– Так что же, опять долой образование? – насмешливо спросил Александр. – Предлагаешь, словно в Средневековье, книги прятать от простецов?

– Вот я и боялся, что не так поймёте мою мысль. Не смогу хорошо объяснить, устал. Я же не говорю о том, что всем нужно делать. Со своими бы грехами разобраться. Просто предполагаю, что разум и все его действительно могучие инструменты менее дороги Богу, чем чистое сердце, которому Он даром даст и разум, и знания, и славу.

– Подожди,– нахмурился Александр, – давай вернёмся к моему вопросу. Ты говоришь, что славное церковное прошлое оправдывает ничтожное настоящее… Но я-то сегодня живу! И мною управляют эти потухшие угольки!

– Не передёргивай. Не совсем уж они и потухшие. Ты меряешь их по святым, потому недоволен. Но согласись, всё же в Церкви гораздо приличнее люди служат и работают, чем в целом в обществе?

– Пожалуй, – нехотя признал Александр, – не хватало, чтобы было наоборот.

– Вот именно. Поэтому можно сказать, что относительно лучшая часть общества в Церкви. Хотя и не идеальная, мягко говоря. Но даже не это главное. Я мог бы и сам привести тебе тысячу примеров, подтверждающих твои слова, но всё равно не соглашусь с тобой. Знаешь почему?

Ты же видишь, насколько Церковь неизменна, консервативна, хранит многовековые традиции! Мы служим по книгам, написанным тысячелетия назад, читаем Евангелие, в которое столько времени не вписывалась ни одна буква! Цитируем и сверяемся со святыми отцами и строго следим, чтобы наше слово, особенно письменное, не расходилось с ними! Да, Церковь часто упрекают в «несовременности», но это защита не только от гибнущего мира, но и от грехов служителей, от нас самих, от падшего гордого современного разума. Священников грехи гложут не меньше, а то и больше, чем других, – это защита тех, кого Господь нам доверил пасти. Священнослужители говорят правильные, нужные и полезные слова, будучи сами грешниками. И в этом великая польза для всех.

И здесь, думаю, корень твоих сомнений. Ты видишь грешного человека, вещающего святые слова, и осознаёшь, как это неестественно, противоречиво, не цельно или, как ты считаешь, лицемерно. Задумайся – обычно лечением от лицемерия считается изменение слов, то есть хорошо, когда человек начинает говорить то, что действительно думает. Но не в нашем случае. Произнося мудрые, святые слова, проповедник должен меняться сам, начинать соответствовать тому, что говорит. Происходит изменение внутреннего человека через изменение внешнего, понимаешь? Тогда исчезнут и лицемерие, и грех, насколько это возможно.

А богатство… На самом деле, что из того? Каждый ответит за свою жизнь на Страшном Суде. Чего ты-то беспокоишься? Ты же, как и эти бабушки, несешь жертву Богу, то есть её смысл в том, чтобы отдать, а не что-то купить, построить и так далее. Иначе было бы достаточно воздвигнуть себе роскошный дом – тоже красиво, тоже в могилу не заберёшь.

Образно говоря, смысл жертвы в её бессмысленности для обычного, «мирского» взгляда на вещи. Ты не получаешь никакой выгоды здесь – значит, ты трудишься для мира иного, для Бога!

– Так, батюшка, ты ужинать собираешься? – спросила матушка.

Все наконец-то собрались за столом, прочитали молитву и приступили к трапезе. Сыновья тихо переговаривались с матерью о каких-то мелочах, поглядывая на отца. Он постарался выбросить из головы спор, задумчиво ужинал и постепенно «приходил домой» не только телесно, но и душевно. Матушка, как всегда, была на высоте, даже в пост смогла проявить свои кулинарные таланты, поэтому настроение отца Петра неуклонно поднималось.

– Как живёте, рассказывайте, – наконец обратился он к детям, чем показал, что снова готов к разговору.

Сыновья переглянулись и улыбнулись – мол, всё хорошо.

– Да нормально живём, – опять взял разговор в свои руки Александр, – вы-то как?

– Ничего, ничего, слава Богу.

– А прихожане не досаждают с вопросами?

