Рейнальдо остановился. Мокрые струйки расползались на стекле, за окном, как и предсказывал прогноз, разыгралась непогода. Он не любил просто стоять и смотреть. Ему всегда хотелось динамики, действий, но сейчас он остановился, словно взял передышку, пока еще один, пока еще она не пришла. Он понимал, что сам давал ее призраку сил, уже не призраку, скоро она появится воплоти. Неизвестность скорее настораживала, чем пугала. Бояться, он не боялся. Он уже терял. Утрата далась очень тяжело, но со временем пришло смирение и благодарность, что у него остался сын. Время давило на него.

Ему осталось только научить. Рейнальдо запрокинул голову и вздохнул, размяв плечи, встряхнулся, стараясь сбросить напряжение, тем более когда за ним никто не наблюдал. Он взялся за поручень и наклонился, весь вес перенес на руки, закрыл глаза. Дышал часто, стараясь справиться с тошнотой, накатившей внезапно. Он обедал? Рейнальдо пытался вспомнить? Прочистил горло и выпрямился.

Бросив взгляд на темный город, повернулся, вышел из перехода и закрыл дверь. Теперь уже временно, он понимал, что все менялось. Рейнальдо зашел в кабинет, положил папку на стол, вытащил из ящика вскрытый конверт, сунул его в карман пиджака.

Он вновь набрал номер сына, услышав механический голос, отклонил вызов. Одиночество давно стало его верным спутником, но в этот момент он чувствовал его очень остро. Ему хотелось спокойствия, простого человеческого тепла, но это была непозволительна роскошь для него.

Рейнальдо взял ключи от машины, выключил свет и вышел из приемной. Ехать домой не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Он сел в машину, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза…

…он держался спинку кресла двумя руками.

– Ты ездила туда? – Матиас смотрел на сестру.

– Да, но я опоздала, – Исабель прижала руки к горящим щекам. – Я не успела, меня задержали на работе. Я должна была ее встретить.

– Я видел ее, – с порога заявил Максимилиано.

Исабель и Матиас повернулись к нему. Горящий взгляд, граничащий с безумием, взлохмаченные волосы, на его бледном лице отчетливо проступали шрамы прошлой трагедии, которые не удалось скрыть пластическим хирургам. Сегодня они отчетливо проступали, если раньше она совсем их не замечала, то сейчас они бросались в глаза, делая его чужим, как будто бы она видела его впервые.

– Макс, – Исабель сделала шаг и остановилась.

Она взглянула на брата. Тот окинул кресло и развел руки, показывая всем своим видом, что сама виновата. Получила то, что заслужила.

– Я видел убийцу своей матери, я прикоснулся к ней, – он посмотрел на свои руки, – я, – его руки тряслись.

Он еще помнил, как сжимал ее горло, понимал, что был в шаге, чтобы убить.

– Максимилиано, что ты сделал? – Исабель бросилась к нему.

– Я? – он смотрела на нее безумным взглядом, – я чуть не убил ее, – признался он.

Матиас схватился за голову. Исабель вскрикнула и прижала ладошку ко рту:

– Что ты сделал? – прошептала она.

Исабель отчетливо помнила пустую территорию около тюрьмы. Ни единого следа Оливии Торрес, лишь пара тряпок на обочине. Она не хотела думать, что с ней случилось, она не могла даже предположить, куда та отправилась.

– Ты не причинил ей вред? – спросила она, взяв его за руки.

Исабель зажала его ладони, пытаясь успокоить.

– Матиас, принеси воды, – попросила она.

Исабель потянула Максимилиано за собой. Она усадила его на кресло, подтянула другое и села напротив него, вновь взяла его за руки.

– Макс, что ты сделал? – она смотрела на него.

Он слышал, что она спрашивала, понимал, а перед глазами стояли глаза той женщины, которая убила его мать. Огромные, зеленоватые, он видел ужас и страх в ее глазах, страх не за себя, за него, когда она молила не делать этого. Она знала, о чем просила, она не хотела, чтобы он совершил преступление. Она не боялась умереть, она боялась за него. И это пугало его. Она волновалась за него. Почему же ее не волновала ее собственная смерть? Он не понимал этого.

