Конечно, заметила. Я — папина дочка, настроение полковника и его отношение к человеку считываю на раз. Жалко, что папина интуиция не поможет мне в решении сложного вопроса.

Я подошла и встала рядом с мамой. Барс разговаривал с отцом, судя по движениям, они обсуждали какую — то технику боя. Рома медитировал на огонь, то и дело щелкая камерой телефона, а Михаил нанизывал мясо на шампуры.

— Сама не представляю. Ты права, они разные. Андрей — огонь, горячий, быстрый, реактивный, а Миша — вода, спокойная, умиротворяющая.

— Вода камень точит, — тихо заметила мама. — Действует незаметно, постепенно…

— Да, а пламя обжигает и кажется опасным, — кивнула, глядя, как царевич раскладывал стейки красной рыбы на решетку. — Мама, я не понимаю, как выбирать. Знаю, что сердцем, но оно отзывается на каждого.

— Главное — не спеши, Ника. В таком деле лучше потерять время, чем совершить ошибку.

Это правда. Я попросила подсказку у Мироздания. Буду наблюдать, как оно отзовется, прислушиваться к себе. Но как же все сложно…

Мужчины продолжали колдовать у мангала, когда прозвучал незнакомый рингтон. Босс достал телефон из кармана и нахмурился.

— Слушаю…

Отрывистые фразы разговора. Да. Нет. Не отвечайте на вопросы, ждите меня. Буду через час.

Через пару минут он появился в гостиной вместе с Серковским.

— К сожалению, мне нужно уехать.

— Но…

— Дела. Клиент требует своего адвоката, — жесткие формулировки Марсов пытался смягчить интонацией и взглядом. — Андрей отвезет вас домой на своей машине.

Двое переглянулись, обмениваясь информацией без слов. Царевич кивнул, подтверждая слова друга.

— Конечно, отвезу. Не волнуйся.

Я вышла проводить босса к машине, когда он попрощался с моей семьей и с Барсом.

— Еще раз извини, Ника…

— Я понимаю, это работа. Миша, — какое — то странное чувство не давало покоя, незаданный вопрос покалывал кончик языка, — а ты давно знаком с Андреем?

— На этот вопрос я отвечу позже, — прошептал Марсов, прижимая меня спиной к разогретому на солнце авто. — Спасибо за прекрасный день, — скользнул пальцами по виску, оживляя уснувший табун мурашек. — За землянику — отдельная благодарность. Было очень вкусно…

Я вспыхнула, вспоминая наш ягодный поцелуй. Горячий, нежный, страстный. Новое соприкосновение губ было легким и быстрым, невесомым, но тело отозвалось моментально, разгоняя по крови жидкое пламя. Не поцелуй, а намек. Обещание…

— До встречи, Миша. Легкой дороги, — я произнесла привычную формулу, стараясь вкладывать эмоции в каждое слово. — Не забывай отдыхать.

— До встречи, Ника. И помни, что я тебя люблю.

Босс привык оставлять последнее слово за собой, а я не собиралась возражать, ведь эти слова были такими… Только для меня.

Внедорожник принял хозяина в свои кожаные лапы и неторопливо поехал по улице, шурша шинами, унося моего босса к клиенту и неотложным адвокатским обязанностям.

Обед. Прогулка к конюшням…

Все внимание Барса отдано мне. Его забота окружала, голос завораживал. Он всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки.

— Ты еще рыбу не попробовала, — стейк с румяной корочкой уже лежал на моей тарелке. Нежное сочное мясо в сочетании с овощами — вкуснятина. — Я сам ее готовил.

Вот хвастун! Котика нужно почесать за ушком, сказать, какой он замечательный! Мужчины в любом возрасте в глубине души остаются мальчишками, даже такие, как Серковский. Судя по всему, на конюшне нас ожидало представление! Не может быть, чтобы Барс упустил возможность показаться верхом на горячем жеребце!

Однако, судьба распорядилась иначе: дядя Михей отогнал табун на дальнее пастбище, в конюшне остались лишь его помощник Бориска, да пара старых хромых кобыл.

— Ну вот, а я так хотел сделать фотки, — грустно вздохнул Ромка, — не повезло в этот раз.

— Зато прогулялись, — я вцепилась в ковш с родниковой водой, которую принес Борис, — ноги размяли, свежим воздухом подышали.

Жара! Казалось, что широкополая шляпа не спасает от всепроникающего солнца, кожа за пару часов покрылась тонким золотистым загаром.

