Я пожимаю плечами, потому что не хочу отвечать честно и признаваться, что наблюдал за ней слишком долго.

— Ты дома.

— Проницательно. — Я беру стакан со льдом и наливаю себе скотча на два пальца.

Ванесса неловко переминается на своем месте у плиты.

— Надеюсь, ничего страшного, что я приготовила ужин. Мне так надоело питаться вне дома.

— Все в порядке. — Единственная причина, по которой я купил еду, это чтобы она и Хейван ее съели. Вешаю пиджак на спинку стула, за ним следует галстук. Затем расстегиваю пуговицу у горла.

Она накладывает на тарелку пасту, а затем добавляет к ней креветки и овощи.

— Где Хейван?

— Она сказала, что не голодна, — сухо отвечает Ванесса, посыпая блюдо сыром пармезан. Затем берет вилку, вино и салфетку и направляется к стеклянным дверям, ведущим во внутренний дворик. — Угощайся. Здесь много всего, если голоден.

Я очень хочу есть. Даже не осознавал насколько сильно, пока запах не донесся до меня, когда вошел внутрь.

Допиваю оставшийся скотч, накладываю себе порцию пасты с креветками и наливаю еще один напиток.

Из-за угла появляется Хейван, одетая в обтягивающие джинсы и топ без бретелек. Ее волосы длинные и блестящие, глаза подведены черным, а губы накрашены розовым.

— Ты дома.

— Да. — Я разглядываю ее наряд, удивляясь, почему она не одета в пижаму, как ее мама. — У меня есть кое-что для тебя. — Я достаю из кармана пиджака новый iPhone и протягиваю ей. — Как и обещал.

— Вау! Спасибо! — Она снимает крышку с коробки и достает устройство, чтобы включить его. — Последняя версия?

— Твой номер написан на коробке. Я запрограммировал свой номер для тебя. Добавь номер своей мамы. — Я не могу сказать, услышала ли Хейван меня, так как она полностью игнорирует меня в пользу своего телефона. — Ты куда-то идешь?

— Я встречаюсь с Дэйвидом у бассейна, чтобы потусоваться.

— Дэйвид?

— Ну, Дэвид. Консьерж. Я встретила его сегодня, когда он приносил продукты. Он пригласил меня потусоваться после его смены.

Дэвиду двадцать три года. Я знаю это, потому что каждый год жильцам предлагают пожертвовать деньги на премии ко дню рождения сотрудников.

— А он не слишком взрослый для тебя?

— Нет. — Она поднимает телефон. — Спасибо за это. У меня нет доступа к персональному лифту. — Она поднимает палец, что, как я полагаю, относится к доступу без ключа в частном лифте. — Итак, могу ли я получить ключ от входной двери?

Не так я представлял себе все это месячное знакомство. Думал, что мы наконец-то сядем за стол и получим ответы на все свои вопросы, при этом завяжется что-то вроде... дружбы. А может, просто взаимное уважение.

— Конечно, да. — Я достаю ключ от входной двери из ящика, где у меня хранится запасной для обслуживающего персонала. — Знаешь, как пользоваться общественным лифтом? — Я протягиваю ей ключ через столешницу.

Уголки ее губ приподнимаются.

— Мне семнадцать, а не семь. Я уже ездила на общественном лифте. — Она смеется, как будто смеется надо мной. — Не ждите!

Я смотрю, как она уходит, и думаю о том, как сильно Хейван напоминает мне свою маму в этом возрасте. Черт, Ванесса была на год моложе, когда я видел ее в последний раз.

К тому времени, когда она достигла возраста Хейван, у нее уже был ребенок.

Мне тридцать шесть, и мне приходится платить людям за поддержание жизни растения. И не могу представить себе, как в семнадцать лет можно поддерживать жизнь крошечного, беспомощного человека.

Я выношу тарелку в патио и вижу там Ванессу, свернувшуюся калачиком на диване с бокалом вина между ладонями и почти пустой тарелкой на столе перед ней. Ее взгляд устремлен в сторону Центрального парка.

Я присаживаюсь на один из шезлонгов, чтобы дать ей пространство. И мне тоже. Находясь рядом с ней, я слишком легко впадаю в старую рутину. А старые привычки приводят к старым чувствам.

Ее тело напрягается, и это единственное признание моего присутствия.

Она берет свою тарелку и встает.

— Я должна проверить Хейван.

— Она ушла.

