— Ладно, — растягивает она. — Но это моя жизнь. Не ее. Если она хочет вернуться в колледж, пусть идет. Почему я должна жить ее мечтой?

Я открываю рот. Закрываю его. Открываю снова. Затем решаю, что у меня нет адекватного ответа, и закрываю рот.

— Я могу взять паузу на год. Работать, копить деньги.

— Я знаю, что твоя мама хочет забрать тебя обратно в Маниту-Спрингс.

Она пожимает плечами, ее взгляд устремлен в окно.

— Может, ей пора задуматься о том, чего хочу я?

— И чего ты хочешь?

— Я хочу остаться с тобой. — Она поворачивается ко мне, как бы оценивая мою реакцию.

Изображаю непринужденность и невозмутимость, хотя в животе у меня бурлит от беспокойства.

Я не буду вступать в перетягивание каната с Ванессой из-за Хейван. И все же чувствую, что назревает неизбежная буря.

ГЛАВА 17

Ванесса

Мне понадобилось три попытки, чтобы вставить ключ в замочную скважину на входной двери, держа в одной руке туфли. У меня хватило ума снять обувь в лифте, чтобы никого не разбудить.

В квартире темно, за исключением фойе, и я задаюсь вопросом, оставил ли Хейс свет включенным для меня. Даже сильно подвыпившая, я принимаю к сведению этот заботливый жест.

На цыпочках иду на кухню за стаканом воды, свободной рукой нащупывая путь в темноте. Света от кухонных приборов достаточно, чтобы найти холодильник, не ударившись о...

— Ты дома.

Крик ужаса застревает у меня в горле. Туфли летят куда-то в темноту, а когда я оборачиваюсь, то врезаюсь бедром в столешницу.

— Ай, черт!

— Черт, прости. — Хейс появляется в поле зрения из того места, где прятался. — Я думал, ты меня видела.

Сгибаюсь пополам, потирая места ушиба на бедре, удивляясь, что могу чувствовать боль будучи в стельку пьяной. Утром будет гораздо больнее.

— Видела тебя? Я не северный олень, черт возьми.

— Олень?

— Да. Как у Санты... олени. — Боль немного утихает, позволяя мне встать прямо. — У них отличное зрение.

Вся комната взрывается ярким светом. Я щурюсь и держу один глаз почти закрытым, чтобы заслонить половину света. Когда мои глаза фокусируются, а мозг подхватывает информацию, я ясно вижу Хейса. У меня отпадает челюсть при виде того, что на нем нет ничего, кроме пары пижамных штанов. Он двигается к холодильнику, и, словно в замедленной съемке, я наблюдаю, как напрягаются и расслабляются мощные мышцы его живота, плеч и рук. Он достает стеклянную бутылку воды, откручивает крышку и протягивает ее мне.

— Пей.

Когда я не сразу беру бутылку — потому что, о боже, этот пресс, — парень прочищает горло.

— Кажется, ты хотела пить.

— Да, хочу, — говорю я, следуя взглядом по полоске темных волос ниже его пупка вниз, к...

— Несс.

— Хм?

Мой взгляд устремляется вверх.

— Вода. — Он снова протягивает бутылку.

— Да, спасибо. — Я хватаю бутылку и пью с такой жаждой, что холодная жидкость проливается изо рта.

Он наблюдает за мной с искрой юмора в глазах, пока я пью.

— Осторожнее, иначе получишь...

— Уф! — Я хватаюсь за лоб, когда боль пронзает лобную долю.

— ...заморозку мозга.

— Да. Очень вовремя. Спасибо.

Он копается в шкафу позади меня, пока я пью воду маленькими глотками.

— Как прошел ужин? — спрашиваю я. — Хейван в порядке? Я не получала никаких сообщений. Полагаю, отсутствие новостей — это хорошие новости.

Хейс берет меня за руку и кладет мне на ладонь две таблетки обезболивающего.

— Возьми.

— Знаешь, я и раньше пила алкоголь. — Я морщу нос. — Напивалась. Выпивала? Почему ни одно из этих слов не звучит правильно?

Он хмурится, но не сердито, а скорее как обычно, буднично.

— Я знаю. Я был с тобой, когда ты впервые напилась.

Воспоминания нахлынули так отчетливо, словно это случилось вчера. Как и все чувства, которые пришли вместе с ним.

— Точно. На домашней вечеринке у Рэймонда Келлера.

— Я же просил тебя не налегать.

— На вкус это был фруктовый пунш!

