На следующий день мы собирали вещи, для отъезда домой. Нам предстояло подготовить комнату к нашему отсутствию на два месяца. Выкинуть все с холодильника, отключить свет, убрать вещи и провести влажную уборку.

– Не понимаю…Вот убей, не понимаю, почему мы должны еще и пыль тереть перед отъездом! Она ж все равно налетит за это время! – ворчала подруга, а я посмеивалась над ней.

– Молли, должен же комендант прийти и принять у нас комнату, чтобы подписать бегунок на каникулы. Иначе, нам в студенческом отметку не поставят! – повторяла правила нашего универа.

– Да знаю я все это! Просто думаю, что это дрессировка какая-то!

– Будешь столько хмуриться и ворчать, я сама тебе этих сорок кошек подарю, – хохотала, глядя на нее.

Когда мы закончили со всеми бюрократическими проволочками, вышли во двор, нас уже ждал джип моего папы.

– Принцесса, привет, – выскочил он с машины, как только увидел нас.

– Папочка! – рванула к нему, кидаясь в объятия.

– Малышка, как же я соскучился по тебе, – крепко прижимая к себе, погладил по голове и чмокнул в макушку.

– Добрый день, мистер Хоган, – миленько улыбалась ему Молли.

– Привет, – подмигнул ей, а она аж засияла.

– Вот не найду себе парня, твоего папу из семьи уведу, – злорадно хихикая, прошептала мне на ухо подруга. В ответ зыркнула на нее и толкнула локтем.

Назло ей села рядом с папой на пассажирское сидение, обернулась и показала язык. Молли фыркнула, а потом мы синхронно рассмеялись.

Что уж кривить душой, папа мой очень хорош собой. Его волчья природа не дает стареть, а легкая седина на висках только украшает. Он крепкий, высокий, плечистый, красивое лицо почти без морщин, только улыбаясь, он выдает свой возраст, когда в уголках карих глаз собираются «гусиные лапки».

« Эх, завидую я маме… Где же мне такого же найти?»

Хотя о парнях я не думаю вообще, в отличие от подруги. Она всего лишь на год почти старше меня, а все прибедняется, что не успеет замуж выйти. Молли всегда такой была, жадной до жизни, торопится жить и всех заражает своей неуемной энергией. Я же наоборот с детства была мечтательницей и творческим человеком. Мы с мамой вечерами вечно что-то мастерили, придумывали новые блюда или просто сочиняли истории. Плохо помню, как появился у нас Картер – мой младший брат, мне тогда только три исполнилось, но я четко помню атмосферу тепла и уюта, что мама создавала в нашем доме. У нас всегда было много гостей, какие-то тематические посиделки и просто дружеские ужины. Мама до сих пор дружит с мамой Молли – миссис Салли Дрим, и с мамой Эйдена – миссис Эммой Коуч. Они работали вместе в детском саду. Когда мы были детьми, играли втроем с Молли и Эйденом, но потом он чуть подрос и отделился от нас, говорил, что ему стыдно водиться с девчонками, которые еще и младше его. Мы его с тех пор почти не видели, только в школе и то мельком. Эмма приходила к нам чаще всего одна, муж ее болел сильно, а потом его и вовсе не стало.

Когда мне исполнилось тринадцать, мама родила Амелию, нашу крошку. Картеру тогда только десять исполнилось, но и он проникся к ней такими чувствами, что мы с ним спорили, чуть ли не до драки, кто будет ее купать вечером. Родители смеялись над нами. Мама разводила нас в стороны и составляла график, кто купает, кто гуляет, кто сказку читает. Сейчас Амелии уже шесть и она готовится идти в школу осенью. Уверена малышка там всех за пояс заткнет, такая она у нас боевая и умная, что плакать будут мальчишки рядом с ней.

Улыбаясь своим мыслям, не сразу заметила, что мы приехали. Толкнула Молли, которая уткнулась в телефон и всю дорогу с кем-то там переписывалась.

– Принцесса, беги домой, довезу Молли до дома и приеду, – улыбнулся папа, когда я вышла из машины. Перевела взгляд на подругу, что улыбалась и потирала руки, как Гринч перед рождеством, и у меня от негодования вытянулось лицо. Большим пальцем провела у горла, четко показывая подруге, что ее ждет, если она неправильно будет себя вести рядом с папой. Она рассмеялась в голос и покрутила пальцем у виска. Улыбнулась ей и отправила воздушный поцелуй, когда машина уже отъехала от нашего дома.

