— Не то чтобы я куда-то торопился, но ты не думаешь, что стоило хотя бы поздороваться?
Эта история началась…
— Э-эй, молодой человек, я вообще-то к тебе обращаюсь!
Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет!
— Заткнись. — процедил я, приоткрыв на удивление подчинившуюся челюсть. — Не видишь, я умираю! Дай хоть сдохнуть спокойно.
— Да умирай сколько влезет, кто ж тебе запретит. — не унимался незнакомец. — Уж кто-кто, а я к смерти со всем почтением. Не чужие мы с ней. Считай, друзья.
Он захихикал, и этот звук походил на визг пилы патологоанатома, делающего вскрытие. И почему только такое сравнение в голову пришло? Видать предсмертная агония уставшего разума. Где вообще мой белый тоннель или что там положено? Сервис на нуле. И ведь пожаловаться некому.
— Ты умирай-то умирай, но сперва одеялко мое поправь. А то свалился на голову, как птичий помет, и лежит тут, ласты клеит. А мне что прикажешь делать? Эй, болезный, я тебя спрашиваю!
— Достал, гад. — выдохнул я. — Сейчас я тебе не только одеялко, но и здоровьице подправлю. Вместе будем белый тоннель искать.
Прости, Мари, придется немножко подождать.
Я с трудом разлепил глаза, но их все равно застилала полупрозрачная ядовито-зеленая дымка. А нет, не застилала. Она и вправду витала в воздухе и даже слегка светилась, благодаря чему мне удалось немного оглядеться.
Я лежал на груде костей людей и животных, которая серо-белым холмом окружала здоровенный сталагмит. На его вершине, как оливка на канапе, красовался Срандель с пробитой насквозь грудью и раскинутыми в стороны конечностями. Похоже именно он смягчил мое падение и спас от судьбы быть продырявленным.
Продырявленным. Хы.
Потом же я скатился по черепам и ребрам, чуть не захлестнувшим меня лавиной, и затормозил буквально в метре от обрыва. Да-да, дна Бездны мы так и не достигли, свалившись на какой-то выступ с костяной башней, и именно ее хозяина потревожили.
— Ну, долго ждать-то? — продолжать подначивать некто. — Я тут это… Мерзну, типа. Пообещал жениться, а сам ни гу-гу. Ну что за люди пошли! Ни капли уважения ни к себе, ни к окружающим.
Скосив взгляд, я таки нашел источник шума.
И обомлел.
Если бы челюсть в полной мере слушалась меня, она бы точно отвисла как минимум до колен. А то и вовсе отвалилась бы и затерялась среди десятков других, скопившихся тут за неизвестно какой период времени. Не исключено, что именно подобным образом эта куча трудноидентифицируемых останков и образовалась.
Ведь разговаривала со мной книга. Да не простая. Хоть и не золотая. Я бы, скорее, сказал, что обложку ее изготовили из покрытой шрамами кожи, подозрительно напоминавшей человеческую; размерами она превосходила парту первоклашки, а украшал ее череп, который запросто мог бы принадлежать одному из мифических титанов.
Манускрипт возлежал, как и я, на груде костей, которые несколько сместились от нашего со Сранделем падения, его окутывали витавшие в воздухи миазмы, источником которых он, похоже, и являлся, а в глубину уходила массивная цепь, очевидно приковывавшая фолиант к сталагмиту. Еще несколько цепей я заметил оборванными.
— Таращиться долго будем? — спросила книга, и я обратил внимание, что голос ее запросто мог бы принадлежать любому мужчине средних лет.
Ничего инфернального или потустороннего. Ни скрипа, ни дребезга, ни загробных подвываний. Черт, даже хрипло-булькающий голос Сранделя подходил бы к обстановке куда больше.
Может там где-то прячется карлик и разыгрывает меня?
— Прием. Как слышно? Первый, первый, я второй. Э-ге-гей!
— Сам гей. — буркнул я
— Ну хоть какая-то реакция. А ну-ка, забросай-ка давай меня черепушками, как было. Они тут вообще-то не просто так для красоты лежали.
— А зачем?
— Не твоего ума дело! — огрызнулась книженция. — Поживешь с мое — может и поймешь. Ах да, ты же помирать собрался.
— Вот собрался, и умру! — я почувствовал, как в груди полыхнуло злобой. — И не какой-то там методичке мне указывать!
