— Подхорунжий Глазин Данила, — откликнулся, спешиваясь рядом, казак. — Из сотни Харина. — И протянул руку прапорщику. — Знаю я вас, Гончаровым Тимофеем вроде ведь кличут?

— Ну да, всё верно. — Тот пожал крепкую, жёсткую ладонь. — Сейчас, подхорунжий, ещё немного — и выезжаем.

— Добро, ждём, — пробасил тот. — Хорошо эдак будет до рассвета выйти. Часа три точно тогда мы прохлады захватим, а уж потом такое пекло начнётся.

Казачья полусотня и взвод драгун проехали улицу, и на выезде блеснули огни караульных костров.

— Стой, кто идёт?! — донёсся тревожный крик.

— Свои! — откликнулся головной дозор.

— Пароль говори, коли свои!

— Орёл! — долетел всё тот же голос казачьего урядника из дозора.

— Сорока! — прокричали в ответ. — А чего так рано выехали? Лежали бы, спали себе.

— Тебя не спросили, когда нам выезжать надо! — крикнули в головном. — Рогатки давай убирай!

Слева от тракта перед въездом в село высился насыпно́й вал. Рядом с ним и наверху горело несколько караульных костров, освещая загороженный острыми жердями проезд. Тут же толклось около дюжины пехотинцев с ружьями. На валу тоже мелькали тени, а вот тускло блеснуло жерло пушки.

— Всё там?! — послышался тот же голос. — Небось, все проехали?

— Все, все, закрывай, — отозвался ехавший замыкающим Плужин.

— Спешились! — донеслась команда подхорунжего. — Дальше по двое, осторожно пошли.

Первой по брёвнам моста проследовала казачья полусотня, а вот подошла и очередь драгун переправляться. Под ногами ревел невидимый сверху поток горной реки. «Только бы вбок не отвернуть, точно тогда сверзишься и шею свернёшь! — мелькнула в голове тревожная мысль. — Без перил такое запросто может быть».

Но вот под подошвами сапог уже твёрдая земля. Тимофей перекинул повод на спину Янтарю и запрыгнул в седло.

— Драгуны, все там прошли?! — донёсся голос Глазина.

— Все! — откликнулся Тимофей.

— Тогда двигаем потихоньку!

Около часа медленно ехали в темноте, полагаясь на чутьё лошадей, потом начало постепенно светать, и темп движения прибавили. Утреннюю прохладу сменила жара. Тимофей прибавил хода и сравнялся с подхорунжим.

— Шинели-то, я гляжу, поснимали уже? — усмехнувшись, спросил его Глазин. — Вот тут в горах так, ночью ты от холода зябнешь, а днём от зноя потеешь. Мои все тоже верхние кафтаны скинули. Ничего, скоро сами передохнём и коней напоим. Ещё пара вёрст ходу, а там в небольшой долине село с эдаким мудрёным названием будет. Кешишкенд, кажись, если я правильно называю. Там чистые ключи из скалы прямо выходят и вода зело вкусная.

Действительно, прошли совсем немного, дорога пошла на уклон, и вот в небольшой долине показалась россыпь домишек. Пара десятков казаков поскакали по единственной улочке, все остальные спешились, напились воды сами и напоили коней.

— Спокойно всё, Данила! — подскакал с докладом урядник. — Позавчера, сказывают, только разъезд персов был, но быстро уехал. Пару баранов и несколько гусей с собой увёз. Старший его про русских спрашивал. Местные говорят, что не сказали, что мы тут дозорами проезжаем.

— Врут, небось, — лениво отмахнувшись, произнёс подхорунжий. — Всё рассказали.

— Само собой, врут. — Тот развёл руками. — Для них что мы, что персы всё едино, лишь бы их не трогали.

— Ладно, Кирюха, поите коней, — распорядился Глазин. — Потом дальше поедем. Нам до Алагяза, а там перекусим, передохнём и уже к Апарану двинем. Думаю, должны к ночи добраться.

Алагяз был приличным по местным меркам селом в полсотни домов. Тут даже была своя базарная площадь, но самое главное, здесь было ответвление дороги на Артик, с которого на юг отходила ещё одна дорога к персам. Не зря же туда выставили третий эскадрон капитана Ирецкого. По словам Данилы, в Алагяз разъезды персов или ханцев из Эривани наведывались довольно часто и пару раз у них даже случались перестрелки с казаками. Отряды противников были примерно равные, сшибаться по-серьёзному на приграничье никто не желал, и обходилось пока без пролития крови.