Только вошла внутрь, прикрывая за собой дверь, как на меня налетел вихрь, сбивая с ног.

Эйден

– Да, – раздраженно ответил на входящий вызов.

– Эйден, здравствуй, – спокойный женский голос раздался на том конце звонка. – Это Мелисса, подруга твоей мамы, – продолжила она.

«Черт, мама!»

Совершенно вылетело из головы позвонить ей, новый проект забирает все силы и время.

– Что-то случилось? – стараясь не выдать весь спектр эмоций, ровно спросил.

– Ей стало хуже, она в больнице, – тихо ответила, а у меня дрогнуло сердце.

Так мерзко и отвратительно почувствовал себя, что захотелось врезать себе по роже.

– Я приеду, – коротко выдал и отключил трубку.

Отбросил телефон в сторону, растер ладонями лицо, поднялся и, подойдя к окну, закурил.

– Дружище, мне нужно уехать на пару дней, справишься? – спросил у друга после приветствия, когда тот поднял трубку.

– Конечно, какие вопросы, – бодро ответил. – А куда едешь?

– К матери

– Окей, привет передавай…И это… возьми ноут с собой, вдруг какие правки будем вносить, – сказал Джеймс.

– Хорошо, – коротко ответил и сбросил вызов.

Закидал кое-какие шмотки в сумку, захлопнул дверь и вышел во двор. Открыл свой старенький додж, швырнул багаж на заднее сидение и тронулся в сторону гаража.

– Здоро́во, чувак, – подал мне запястье для рукопожатия Рон. Он как всегда весь в мазуте и работает без перчаток. Говорит, что машина как женщина, ее нужно чувствовать без «защиты». Философ доморощенный! Рональд, как и Джеймс, мой товарищ. С ним мы арендуем этот гараж для своих тачек и время от времени берем халтурку, как сейчас, на ремонт чьей-нибудь ласточки.

– Рон, мне нужно уехать к матери на пару дней, закончишь тут без меня? – стараясь не выдать то, как мне неловко говорить об этом, спросил у него.

– Какие вопросы, бро! Езжай, конечно, закончу и отдам хозяину, – бодро ответил Рональд.

– Отлично! Спасибо, друг

Попрощавшись с ним, сел в тачку и рванул в поселок, про который предпочел бы уже забыть, если бы не единственный родной человек на этой земле – моя мама.

Открыв окошко, подкурил сигарету и сделал радио громче. Ехать пару сотен миль, поэтому стоит поднажать, чтобы успеть в приемные часы в больницу. Кстати, больница в поселке одна. Там и роды принимают, и морг тоже при ней имеется.

В детстве всегда мечтал, что вырасту и уеду из этого богом забытого места. Всегда хотел чего-то большего, чем просто смириться со своей судьбой, своим происхождением, своей природой. Это дико раздражает! Мне вообще не нравится, когда мне указывают, что мне делать, как жить. А тем более, когда тебе навязали и всю жизнь твою расписали по минутам – для меня это хуже смерти. Вспоминая свой дом, родителей, что все детство говорили – вырастешь, пойдешь учиться сюда, потом работать сюда, а умирать будешь вот в этой единственной больнице нашего поселка! Скрипел зубами и с пеной у рта доказывал, что такая жизнь не для меня. Что я не буду жить по начерченной траектории. Отец умер еще, когда я учился в школе. Окончив ее, собрался и уехал поступать в университет на программиста. И все эти годы не появлялся в родном поселке. Только изредка созванивался с матерью. Съезжу, проведаю родительницу и вернусь в свою прежнюю жизнь, которая меня полностью устраивает, потому что создана мной.

Подъезжая к территории поселения оборотней, сердце немного дрогнуло. Нахмурился, стараясь утихомирить безмозглый «мотор». Сантиментов мне еще не хватало!

Проезжая по улицам поселка, невольно отмечал изменения. Явный прогресс на лицо. Красивые вывески на фасадах зданий, несколько новых многоквартирных домов, новые отдельные здания, даже парк отреставрировали. И все это за несколько лет!