— Так это сколько влезет. — безразлично бросила книга. — Не ты первый, не ты последний. Давай, шевели мослами. Мне и без того теперь энергетические структуры заново выстраивать. Флуктуации допиливать и асимптоты ровнять.
Асимптоты ему ровнять. Ага как же. Они и так всегда прямые. Тьфу! Ну на кой черт мне сейчас эти знания?
Нет, жизнь определенно несправедлива. Кучу лет вынашиваешь план, продумываешь детали до мелочей — все портит Его Превосходительство Случай. Вроде вовремя среагировал, адаптировался, разрулил — чертов Срандель утаскивает за собой в могилу. Умереть собрался — так и то спокойно в тишине отдать концы не дают. Даже в Бездне. И куда такое годится?
А на счет «не я первый» журнальчик определенно прав. Если даже на этот уступ, падает лишь каждый десятый, не выдержавший позора Каземата, плюс какой-то процент случайно оступившихся, то… то даже так выходило, что книга лежит здесь уже не одно столетие.
И пролежит еще столько же. Мне-то какое дело?
Скосив глазами вверх, я не увидел даже намека на мост или другой обитаемый участок шахты. Лишь редкие шарики светлячков, напоминавшие мне перегоревшую новогоднюю гирлянду из безрадостного детства прошлой жизни. И настроение они дарили точно такое же. Отнюдь не праздничное.
Звуки сюда никакие тоже не долетали. А значит я свалился достаточно глубоко, чтобы не иметь ни единого шанса вернуться обратно. Стало немного завидно Сранделю, уже отправившемуся в последнее путешествие к чертогам своего дварфьего бога. А мне тут книжка какая-то даже сдохнуть спокойно не дает.
Чертова нелюдь! И тут обскакал.
Глава 29
Кое-как приподнявшись на непослушных руках и на секунду задумавшись, а не сигануть ли еще дальше в пропасть, решил все-таки остаться на месте. Хрен его знает, что там внизу. Может еще один уступ, а нем говорящее пианино какое-нибудь. И пристанет оно: настрой, мол, меня, добрый молодец, я тебе еще пригожусь. Или еще что в том же духе.
Ну и бред в голову лезет.
Ворочая мысли, словно неподъемные валуны, я на четвереньках подполз поближе к книге и, не обращая внимания на струящийся по правой руке горячий ручеек, принялся забрасывать ее черепами и прочими костяшками. Тело слушалось плохо. Парочкой переломов я точно не отделался, и вообще непонятно, с какой радости до сих пор не сдох. Не иначе судьба-злодейка решила вдоволь поиздеваться надо мной перед очередной смертью.
Ну и пускай. Скоро все это станет уже не важно. Скоро я погружусь в Бесконечное Ничто, где встречусь с Энн. И Мари. А все остальное перестанет для меня существовать.
Скоро.
— Да-да, вот так. — комментировала мои действия неугомонная книжонка. — И справа еще чуть-чуть добавь, не видишь — уголок торчит. И вон теми ребрами подоткни, чтоб помягче было. И… Нет! Стой! — неожиданно завопила она.
Но я продолжал бездумно швырять кость за костью, не обращая внимания, что часть из них пачкал чем-то черным. Ну или оно лишь выглядело черным в неестественном свете ядовито-зеленых паров.
— Подожди же ты, чтоб тебя! Галя, у нас отмена! Майна, тьфу, вира! Нихт шиссен! Да как тебе еще… Ах, да!
С последними словами, окутывавшее меня нефритовое облако колыхнулось и отплыло в сторону. Я почувствовал себя так, будто нюхнул нашатыря: мозги прочистились, глаза заслезились, в носу защипало; а заодно снова пришла боль.
— А-а-а! Это еще что за срань⁈ — невольно закричал я, без сил рухнув обратно в кости. Умирать уже не хотелось. Хотелось убивать. — Ты что вообще такое?
— Ага. Вижу, подействовало. — отозвался фолиант. — Я — Некрономикон. Приятно познакомиться.
— Негр…-как?
— Сам ты негр, неуч. Нек-ро-но-ми-кон. — по слогам повторил он. — Могущественный артефакт. Штучная вещь, между прочим. А ты попал под мою ауру смерти. Извиняться не буду. Сыпятся тут некоторые, копошатся, портят всякое, приходится крутиться.