— А вот поберечься нужно, — рассматривая из-под сложенной козырьком ладони село и его окрестности, проговорил подхорунжий. — Вдруг тут пара-тройка сотен конницы за поворотом стоит? Выскочат намётом и обратный путь нам отрежут, вот и будет тогда «разведка». Кирюха! — подозвал он урядника. — Ты со своими проедь пару вёрст по дороге на Артик. Исай, а ты с десятком по селу проскочи на Эриванский тракт да оглядись.

— Добро, — сказал, кивнув, казаки, и два небольших отряда с оглядкой поехали вперёд.

— Пошли, Тимофей, чуть ближе к селу подъедем, — предложил Глазин. — У брода встанем, если погоня за моими случится, прикроем их огоньком, там самое удобное для этого место.

— Мушкеты из бушматов долой! Готовность к стрельбе! — скомандовал взводу Гончаров. — В одну шеренгу разобрались. Ждём разведку! Если что, огнём казаков прикроем!

Драгуны, отщёлкнув курки ружей, всматривались вперёд, туда, где за рекой виднелись дома селения. Там пока что было спокойно. Прошло не менее получаса, как с южной стороны дороги показалось два всадника.

— О-о, это от Исая скачут, — всматриваясь в подъезжавших, проговорил Глазин. — Точно евойный Ермак.

— Старшо́й, в селе и на Эриванском тракте спокойно! — остановив коня у брода, прокричал казак. — Сказывают, вчера дозор персов около обеда в село заезжал, пару часов отдохнул и обратно поехал.

— Пошли! — Подхорунжий махнул рукой. — На базарной площади пока встанем. С неё как раз дорожный поворот на Артик будет. Там и Кирюху подождём.

Проезжая по длинной главной улице села, посматривали по сторонам. Кое-где за каменными заборами отмечали мелькание голов. Местные, привыкшие уже к наездам вооружённых людей, вели себя осторожно, женщин и детей вообще не было видно. К расположившимся на базарной площади русским скоро вышло человек пять старцев.

— Ата, кушать, кушать, ам-ам купить, — жестикулируя, пояснял им Данила. — Деньги, деньги: динар, рубль, куруш, акче. — И потряс мешочком с серебром.

Старики, горестно подвывая и так же живо жестикулируя, пытались до Глазина что-то донести.

— Нет у них ничего, — вслушиваясь в бормотание, перевёл Ермак. — Говорят, что всё уже персы выгребли. Ни за какое серебро не смогут ничего продать, сами голодают.

— Да и пёс с ними, — не расстроился подхорунжий. — Своим, седельным запасом подкрепимся. Вона Кирюха уже со своими к нам едет. — Он протянул руку в сторону показавшихся на дорожном повороте всадников. — Спокойные, значит, ничего не увидали эдакого.

— Нет там свежих следов, Данила Лукьянович, — подъезжая, доложился урядник. — Старые конские, да, разглядели. Но им точно больше суток.

— Ладно, добро, — сказал Глазин. — Смага, десяток свой разбивай на две половины. Одну на Эриванский выезд из села ставь, вторую на Артик, приглядывайте там за дорогами. В седле сидя, переку́сите, чать, уж не впервой такое.

В это время остальные десятки казаков и отделения драгун столпились у каменного колодца на базарной площади. Зачерпнув бадьёй воду, её тут же разливали по опустевшим флягам, а кто-то умудрился уже скинуть мундир с рубахой и, покрикивая, обливался холодной водой.

Тимофей достал из седельной сумы пласт вяленого мяса и несколько сухарей. Один из плотных тёмных кирпичиков сунул Янтарю. Конь мотнул головой и захрустел.

— Хорошо живёте, драгуны, — хмыкнул Глазин. — И у кого только бастурму прикупили? В Амамлах её уже нынче не найти, раньше тоже бывалочи выторговывали у местных, пока мушкетёрских рот не нагнали.

— Сам не знаю, Данила, ребята у меня ушлые, находят где-то, а я и не лезу, — усмехнувшись, объяснил Тимофей. — На вот, держи. — И достал из сумы ещё один кус.

— Благодарствую, не откажусь. — Тот взял гостинец. — Это ты правильно. Чего же к младшо́му лезть, коли он для всех благое делает? На-ка. — И протянул Гончарову флягу. — У тебя, небось, уже горячая, а мне из колодца только что свежей налили. Ты бы лучше тоже сменил, вода тут хорошая.