Железная дорога пролегала посреди тайги. Стояла тихая, летняя ночь. Пассажирский поезд, который ехал уже пятые сутки к конечной станции, до которой оставалось не более четырёх часов, плавно продвигался среди деревьев. Почти все окна вагонов были темны, отражая слегка колышущиеся деревья. Только в немногих окнах ещё горел свет. Одно из таких окон, открылось, и в лес, тёмный, дремотный лес полетел небольшой свёрток. Прямоугольный, мелькнувший желтоватым отсветом, взвился в воздух и пролетев небольшое расстояние, затерялся среди кустов и деревьев. Окно закрылось. Через несколько минут свет в нём погас. Поезд продолжал свой путь.

До отправления поезда оставалось буквально пара минут. Лиза, уложив свои вещи в двухместном купе, познакомилась с соседкой и вышла в коридор. Она стояла у окна и смотрела как капли дождя стекают по другой стороне стекла. Вечерело, но из-за тяжёлых туч, казалось, что уже наступила ночь. Сквозь оконное стекло можно было увидеть вдалеке огни города, города, в котором Лиза родилась и выросла, в котором прожила двадцать три года, и, который покидала навсегда. По крайней мере таково было её решение. Из-за темноты снаружи девушка прекрасно видела своё отражение. И струйки дождя, что стекали по оконному стеклу, казались слезами на её щеках. Хотя, она и в самом деле плакала. Но это уже было привычно, наверное, поэтому Лиза не сразу осознала, что слезинки катятся по её щекам. Так же привычно было для неё видеть слегка удивлённые взгляды людей, той же соседки, проводницы, других пассажиров, которые они бросали в её сторону. Она то, давно привыкла к своему образу, который так тяжело укладывался в умах “нормальных” людей. То, что она выглядела в свои двадцать три, точно так же, как и в свои восемнадцать, и в свои шестнадцать, и даже в свои двенадцать. Да она практически не изменилась. Прибавилось немного роста, но незначительно. Если в двенадцать росту в ней было 85 сантиметров, родилась она очень маленькой и росла очень медленно. Сейчас она была примерно полтора метра, без пары сантиметров. Щуплое телосложение, как у подростка. И белизна. Белыми были волосы, не седыми, а именно белыми, какие бывают у кукол. Белой была кожа, настолько белой и тонкой, что казалось она просвечивала насквозь. На коже не было ни одного пятнышка, ни родимого, ни веснушки, ни даже маленького прыщика. Никогда в своей жизни Лиза не переживала из-за прыщика на носу или где-либо ещё. Ещё одна особенность, которая отличала её от “нормальных” людей – Лиза никогда не загорала. Не в том смысле, что она не загорала на пляже или не любила этого делать, нет, просто её кожа не была восприимчива к ультрафиолетовым волнам. Она могла несколько часов находиться на пляже, на самом солнцепёке и совершенно не загореть, коже оставалась белой. Наверное, именно поэтому сверстники дразнили Лизу – молью, бледной поганкой, белянкой… Об этом не хотелось думать, не хотелось вспоминать, но что можно сделать если воспоминания напоминают о себе сами.

До нового места жительства Лизы поезду придётся проделать путь в сотни километров, по времени же, около пяти суток. На этот случай Лиза запаслась парой книг, купила в киоске пару сканвордов, скачала на телефон несколько фильмов. Сейчас же на неё нахлынули воспоминания. Они были хаотичными, непоследовательными. Они были обо всём сразу, о всей её жизни. И об университете, и о бабушке, и о выпускном балле, и о родителях. Они скакали, плясали пред её внутренним взором. Лиза уняла внутреннюю дрожь и решила, что за время поездки, она постарается упорядочить воспоминания, как говориться – вспомнить всё, и, расставить всё по полочкам. Поезд дёрнулся и огни за окном начали своё движение. Где-то вдали сверкнула молния, но звука грома слышно не было. Был слышен только перестук колёс, который всё более и более ускорялся. Лиза зашла в своё купе, соседка разговаривала с кем-то по телефону. Девушке звонить было не кому. Родных не осталось. Друзей не было. Или были, когда-то давно, в детстве? «Об этом тоже надо вспомнить» – подумала Лиза. Она прилегла на своё место, прикрыла глаза. «Так», – начала размышлять она, – «ехать примерно пять суток, с соседкой около двух, а дальше одна». В такую даль, в которую ехала она, много желающих ехать туда же не было. Что ж, одна в купе (вот повезло так повезло, одна в двухместном купе). Ей было не привыкать к одиночеству (ну не любила Лиза компаний, даже из одного человека или, может быть просто привыкла к одиночеству). Колёса поезда мерно перестукивали тук-тук, тук-тук, вагон слегка покачивался и это убаюкивало. Сон пришёл внезапно, мысли оборвались. Лиза провалилась в глубокий сон без сновидений.

