Что ты можешь знать о моих внутренних проблемах? Что ты вообще можешь знать обо мне? На этих замызганных больничных койках то и дело сменяются люди. Готов поспорить, ты не помнишь и половины имен, что здесь побывали.

Чем дольше она продолжала стоять у моей кровати, тем больше я начинал беситься.

Я напряженно сжал кулаки, пытаясь сдержать гнев, который бурлил внутри меня. Мне не нужны ни какой-то психотерапевт, ни их пустые слова. Все, что мне требуется – просто выйти из больницы и забыть о всей этой ерунде.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи. Я могу сам справиться со своими проблемами. – она посмотрела на меня с удивлением, явно не ожидая услышать подобное. – Я не буду сидеть на этих сеансах и раскрывать свою душу перед незнакомым человеком –, я видел в ее глазах возражения, но был непреклонен.

– Знаю, что вы делаете это ради моего благополучия, но не готов. Может быть, в будущем я изменю свое мнение, но сейчас хочу покончить с этой темой.

Она кивнула и ушла, оставив меня одного в палате. Я вздохнул с облегчением и снова повернулся к стене. Я знал, что мои слова прозвучали жестко, но не мог позволить ей продолжать говорить то, чего я не хотел слушать. Я знал, что у меня были проблемы, но был уверен, что могу решить их сам.

Я не хотел, чтобы кто-то вмешивался в мою жизнь и пытался управлять мной. Я знал, что в состоянии самостоятельно справиться с любой ситуацией, которая возникнет.

Но несмотря на всю свою убежденность, я не мог избавиться от чувства, что упустил нечто важное.

Может быть, мне действительно требовалась помощь, но я был слишком гордым, чтобы это признать.

Я закрыл глаза и попытался расслабиться. Вышло паршиво.

Мои мысли крутились вокруг этой ситуации. Разве это был ты? Что я только что сказал?

Я перестал думать об этом вовсе. Знал, что решение так себе, но это было лучшее, что я мог сделать в данный момент.

Позже мне было позволено выйти на улицу. У охранника узнал, что строгого запрета покидать территорию больницы для таких, как я не имелось. Да и ему самому, честно говоря, было абсолютно плевать куда я пошел, и вернулись ли вообще.

Я вышел из палаты и направился к двери наружу. Хотелось вырваться из этих четырёх стен, которые уже начали давить на меня.

Медленно шагал по улице, не имея конкретного направления. Руки в карманах, взгляд устремлён вниз. Я не хотел никого видеть и не желал, чтобы кто-то видел меня.

Серый асфальт под ногами казался холодным и твердым, как моя собственная душа. Шум машин, проносящихся мимо, давил на уши, заглушая мысли, которые все равно не давали покоя. Ощущение отчужденности от мира, от самого себя, усиливалось с каждым шагом. Было сыро и промозгло, как обычно поздней осенью, когда солнце уже не греет, а только грустно выглядывает из-за туч.

Я шел, не замечая ничего вокруг. Прохожие, спешащие по своим делам, были размытыми силуэтами, не имеющими к моей жизни никакого отношения. Пространство как будто разделилось на две части: их мир, полный суеты и повседневных забот, и мой, из пустоты и неясных страхов.

Внезапно взгляд привлекла лавочка под развесистой веткой старого клена. Желтые листья, медленно кружась, падали на землю, устилая ее цветным ковром. Листва, как и состояние моей души, была хрупкой и уязвимой.

Я сел на лавку, ощутив, как холод от ледяного металла пробирает до костей. Сквозь шум дороги донесся детский смех. Поднял голову и увидел ребят, гоняющих мяч в парке. Они бегали, смеялись, были полны жизни, не задумываясь о том, что ждет их завтра. Я завидовал им.

Взгляд скользнул по клумбе с увядшими цветами, по статуе у фонтана, которая, словно наблюдала за прохожими. Все это какое-то время было частичкой моей жизни, а теперь кажется далеким и незнакомым.

Я долго сидел на лавке, погруженный в свои мысли. Внимание то и дело возвращалось к бегающим детям, их беззаботному смеху – словно из другой жизни. В их игре была такая чистая радость, такая уверенность в завтрашнем дне, что у меня внутри всё сжималось от зависти и горечи. Я вспомнил себя в их возрасте, как носился по двору с ребятами, играл в футбол, мечтал о будущем, не представляя себе, что жизнь может быть такой жестокой. Тогда мир казался огромным и полным возможностей, а не маленьким, тесным и полным страхов, как сейчас.

