— Понял, — ответил, помотав головой, мушкетёр.

— Ладно тогда, а то с окрестных гор дюжина горцев на нас сейчас глядит и гадает, как далеко ты от тропинки этой отойдёшь, — с самым серьёзным видом проговорил Тимофей. — Кузька-то ладно, отбегался уже, небось. Ну, беги давай, беги, Емеля.

— Чего пугаешь парня? — спросил шедший рядом с Тимофеем Блохин. — Он аж побледнел от страха.

— Да жалко, а так, глядишь, осторожнее будет, беречься начнёт, думать, — пожав плечами, объяснил Гончаров. — Может, и правда уцелеет. Впереди ещё столько лет сплошных войн.

— Бесполезно это всё. Себя вспомни, пока сам через кровь не прошёл, много ли думал?

— В отличие от тебя много, — усмехнувшись, проговорил Тимофей. — Ты же у нас как-то ляпнул, а ну вспомни! — И, подняв палец, продекламировал: «Чего долго думать, пустое, делать быстрей надо!»

— Ой, ладно вот тебе подначивать! — Тот толкнул друга. — Взводным командиром стал и ну давай теперь всех поучать!

Глава 11. Бой в ущелье

— Готовы? — донёсся из темноты голос Копорского. — Шагом, не спеша, с оглядкой, пошли-и!

Тимофей отпустил поводья, и Янтарь стронулся с места. Позади остались караульные костры у редута и лагеря, впереди была сплошная темнота и слышался грозный рёв водяного потока.

— Лошадь в темноте, пожалуй, прямо как собака видит, ну уж точно лучше человека, — пояснял Еланкину Федот Васильевич. — Так что ты ей, Колька, свободу давай, так надёжнее будет. Она там, где ты сам шею свернёшь, словно бы ногами дорогу почует и ни за что не оступится, ежели, конечно, её дуро́м не гнать. Поэтому правильно это, что мы верхом идём, а то вон есть умники, которые предлагали или в пешем порядке в темноте следовать, или за собой на поводу лошадей вести. Ещё ведь и в офицерских чинах сами. Ладно, я ещё понимаю в лесу, там, где ветка башку снести может, где верха бояться нужно, но тут-то самая главная опасность, она вот здесь, под ногами.

Драгуны медленно шли по узкой дорожке. С левой стороны ревел Терек, с правой высились отвесные скалы. Небо над головой начало светлеть. На равнине ночь уже сменилась утром, здесь же, в ущелье, стояла сплошная темень. Наконец после пары часов хода начали проступать очертания скал и захлёстываемые стремительным течением реки валуны.

— Николай Андреевич, оставляйте одно своё отделение тут, — обратился к поручику Зимину Копорский. — На ваше усмотрение, какое пожелаете. Сами вы при каком будете?

— При следующем, пожалуй, останусь, — ответил тот, пожав плечами.

— Ну а я тогда к самой крепости встану, — решил штабс-капитан. — Чтобы, если что, егерей быстрее привести. Братцы, коней с дороги уберите к скале, а сами вокруг всё внимательно оглядывайте. Если что, сразу стреляйте. Мы друг от друга недалеко стоять будем, соседний пикет уж точно ваши выстрелы услышит и тоже стрельнёт. По цепи сигнал полетит, и тут же на помощь все придём. Если большие силы у неприятеля, то оттягивайтесь в сторону редута или к старой крепости, куда удобнее.

Через версту от первого встало второе отделение Зимина, за ним далее третье, а потом уже занимали свои места люди Гончарова. Самое малочисленное отделение во главе с Кошелевым Тимофей поставил предпоследним, за две версты от развалин крепости. Здесь же встал с ним и сам.

Ветерок, всё время тянувший в ущелье, холодил щёки. Драгуны, притоптывая, прохаживались, окидывали окрестности цепкими взглядами и негромко переговаривались. Всё вокруг было спокойно.

— Это удачно, что вода нынче такая высокая, — заметил, осматривая речное русло, Кошелев. — Потому как Терек сейчас ни за что и никому не преодолеть, и за теми валунами, которые у кромки лежат, уже не скроешься, всё на виду. А вообще, хорошее тут место для пикета, без поворотов и расщелин.

— Неплохое место, — согласился с ним Тимофей. — Прямой участок длинный, далеко отсюда всё просматривается, тот ручей позади только мне не нравится, с промоины в скалах при желании вполне можно спуститься.