Пробуждение стало таким же неожиданным, как и погружение в сон. В дверь купе постучали и почти сразу она открылась. Проводница, весёлая женщина средних лет, с пышной копной рыжих волос заглянула в купе улыбаясь во весь рот.

– Доброе утро, – сказала она. – Через пол часика завтрак. И прикрыв за собой дверь, удалилась будить остальных пассажиров. Лиза сладко потянулась, потёрла глаза, взглянула в окно и увидев проплывающий в нём пейзаж, поняла, что он ей ни о чём не говорит и не напоминает. Пожелав доброго утра соседке, она пошла в туалет, почистить зубы, умыться.

На завтрак дали яичницу с беконом, кусочек масла, булку с кунжутом и чай. А так хотелось кофе. Позавтракав, Лиза пошла к проводнице, узнать есть ли у неё кофе. Кофе был, растворимый, не известной марки, и, как оказалось в последствии с непредсказуемым, непередаваемым отвратительным вкусом. Ничего не оставалось делать, как дождаться, когда будет более-менее продолжительная остановка и вот тогда купить хороший кофе. Соседка вновь увлеклась телефоном, тем самым ясно давая понять, что к общению не расположена, ну ни капельки. Лизу это конечно же ничуть не расстроило. Она вышла из купе и встала у окна. За окном мелькали деревья, поля, речки. Была середина лета, всё было зелено и живо. Девушка смотрела в окно отрешённым взглядом и не замечала всю эту буйность красок и жизни. Взгляд её был устремлён внутрь. Такой взгляд порой можно заметить у некоторых людей, вот стоит человек с открытыми глазами, смотрит куда-то, но по выражению его лица понятно, что все образы, которые сейчас у него перед глазами, никак не связаны с тем миром, который прямо перед ним. Эти образы зачастую связаны с фантазией, мыслями о будущем или воспоминаниями. Лизавета, вспомнилось, что так называл её отец, смотрела в прошлое. Радостных воспоминаний было не очень много, больше не то, чтобы плохих, но не радостных. Раннее детство, как и большинство людей, Лиза помнила очень смутно. В детский сад она не ходила, так как часто болела. В этот период её детства самым ярким воспоминанием была бабушка, Ефросинья Викторовна, баба Фрося. Милейшей души человек, с такими же белыми волосами, как и у внучки, только они у неё побелели от возраста. Когда они гуляли вдвоём, то были похожи на два одуванчика. Ефросинья Викторовна очень любила свою внучку, ну и конечно же слегка баловала. У девочки всегда были в наличии конфеты, спасибо бабуле. Сама она к сладкому относилась не то, чтобы равнодушно, а как к обыденности, ну есть и есть, можно и съесть. Поток воспоминаний прервала девочка лет одиннадцати, в белом с огромными цветами платье, с двумя красиво завитыми косичками и огромными глазами. Она вышла из соседнего купе, круто развернулась, упёрла руки в боки и заявила – не хочу я эту кашу, сами ешьте, – и демонстративно повернулась к окну. Однако голос, вероятно отца девочки, прозвучавший из купе, не грубо, но очень требовательно и властно, заставил юную бунтарку подчиниться и принять свою участь. Тяжело вздохнув, девочка развернулась и вернулась в купе, прикрыв за собой дверь. Девочка эта напомнила Лизе её подругу, лучшую подругу, с которой они были не разлей-вода. Маша, единственная в классе, кто решился дружить со странной девочкой Лизой. Лучшая подруга, которая подарила ей радость общения, веселье игры, таинственность секретов, совместный досуг и труд, сколько домашних заданий Лиза помогла ей сделать. Лучшая подруга, которая первая (кто же как не лучший друг?) дала вкусить горечь предательства. В самом начале учебного года, Лиза отправилась в школу, настроение было отличное, под стать погоде, в тот день было солнечно, тепло и сухо. До школы было не далеко, и, Лизавета шла неспешным шагом. К школе вела широкая аллея, но ближе к учебному заведению, она как бы раздваивалась, потому что посередине были высажены кусты акации. И вот, подходя по одной из дорожек к школе, Лиза услышала на соседней, по другую сторону густых кустов, знакомый голос подруги. Обрадовавшись, она подошла ближе к кустам и невольно услышала неприятную для себя правду.