Он тихонько хихикает.

— В тот вечер ты попросил меня выйти за тебя замуж.

Я грустно улыбаюсь при воспоминании. Мне было так плохо, что я думала, что заблюю всю его машину. Он отвез меня домой, пробрался в мою спальню и обнимал меня, пока я не заснула.

— Не думал, что ты вспомнишь.

Я поднимаю бровь.

— Ты надеялся, что я не вспомню.

Положив руки на край столешницы, он переносит свой вес, заставляя напрячься все тугие мышцы плеч и груди.

— Я планировал, знаешь ли. Как только ты закончишь колледж, я планировал жениться на тебе.

Он говорил мне об этом еще тогда, до того, как у меня пропали месячные. Тогда я думала, что он будет поддерживать меня во всем, даже в беременности и рождении нашего ребенка.

— Кажется, есть поговорка о самых продуманных планах.

Между нами тянутся минуты молчания. Молчание не столько неловкое, сколько печальное. Как будто мы оплакиваем потерю того, что могло бы быть. Я совершаю ошибку, закрывая на секунду глаза и покачиваясь на ногах. Мне нужно лечь спать, но есть кое-что... ох, ужин.

— Ты не ответил на мой вопрос о том, как прошел ужин.

Выражение его лица смягчается.

— Все прошло замечательно. Джордан и Алексу понравилась Хейван. Думаю, девочки скоро планируют пообедать.

Я киваю, испытывая радость за Хейван и Хейса, но если быть честной, то мне тоже немного грустно. Как бы ни хотела этого для Хейван, мне кажется, что я теряю ее по кусочкам.

— А что насчет тебя?

— Меня?

— Твое... — Он оглядывает меня от босых ног до макушки. — Свидание?

— Было хорошо.

Его челюсть твердеет, а губы сжимаются в тонкую линию.

— Вообще-то, у меня была хорошая компания. Лучше, чем я думала. Мы любим одну и ту же еду и выпили слишком много рисового вина. Мы пошли в джаз-клуб в подвале в Гринвич-Виллидж и совершенно потеряли счет времени.

— Где ты с ним познакомилась? — рычит он.

— Осторожнее, Хейс. — Я тычу в него пальцем. — Ты говоришь как ревнивый бывший бойфренд. И на моем свидании был не он. Мое свидание было с ней, и эта женщина — я. У меня было свидание с самой собой, и это было... — Я вздыхаю. — Замечательно.

Его плечи заметно расслабляются.

— Ты провела весь вечер в одиночестве?

— Если не считать прекрасной восьмидесятитрехлетней женщины в джаз-клубе, которая села за мой столик в первом ряду, курила сигары и пила «Хеннесси» весь вечер, тогда да.

— Я рад за тебя, Несс. — Его глаза становятся теплыми, как мягкая карамель, а взгляд опускается на мои губы.

Узнаю этот взгляд. После точно такого же взгляда я забеременела. Мне было бы разумно вспомнить, что нас разлучило, потому что легкое возбуждение, разливающееся по моему телу, заставляет меня забыть, почему я не должна набрасываться на Хейса прямо здесь, на его кухне.

Секс был единственной вещью, в которой мы были великолепны. Единственное, на что мы всегда могли положиться, чтобы прекратить споры и унять гнев.

Интересно, сохранилась ли у нас эта химия? То волшебство, которое мы ощущали, когда были обнажены вместе.

Будет ли неправильным завести интрижку с бывшим? Люди делают это постоянно. Это был бы только секс. Физический, без лишних эмоций. Это возможно. Верно?

— Хейс, — мой голос звучит низко, и я обнаруживаю, что каким-то образом оказалась ближе к нему. — Я тут подумала...

Он протягивает руку вперед, чтобы зажать прядь моих волос между пальцами, теребит ее, прежде чем намотать ее на костяшки пальцев и притянуть меня ближе.

— О чем?

Боже, его голос — чистый бархат.

— О сексе.

Его брови взлетают вверх вместе с уголком рта.

— Что насчет него?

Мы стоим так близко, что мне приходится откидывать голову назад, чтобы видеть его лицо. Я прижимаю ладони к рельефным мышцам его живота и прикусываю губу, чтобы не застонать. Он такой мягкий, учитывая его мужественность. Должно быть, это какое-то дорогое средство для мытья тела. Скольжу костяшками пальцев по каждому бугорку до соска, потом обратно вниз, провожу ногтями по пупку и по шелковистому счастливому следу...