— Крутовато, — возразил Кошелев. — Там только если по верёвкам слазить. И сколько ты так спустишь людей супротив колонны, дюжину, две? Это как слону дробина супротив нескольких сотен.

— И всё же приглядывать за ним нужно, — проговорил, осматривая склоны, Гончаров. — Давайте-ка мы, братцы, чуть ближе туда, к тому самому ручью сместимся. Там как раз удобная выемка в скале рядом, чтобы коней поставить. Пару сотен шагов, если что — махом от неё к ручью перебежим.

Голова колонны показалась уже ближе к полудню. Впереди ехала сотня казаков, потом прошли десятка три егерей, и вот потянулись вчерашние рекруты. Новобранцы шли гурьбой, никакого строя уже и в помине не было. За спиной у каждого ранец, на плече фузея с примкнутым штыком. Закреплённые за колонной унтеры покрикивали, подгоняя.

— Чего так долго-то?! — крикнул проходившему мимо Блохин. — Вы ещё больше половины ущелья не прошли, а время уже за полдень перевалило.

— Да куда с этим стадом быстрее?! — негодовал седоусый унтер с галунами фельдфебеля. — Пока в строй всех сбили и тронулись, уже и высветлело. Как тут у вас, спокойно?

— Спокойно, вашего грозного вида, наверно, все горцы в округе испужались, — пошутил Чанов.

— А то-о! — Пехотинец подкрутил ус. — Затопчем! — И пошёл дальше.

Прогромыхало два небольших орудия, зацепленных к передкам. Прокатились, переваливаясь по камням, пара дюжин обозных повозок, и потом опять пошли пехотинцы. В самом конце снова следовали егеря и казаки. Всё, колонна прошла.

— Сотен пять рекрутов точно сегодня было, — заметил Ярыгин.

— Ты чего, Стёпка! Какие там пять? Все восемь! — воскликнул Балабанов. — Я прикидывал, это перед обозом только пять шло.

— Да хватит вам уже орать! Какая вам разница сколько? — оборвал их Кошелев. — Коней своих лучше оглядите и подпругу поправьте. Сейчас отделение Кузнецова уже покажется.

Действительно, прошло немного времени, и с южной стороны выехали из-за поворота всадники. К вечеру полуэскадрон Копорского был уже в Ларсе.

Из Моздока приходили всё новые отряды и вставали лагерем. Малыми партиями никто в ущелье не проходил. За этим следил прибывший майор, который потеснил в доме старосты Зимина. Пришлось поручику перебираться в палатку. Проходило три-четыре дня, и новая колонна из скопившихся в Ларсе войск уходила через ущелье в сторону Тифлиса. Драгуны Копорского и казачья сотня действовали уже отработанным порядком. Казаки уходили первыми и вставали в старой крепости у егерей, вслед за ними затемно следовали драгуны, выставляя пикеты на привычных местах. Никаких нападений на колонны пока что не было.

— Видать, хорошо в горах погоняли бородачей, вот и не вылезают, — судачили драгуны. — И сколько нам ещё тут стоять?

Третьего мая к Ларсу подошли три сотни новобранцев в егерских мундирах и две роты мушкетёров. Уже под вечер прикатили четыре единорога и пару десятков обозных повозок. В темноте подтянулся приличный отряд драгун из запасного Моздокского эскадрона.

— Наших молодых пригнали! — разнеслась весть по лагерю, и вскоре старослужащие уже знакомились с новобранцами

— А что Хофман, стегает ещё прутом? А Егорович щипает за ляжки, если не так ногу в стремени держишь? А бревно, под лошадь сработанное, у манежа салом натирали? — сыпались вопросы.

— Стегает, щиплет, — отвечали молодые. — И с бревном озоровали, как-то раз так его ночью натёрли, что Потапка Глухов сверзился и руку подвернул.

— Сколько на этот раз ведёте, Андрей Олегович? — спросил старшего офицера из драгунской колонны Копорский.

— Сто восемьдесят шесть из молодых, — ответил тот. — Ещё два подпоручика и трое унтеров по прошению в строевые эскадроны переводятся.

— Неплохо! — порадовался штабс-капитан. — У нас как раз приличный некомплект в полку образовался, вот и будет теперь кем его закрывать.

Выход назначили на пятое мая, так же как и раньше, ещё затемно, выехали вместе с казаками. На свой пикет отделение Кошелева и примкнувший к ним Тимофей встали уже в светлое время. Близился полдень, по всем расчётам, вот-вот уже должна была показаться голова колонны.