– Как обычно. Люди же. Вот помню… – собрался батюшка поведать небольшую поучительную историю, но сын перебил его.

– Я про Глорию спрашивал, – быстро сказал Александр, – неужели никто не интересовался твоим мнением?

Судя по тому, с каким вниманием на него смотрели оба сына, вопрос был именно главным, ради этого дети решили потратить свой выходной на поздний визит.

– Ладно, раз никто больше ничего не хочет, помолимся! – как мог спокойнее ответил батюшка и встал для благодарственной молитвы.

Матушка и дети тоже поднялись. Они отлично знали, что отец не любит, когда его перебивают в такой момент – ничто не должно стоять между человеком и молитвой. А потому за столом наступила особая домашняя тишина.

Отец Пётр читал по памяти благодарственные молитвы и одновременно приводил себя в состояние «мира душевного», которое, похоже потребуется для важных (и, возможно, плохих) новостей. Он отлично знал, что поспешность в таких делах только вредит – конечно, хочется всё узнать сразу, но как потом отвлечься, как молиться? Любая сенсация может подождать, сколько уже их было на его веку…

– Рассказывайте, в чём дело, – повернулся отец к детям и передвинул тарелки матушке, которая принялась убирать со стола.

– Странно, что ты ничего не слышал, – начал Фёдор. – Сейчас все только об этом говорят. Телевизор, интернет, даже газеты…

– Положим, сейчас пост, – назидательно вставил отец.

– Да-да, пост, я помню. Но тут такое… Короче говоря, нашли планету, которая находится на другой стороне от нас относительно Солнца. Как бы прячется от нас за ним. Двигается по той же орбите, имеет тот же период обращения, даже размеры такие же.

– Молодцы, что нашли, – пожал плечами священник. – На то им и деньги дают, чтобы искали. А Библия никогда не уверяла, что других планет нет, наоборот, в «Откровении» говорится о Новой Земле…

– Она обитаемая, – перебил Александр.

– Обитаемая? – после секундной паузы переспросил батюшка. – Кем? Людьми?

– Ещё не ясно, но кем-то разумным,– сказал Фёдор.– Они не сообщили, как выглядят, но скоро прибывает делегация оттуда. Вот и увидим.

– Подожди, ещё раз. Я не совсем понял. Как их обнаружили?

– НАСА какую-то штуку новую запустило, сканер. Кто-то догадался глянуть сквозь Солнце. Получили картинку – чуть с ума все не посходили, сенсация.

– Хорошо, они их увидели, кому-то сообщили. А с чего решили, что обитаемая?

– Да в том-то и дело. Как только их обнаружили, они связались с кем-то из важных наверху и сообщили о себе.

– Всё равно не понимаю, – батюшка уже терял терпение. – Мы с ними не связывались, а лишь посмотрели на них, а они сразу вышли на связь? Увидели мы что-то, пока смотрели? И как можно выйти на связь, но не показать себя? Не по телефону же они звонили?

– Батюшка, да дай ты им досказать, – матушка уже разобралась с посудой и тоже внимательно слушала.

– Как я понимаю, они всё время следили за нами, но умели не попадаться на глаза, их технологии позволяют такое, – терпеливо объяснял Фёдор. – Теперь, когда мы смогли их увидеть, то есть доросли до такого уровня развития, они перестали прятаться и вышли на контакт. В ближайшее время ожидается посольство – они заявили, что прибудут в Москву.

– А в Москву-то почему? – задал нелогичный вопрос озадаченный священник.

– Как пишут, выбрали самую большую страну. Да и понятно – скорее всего, богатство землян их мало интересует, поэтому что им делать в Америке?

– И технологии у них явно покруче, – вставил Александр.

– Да, они сообщили, что технологии у них несравнимо мощнее, чем наши, поэтому не надо ничего готовить к прилёту – ни площадки, ни заправки. Объявили время, сказали, чтобы прессы было побольше и попросили апартаменты для проживания.

– Апартаменты? Значит, они всё-таки люди?

– Наверное. Но не ясно, не торопятся они себя раскрывать. Или нам не говорят «эти», – показал вверх Фёдор.

– Так что же получается, папа, – Александр пристально всматривался в отца, – мы не одни во Вселенной?