В душе промелькнула вспышка злости, направленная на себя самого. "Почему я позволил себе так сломаться?" – прошептал я, чувствуя, как горло перехватывает от безысходности. "Где та сила, которая была во мне раньше? Где то упорство, та вера в себя?" В голове ещё крутились обрывки воспоминаний о том, что случилось со мной. Память о приступе, была настолько острой, что заставляла меня вздрагивать, словно от физического удара.

Я пытался отбросить эти мысли, но они возвращались снова и снова, как призраки, преследующие по пятам.

На тропинке ведущей к парку я заметил, пожилую женщину с собакой. Она шагала медленно, но уверенно, пес послушно бежал рядом, иногда, приближаясь, лизал ей руку. В их движениях, взглядах, я увидел тихую гармонию, которой мне так не хватало. "Может быть, в тишине, в простоте, и есть то, что я так отчаянно ищу?" – промелькнула мысль, словно свет в конце туннеля.

У меня не было причин любить этот мир, а у мира не было причин любить меня. Мы сражались в молчаливой войне, заранее зная, что ни проигравших, ни выигравших тут нет.

Я поднялся с лавки, мышцы затекли от долгого сидения. Взгляд снова упал на детей, они были как яркие пятна на фоне серого, унылого дня.

Их смех – я почти забыл, этот звук, который когда-то был и моим тоже.

Я шел по парку, словно призрак собственного прошлого, и моя сегодняшняя жизнь казалась пустотой. Взгляд снова упал на статую в центре, такую же неподвижную, как и я. В нее были вложены усилия, создатель вдохнул в нее свою душу, свою мечту. А я? Что я вложил в собственную жизнь? Что останется от меня, когда я уйду? Я ощутил пустоту внутри, пустоту, которая еще не успела заполниться печалью.

Что же этот чертов приступ сделал со мной?

Вздох, полный разочарования наполнил мои легкие. Я чувствовал, как холодный осенний воздух превращает их в огромный кусок льда.

Машинально сжал кулаки, пытаясь воспринять себя, найти хоть какой-то якорь в этом пустом пространстве. Но в ответ – только глухая боль в запястьях и давящее состояние безысходности.

В голове промелькнули картины из прошлого: я, молодой и пропитанный энтузиазмом, строю планы, рисую будущее. Тогда мир казался полным возможностей, а жизнь – бесконечным приключением. Где же эта страсть, этот огонь? Где жажда жизни, которая когда-то била ключом в моем сердце?

Я подошел к пруду, засыпанному опавшей листвой. В нем отражалась унылая серость неба, а на поверхности плавали одинокие, безжизненные листья, словно напоминающие о том, что красота не вечна. В этот момент я почувствовал, как от меня отдаляется все, что когда-то составляло мой мир, мое существование. Я не желал мириться с этим, быть просто плывущим по жизни, как листья по воде. Я стремился ощущать ее, хотел что-то значить. Мысли метались в голове, словно бешеные птицы в клетки. Я пытался ухватиться за какую-нибудь идею, за какой-нибудь свет, но везде был только туман.

Холодный ветер забирался под куртку, но я не замечал его. Мое внимание было поглощено хаосом мыслей. В голове звучали слова, как эхо прошлого: «Ты должен двигаться дальше», «Нельзя сдаваться», «В тебе еще есть силы».

Но эти фразы, привычные и пустые, больше не вдохновляли. Я был сломанным механизмом, неспособным к действию.

Вдруг, я услышал шорох. Он исходил от кустов, что росли рядом с прудом. Я замер, сердце бешено заколотилось. Инстинктивно потянулся за телефоном, но тут же вспомнил – его нет в кармане.

Мне стало не по себе. Неизвестность пугала больше, чем холодный ветер или давящая пустота внутри. В кустах снова зашуршало, и на мгновение я увидел что-то темное, мелькнувшее среди опавших листьев. Но, прежде чем я успел сообразить, что это, оно исчезло. Неуверенность сковала меня. Я попытался рационально объяснить себе увиденное – вероятно, это была кошка или белка. Но глубина моего страха оказалась слишком велика, чтобы он так просто отступил.