Выходи! Стрелять буду! – Чарли оглядывался и если голос его звенел, то в позе сквозила неуверенность.

– Ты кого-нибудь видишь? – Мэри ухватилась за рукав рубашки Чарли.

– Не будем играть в прятки! Выходи! Я благодарен тебе за заботу. – Чарли положил ружьё на песок. – Погрейся у нашего костра.

Тёмная фигура переступила за огонь и приблизилась к костру настолько, что можно было разглядеть незнакомца. Им оказался дневной путник, который прошёл мимо них не поздоровавшись.

– Добрый вечер. – Он вежливо склонил голову. – Простите, если напугал вас. Пустыня жестока. Она не прощает безрассудства. – Он говорил правильно и по разговору его трудно было отличить от англичанина.

– Где вы обучались? – Мэри не удержалась от любопытства.

– В Лондоне. Вернулся пару недель назад.

– Вот как? У вас рабочие руки. – Елена смотрела на огонь.

– Сейчас темно. И как вы могли разглядеть мои руки?

– Когда вы проходили мимо. У вас на пальце был перстень. Сейчас его нет. Но именно перстень привлёк внимание. Знаете ли, женщины иной раз любят разглядывать безделушки.

Незнакомец улыбнулся.

– Безделушки? Знаете, у одного поэта так и сказано, правда, в отношении мужчин – стоит увидеть под платьем женскую пятку и воображение мигом дорисует остальное.

– Вы знакомы с творчеством Пушкина? – Елена всем корпусом обернулась к незнакомцу.

– Поверхностно. Меня зовут приблизительно также. Разрешите представиться, Эксендер.

– Странно, это не арабское имя. – Чарли прислушивался к мелодии имени.– И кто вас назвал?

– Отец.

– Ваш отец, по-видимому, неординарный человек. Чем, простите, вы занимаетесь?

– Я археолог.

– Вот удача! – Мэри захлопала в ладоши. – Вы не составите нам компанию в поисках?

– Вы охотники за мумиями?

– Нет, что вы! – Чарли палкой подправил в костре поленья. – Вот, дров с собой прихватили. Пригодились.

– Что вы ищите?

Чарли не хотел отвечать, но его заминка была недолгой.

– Я ищу доказательства. Нет, я не ищу никаких доказательств. Как это объяснить? Я ищу другую историю.

Эксендер не перебивал, давая возможность собеседнику собраться с мыслями.

– Я три года работаю в музее. В зале Древнего Египта. Я же сразу понял, почему вокруг нас ты выложил шерсть и поджёг. Сама шерсть отпугивает ядовитых насекомых, которых здесь достаточно. Запах палёной шерсти служит хорошей защитой. Поэтому несложно догадаться, что ты пришёл с мирными намерениями. Я тебя понял и, надеюсь, ты так же легко поймёшь меня. Что первично – яйцо или курица? На этот вопрос так же сложно ответить, какая из стран наиболее цивилизована. В разных народов история уходит в такие глубины, что лопатой археолога не раскопать и умами теоретиков не догадаться. Но Египет – это нечто особенное. Я не скажу, что большой специалист-исследователь, но доводилось мне читать Платона. Меня заинтересовал его труд «Беседа с египетскими жрецами».

Эксендер кивнул головой, как бы давая понять, что и ему известно об этом.

– Мы не охотники за мумиями, – продолжал Чарли, – но двести лет назад на «Святой Лоренс» перевозили пару мумий. Поднялся страшный шторм. Команда бушевала так же, как бушевала буря за бортом. Сам понимаешь, что суеверия настолько въелись в кровь, что куча денег за вырученные мумии показалась безделицей по сравнению с жизнями членов команды. В момент, когда каждая последующая минута может оказаться последней, глупо цепляться за бумажки. Словом, мумии были выброшены за борт вместе с саркофагами. Но один исследователь тайком достал из саркофагов пару папирусов, для того, чтобы за их расшифровкой скоротать время. Они и уцелели волей случая. Сейчас они хранятся в нашем музее. Толком расшифровать их не удалось. Но мой друг, специалист по древним манускриптам, поломал над папирусами голову и вычитал нечто странное. После этого он убеждён, что пращурами египтян были атланты. О месте нахождения Атлантиды можно только догадываться, но то, что атланты пользовались энергией Мармаш, очевидно. Более того, я позволю себе смелость утверждать, что строительство ваших пирамид проводилось с помощью преобразованной Мармаш.

– Преобразованной?

– Преобразованной в энергию мысли, воображения, желания и устремления.

– Что это значит? – Мэри недоумённо пожала плечами.

– Сначала возникает мысль. Воображение усиливает активность мысли. Желание материализовать идею побуждает к действию.

– Чарли, какие силы надо задействовать, чтобы построить пирамиду? Конечно же, силу рабочую.

– Нет, Мэри, я хотел сказать, что всё это построено силой мысли.

– Глупости! Если твоя теория верна, почему ты силой мысли не смог откопать наш автомобиль? Материализовал бы наше желание ночевать в лагере, и тогда бы не пришлось махать лопатой.

– Вот видишь, дорогая, напрашивается масса вопросов. Начнём по порядку. Мы отгребали песок в течение трёх часов и не справились с такой пустяковой задачей! Для строительства пирамид требовались тысячи рук. Масса каждого блока в пирамиде две тонны. Какие нужны силы, чтобы установить эти блоки? Причём, с точностью до миллиметра. Следуем дальше. Почему нам ничего не известно о технике? Эти блоки надо было формировать. Чем и как?

Эта страна не обладает лесными ресурсами, поэтому следует подумать о торговых путях, обеспечивающих поставку строительного материала. Египет – богатая страна. Но посмотри вокруг – куда ни глянь, всюду пески. Сложно представить, какой казной должен обладать фараон, чтобы обеспечить не только материалом, но и прокормить массу рабочих. И самый главный вопрос – почему именно пирамидальная форма гробниц? Что она означает? Откуда такая математическая и геометрическая точность?