— Хорошо!

Из — за угла конюшни появился Андрей. Я не успела заметить, куда и когда он исчез, погрузившись в страдания сына. Мокрый по пояс, Барс держал в руке скомканную футболку, с волос на груди и спину стекали бриллиантовые капли воды.

— Ты где был?

— Там это… — забавно смотреть, как царевич смущался, как мой сын, застигнутый за просмотром сверхлимитной серии любимого сериала. — Бочку с водой нашел, вот и макнулся.

— Я ее только что наполнил, — обиженно фыркнул помощник деда Михея. — Придется доливать…

— Можно? — завороженный ребенок подошел поближе к Серковскому, рассматривая пресловутые кубики.

— Можно, — отозвался дьявол — искуситель, не сводя с меня пристального взгляда. — Все можно.

Отвечал сыну, но я — то понимаю, что слова адресованы мне. Все можно. Делай, если хочешь. Прикоснись, почувствуй отклик мышц, гладкость кожи, ее жар, проведи по линии пресса, дотронься до груди… и успей поймать отъезжающую крышу, девочка.

— Красиво, — Рома оценивал фигуру мужчины как врач — здоровье пациента. Вдумчиво, неторопливо. — Мне нравится. Вырасту — сделаю себе такое же тело, — он почесал кончик носа и чихнул. — Девчонки с ума сойдут от восторга, а Таська ни на кого другого смотреть не сможет.

Серые глаза Барса довольно сверкнули.

— Ты только мозг не забывай прокачивать, — фыркнула я, сбивая эйфорию восхищения и поклонения, — кубики на теле мужчины учитываются, но не определяют.

— Правда, что ли?

— Истинная, — смеясь, заверила ребенка. — Не веришь — сам спроси у Андрея.

— Ммм..?

Пока парень мучался с формулировкой, прозвучал ответ.

— Если хочешь быть рядом с умной женщиной, то мама права. Качай мозги. Если устраивает красивая пустышка, то кубиков будет достаточно.

— Таська умная, — недовольно фыркнул Рома. — Она — отличница.

— Теперь ты знаешь ответ, — Барс натянул футболку на влажное тело. Тонкий хлопок облепил его фигуру, подчеркивая рельеф мышц и идеальную форму. Этот мужчина одинаково опасен и в одежде, и без нее…

На часах было почти шесть вечера, когда мы начали собираться в обратный путь.

— Рома, не забудь свои вещи.

— Уже, — он показался на крыльце с рюкзаком за плечами. — Все собрал и проверил.

Прощание с родителями, теплые обнимашки, напутственные слова прощания. Проселочная дорога сменилась асфальтом. Машина вышла на скоростную магистраль.

— Нет, этого не может быть, — донеслось с заднего сиденья. — Мама! Мамочка! — я услышала странный звук падения. Голос моего сына внезапно снизился до шепота. — Это неправда… Мама!!!

Мой спокойный ребенок перешел на ультразвук, чего не было ни разу в жизни. Уши заложило, сердце сошло с ума от выброса адреналина. Я в ужасе обернулась, наблюдая, как Рома подтянул колени к груди и уткнулся в них носом. Он выл, ревел и стонал.

— Андрей, тормози! Мне нужно выйти! — вывернулась набок, стараясь дотронуться до сына. — Тихо, мой хороший. Я здесь, я рядом. Все в порядке, — взгляд в сторону. — Андрей!

— Ника, это скоростная трасса, — сквозь зубы процедил Серковский. — Остановка будет через минуту! Потерпите!

Двигатель ревел, машина летела по левой полосе, обгоняя попутчиков, словно те стояли на одном месте. Знак с елочкой и скамейкой мелькнул и исчез, оставшиеся до места отдыха восемьсот метров внедорожник пролетел за считанные секунды. Кнопка блокировки дверей щелкнула, выпуская меня к ребенку.

— Рома, в чем дело? — я отстегнула его ремень безопасности и обняла, чувствуя, как сын мелко трясется всем телом. — Что случилось?

Он обхватил меня руками, вцепился в плечи сильными пальцами, прижимая к себе, закрываясь от… от чего — то страшного. Мы вышли из машины и сели на лавочку. Я обнимала Рому, гладила по голове, ожидая, пока он восстановит дыхание и перестанет икать.

— Сделай глоток, — в руках Андрея — открытая бутылка с водой. — Это поможет.