Молчание.
Сбоку застучало огниво, посыпались искры, и Блохин раздул трут.
— Держи паклю. — Он сунул ярко горящую тряпицу командиру. — Наскипидаренная, хорошо светит.
Вслед за прапорщиком внутрь зашла вся пятёрка Блохина. Осмотрев дом, никого в нём не нашли, а меж тем во дворе слышался гомон голосов.
— Чего тут у вас?! — крикнул, выскочив на шум, Тимофей.
— Да вот, Иванович, в сарае хозяева были закрыты. — Чанов показал рукой на кучку испуганных людей. — Бабы с детьми и пара мужиков побитых. Да это-то ещё ладно, в сеннике вон кого мы нашли. Яшка, давай найдёныша сюда!
Под ноги к Тимофею толкнули человека, и тот, упав на колени, начал, подвывая, кланяться.
— Кто таков?! — спросил Тимофей, отодвигаясь.
— Ничего по-нашему не смыслит, спрашивали уже, — ответил за него Чанов. — Я уж и по-татарски ему, знаю ведь маненько, бормочет что-то, не пойму только я его. А это при нём было. — И подал саблю со старинным грязным пистолем.
— Выходит, перс из отряда, коли при оружии, — сделал вывод Гончаров. — Вяжите его, ребята. Что тут ещё во дворе нашли?
— Трёх коней, сёдла и сбрую, — перечислял Чанов. — Два древних ружья ещё длинноствольных и один карабин-коротыш новенький, похоже хранцузский. А, ну ещё два котла с варёным мясом и в мешках тряпьё всякое, ну и еда. Дальше пробежались по дворам, ничего более интересного не было, похоже, с нашей стороны улицы только здесь персы стояли.
— Ладно, сейчас посмотрим, что на той стороне, — проговорил Тимофей. — Ещё немного — и Глазин должен со своими вернуться, вряд ли он по тёмной дороге решится далеко отъехать.
Вскоре действительно с Эриванского тракта подъехали казаки.
— Одного пешего только нагнали. — Глазин показал на перекинутого через спину коня связанного пленника. — Вслед за своими, похоже, бежал. А тех-то уже и след простыл.
— И у нас один есть, — сказал, кивнув на сидевшего на земле «найдёныша», Тимофей. — Пять коней ещё захватили, оружия немного, ну и так рухляди всякой с провиантом. Ужин у них доваривался, на углях котлы с мясом стояли. Будете?
— Будем. А чего бы и нет? Свой-то мы не успели сварить. Да и покупать у местных ничего не придётся. А трофей как делить будем? Пополам?
— Ага, конечно, пополам! — хмыкнул Тимофей. — Вы вот чего со своего пленного взяли?
— Ну, сабелька была, — пожав плечами, дал ответ Данила. — Таксебешная, железка железкой.
— Ну вот, и у вас, выходит, трофей есть, — усмехнувшись, рассудил Гончаров.
— Как бы одним отрядом ведь шли, — проворчал подхорунжий. — Одно, стало быть, дело все делали, а как трофеи делить — так, значит, врозь.
— Если бы твой дозор персов не проморгал, Данила Лукьянович, слова бы тебе про трофеи не сказал, — твёрдо проговорил Тимофей. — А так, извини, сами виноваты, без обид, третью долю получите. Скажешь, несправедливо?
— Справедливо, — вздохнув, примирился тот. — Твоя правда, Тимофей. Ладно, быть по сему. Пойду я распоряжусь, чтобы устраивались, и так вон до полуночи провозились уже. И с меня по пятёрке на каждую вашу караульную. Так правильно, по совести будет.
— Вашблагородие, вставайте, вас старшо́й казачий кличет, — разбудил Тимофея Ярыгин. — На улице он стоит, поднимайте, говорит, своего офицера быстрей.
— Ночь ведь ещё, — проворчал, натягивая сапоги, Гончаров. — Как будто бы и не ложился, и вовсе не спал даже. И чего так рано, утром ведь условились вставать!
— Растолкали? — хмыкнул, увидев его, Глазин. — Ну извиняй, Тимофей, в Амамлах, как придём, отоспишься, ежели, конечно, персы позволят. Слушай меня внимательно, — понизил он голос. — Мы тут пленных настойчиво поспрошали, и ещё местные, которые на персов злые, нам тоже кое-что поведали. В общем, с их слов, получается, что из Эривани в нашу сторону вышла конница Мехмед-Али-хана и пока встала в Аштараке. С него же прямой путь к нам на Амамлы, на Артик и на Гюмри открывается, так что удобное там для изготовки место. А самое главное — это то, что взятый нами на дороге пленный поведал! — Подхорунжий поднял вверх палец. — Так вот, этот самый пленный и говорит, что из Тебриза вышло большое персидское войско под предводительством самого Аббас-Мирзы и сейчас движется в сторону Эривани. Как только оно туда подойдёт, эриванский Хусейн-Кули-хан тоже сразу в набег со своей конницей выйдет. Смекаешь, какие большие силы супротив нас собираются?