— Что? — Обида и разочарование проступают на ее лице. — Когда?

Я жую, глотаю, потом запиваю выпивкой.

— Сейчас?

— Она ушла?

— Она сказала, что собирается встретиться с Дэйвидом. — Я произношу это имя с придыханием.

— Где встретиться?

Я откладываю вилку и сжимаю стакан.

— Она тебе не сказала?

— Нет.

— Думаю, он пригласил ее потусоваться у бассейна.

Ее глаза становятся еще больше.

— Здесь есть бассейн?

— А также фитнес-центр, спа и диет-центр.

— Черт, — произносит она.

— С ней все будет в порядке. — Я пытаюсь ее успокоить. — Она в здании, так что далеко не уйдет.

— Мне не понравилось, как тот парень, Дэвид, смотрел на нее.

— Как он на нее смотрел?

— Не знаю, — говорит она и сдувает прядь волос, выбившуюся из хвоста, с глаз. — Как будто она его привлекает.

— Конечно, привлекает. — Она чертовски сногсшибательна.

Не то чтобы я был удивлен. Всегда знал, что мой и Ванессы отпрыск будет таким. Она высокая для девушки, может быть, метр восемьдесят. Густые каштановые волосы волнами достались ей, должно быть, от меня, а большие глаза с носом-пуговкой — от мамы. В ее ДНК заложено совершенство.

— Я поговорю с Дэвидом. Скажу ему, чтобы он отстал.

Ванесса качает головой.

— Нет, не надо. Она никогда не простит мне, что я вмешалась.

Не могу поспорить. Что я знаю о воспитании девочки-подростка? Ни черта, вот что. Но знаю, о чем думают юноши возраста Дэвида, поэтому мысленно отмечаю, что надо присматривать за ним.

— Вкусно. — Хвалю еду, потому что она действительно хороша. Я удивлен, что она так легко смогла что-то приготовить. Ванесса, которую я знал, не могла разогреть пиццу.

Она с опаской смотрит, как я откусываю.

— Я должна пойти прибраться. — Ванесса поднимается на ноги и спешит к двери.

— Нет, не надо. — Я хватаю ее за предплечье, чтобы остановить.

Тарелка выскальзывает у нее из рук и разбивается об пол.

— Черт! — Я наклоняюсь, чтобы убрать беспорядок.

Она опускается на корточки, чтобы сделать то же самое.

— Не надо. — Я пытаюсь заставить ее позволить мне убрать. — Я сам!

— Не кричи на меня! Это ты меня схватил. — Она собирает разбитые осколки.

— Я же сказал, что сам уберу!

— Почему ты так злишься?

— Я не злюсь! — рычу я.

Ванесса не вздрагивает и не отступает. Наоборот, наклоняется еще ближе к моему лицу.

— Прекрати кричать на меня!

— Я не кричу! — Когда мой голос эхом отражается от стен, я понимаю, что очень даже кричу. — Просто не трогай. Ты порежешься.

Она полностью игнорирует меня.

— Не указывай мне, что делать. — Собрав в руки осколки тарелки, она уходит в дом.

Я провожу обеими руками по волосам и дергаю. Господи, эта женщина всегда задевала все мои нервы. Находиться рядом с Ванессой — все равно, что подключить мою центральную нервную систему к атомному источнику энергии. Стимулирует — это еще мягко сказано.

С тарелкой и бокалом в руках я присоединяюсь к ней на кухне, где она убирает посуду в раковину. Мне приходится немного потеснить ее, чтобы добавить свою тарелку, но она не уклоняется от меня, а стоит на месте.

— Почему бы нам обоим не сказать то, что мы действительно хотим сказать, и не закончить этот разговор? — Я с грохотом опускаю тарелку.

Глядя прямо перед собой, она выключает воду и вытирает руки, и только после этого поворачивается ко мне лицом.

— Думаю, ты прав.

— Может, нам стоит посидеть в столовой...

— Да кто ты такой, мать твою. — Ванесса подкрепляет свое ругательство тычком пальца в мою грудь. — Думаешь, что можешь влезать в нашу жизнь и выдвигать требования, а? Ты не заслужил право быть здесь. Когда ты узнал, что я беременна, ты хотел, чтобы я покончила с этим. Хотел, чтобы мы оба исчезли!

Я подаюсь вперед, вторгаясь в ее пространство, но, черт возьми, женщина не сдвигается с места.