– Я уехал, – прошептал Макс и склонил голову, – я оставил ее там и уехал.

– Максимилиано, – Исабель взяла стакан с водой и протянула его ему. – Выпей, – попросила она.

Он покачал головой, но потом взял и осушил стакан до дна.

– Она живая, она будет ходить, дышать, она будет делать все то, что не сможет сделать моя мама, – он вскочил с кресла.

Исабель держала пустой стакан. Она не могла посмотреть на Максимилиано.

– Почему ее освободили? Почему она на свободе? – не понимал он.

– Она жива? – спросила Исабель, не поднимая головы.

– Жива! – Максимилиано остановился, перестав мерить комнату шагами. – Она жива, а моя мать мертва.

– Она отсидела двадцать лет, – робко начала Исабель.

– Что? – Максимилиано уставился на нее.

– Макс, присядь, успокойся, – вмешался Матиас.

Он толкнул кресло в сторону друга и выразительно посмотрел на сестру.

– Она должна была сидеть всю жизнь! – Максимилиано остановил кресло и толкнул его в сторону.

– А если она была, – начала Исабель.

– Макс, – Матиас встал между ними, перебив сестру.

– Подожди, – Максимилиано обошел Матиаса и взглянул на Исабель. – Иса? Что ты хочешь мне сказать? – спросил он, сквозь стиснутые зубы.

Исабель, вздохнув, встала. Она все еще держала пустой стакан в руке.

– Я не прошу тебя понять меня, – начала она.

– Что ты сделала? – Максимилиано схватил ее за руки.

Стакан выпал из ее руки, упав на пол, разлетелся на осколки. Звук эхом отскочил от стен. Он все еще звенел в ушах, когда она посмотрела ему в глаза.

– Я подала прошение, – призналась Исабель, – это сделала я.

Она не могла была больше молчать. Все равно все бы узнали. Она смотрела в глаза Максу, он все еще сжимал ее запястья, а потом разжал руки.

– Как ты могла? – его голо сел. – Зачем ты это сделала? Зачем ты поспособствовала ее выходу? Ты предала меня, – он сделал шаг назад.

Исабель покачала головой:

– Я не могла иначе, слишком много было несостыковок в ее деле, – начала она.

– Ты хочешь сказать, что она невиновна? Не смеши меня! – закричал Максимилиано. – Он убийца, это признали все, это признал суд, она сама призналась!

– Я, – Исабель опустила голову, ощущая вину, и в тоже время, она верила в то, что была права, – я не уверена.

– Ты не уверена, ты все решила, ты ничего ни с кем не обсудила! – он уже не кричал.

Максимилиано просто отходил от нее назад.

– Ты не стал бы со мной это обсуждать, – Исабель теребила пальцами край блузки.

– Не стал бы, – согласился с ней Максимилиано.

Он тяжело дышал, взгляд стал рассеянным, он переводил его с Исабель на Матиаса, потом снова на Исабель.

– Если бы не ты, я бы никогда ее не увидел, – прошептал он.

– Прости меня, – также тихо произнесла Исабель.

– Я никогда не прощу тебе этого, – он спиной толкнул дверь. – Никогда. Между нами все кончено! – он почти повернулся, чтобы уйти, но задержался на миг. – Я не смогу с тобой работать, это все.

Максимилиано вышел, дверь плавно закрылась. Исабель прижала руки ко рту, чтобы не разрыдаться в голос.

– У тебя было все, – налетел на нее Матиас, – все! – он сжал ее плечи, – ты понимаешь, что все разрушила своей навязчивой идеей, что папа умер не просто так?! Почему ты не можешь принять, что у него был простой сердечный приступ?!

Слезы катились по ее щекам:

– Он был совершенно здоров, – прошептала она.

– Ты лишила себя будущего, – Матиас отпустил ее плечи. – Ты сломала мою!

Матиас сжал кулаки, закрыл глаза. Открыв их вновь, он смотрел на нее обреченно. Взял метлу и совок, стал механически сметать осколки разбитого стакана. Он мел, Исабель смотрела на него, собрать осколки было не проблемой, а вот склеить и восстановить стало нереально.

– У нас будет другое будущее, – прошептала она, вытирая слезы. – Женщина вышла на свободу, значит все было не напрасно.