— Одна-ако, — покачав головой, удивился Гончаров. — А вдруг врёт ваш пленный или путает?
— Да не-ет, не похоже, что врёт, — нахмурившись, возразил Глазин. — Мы его правильно спрашивали. Которого вы в сеннике нашли, он тоже, конечно, не молчит, что-то бормочет, но вот что — никак не разобрать. У персов ведь в войске много всяких народов собрано, этот на себя показывает и про какой-то там хорасан чешет. В общем, вот что я предлагаю, Тимофей, чтобы убедиться, что наш язык не врёт. Предлагаю ещё немного на юг проехать, а пленных обратно в Амамлы к нашему начальству отправить, пусть и они их там сами хорошо поспрашивают. Ну и трофеи с ними можно заодно увезти. Вдруг погоня случится и нам налегке придётся уходить? Боюсь, тогда всё бросить придётся.
— Всё правильно, разумно, — согласился с Глазиным Тимофей. — Давай так и сделаем, Лукьянович. Кого обратно пошлём?
— Да я хоть тот же десяток Смаги выделю. Думаю, что хватит его одного. На пять захваченных коней и пленных посадим, и весь трофей приторочим, а самим нам на юг нужно поскорее выходить. Если персы рядом, то могут за нами отряд снарядить, эти-то, которых мы ночью напугали, небось, уже доложатся про страшных русских.
Примерно через час из селения на тёмную дорогу вышло два отряда, тот, что поменьше, направился на север в сторону Амамлы, а больший, выслав вперёд головной дозор, пошёл на юг к Эривани.
Глава 7. Задержать персов
Часа три сводный отряд шёл по Эриванскому тракту на юг в полной темноте, и уже на рассвете стали видны старинная часовня и монастырь, сложенные из тёмного камня.
— Ну что, делаем небольшую передышку и дальше двинем? — спросил у ехавшего рядом Гончарова подхорунжий. — Мыслю я, нельзя нам сейчас долго стоять, пока свежо, поближе бы к Аштараку нужно подойти, а это часа два пути, не больше. Дальше по жаре опять мы замедлимся.
— Согласен, — усмехнувшись, сказал Тимофей. — Коли уж поспать нам не дал, то хоть по прохладе пока можно ехать.
— Исай, а ну подь сюда! — Глазин махнул уряднику, и тот, развернув коня, подскакал ближе. — Скачите через село, оглядитесь, и если спокойно, дальше пару вёрст по дороге проедете, — давал наставления командир. — Там два дома у малой речушки, вот и встанете в охранении. Смотри у меня, Исай, внимательно всё оглядывайте, чтобы не как в прошлый раз, а то красней за вас!
— Понял я, Данила Лукьянович, каюсь, не углядели. — Казак склонил голову. — Думали, тихо же, местные в полном покое, а тут уж смеркалось, дальний выезд, и не проверили, а там вона чего. Виноват.
— Винова-ат, — протянул подхорунжий. — Ладно без нашей крови обошлось, чужую драгуны взяли, а то было бы тебе! — И погрозил кулаком. — Ну всё, скачите уже. Светлеет, теперь можно и побыстрее ехать.
Минут десять подождав и увидев, что дозор спокойно миновал село и поехал дальше, тронулся и основной отряд. Местных не было видно, и, немного отдохнув, перекусив сухарями, поехали дальше. Солнце зашло в зенит и нещадно палило, скорость движения упала, и Тимофей, не выспавшийся в эту ночь, под укачивающий такт шага опять начал придрёмывать.
— Тпру-у! — разбудил его окрик Глазина. — Чего это?! Никак от Исая гонец скачет?
— Лукьяныч, персы в паре вёрст отсюда! — донёсся крик казака. — Много! Сотен пять точно идёт в нашу сторону, а может, и того больше!
— А в дозоре у них сколько?! — переспросил с тревогой подхорунжий.
— Да нет там никакого дозора, — заявил подъехавший казак. — Они сами как дозор идут!
— Плохо, — нахмурившись, заключил Глазин. — Не опасаются, значит, за ними ещё большие силы идут. Похоже, всё верно нам язык поведал. Ермак, скачи до Исая, скажи, пусть за нами скорей поспешает и в драку не ввязывается. Уходим! — крикнул он, поднявшись на стременах. — Персы рядом, много! Поспешим, православные!
