– А мне нужны помощники. Здесь, на Земле: не лазутчики, не рабы, не предатели, а мои люди. Верные слуги, но не рабы, что подчиняются из одного страха за свою шкуру. Я могу дать многое, очень многое. Но мои дары оценить может только свободный и гордый человек. А по достоинству оценит лишь тот, кто почти всё потерял – и понимает это, а не цепляется за несбыточные мечты.

– Кстати, – спохватился Вестник, – всё, что я говорил на площади, было всерьёз.

Он пристально смотрел на Михаила, будто сомневаясь в чём-то – особенно неприятно, учитывая прозвучавшие на площади угрозы. Потом откинулся на сиденье и замолчал.

Михаил поёжился – кто знает, что на уме у этих пришельцев, может быть, у них нравы нашего Средневековья? И что означают эти разговоры? Попытка вербовки? Так ведь сколько их уже было, известно всё. Тогда главное – потянуть время, сориентироваться в обстановке. Очевидно гуманоидный вид гостей и относительно спокойное поведение дают надежду – всё разъяснится без жертв. Ведь не стоило учить наш язык, лететь за миллиарды километров, чтобы всё сорвать из-за некоего надуманного нарушения протокола. Или стоило?

– Как твоя фамилия? – перебил его размышления Вестник.

– Змееедов, – Михаил с детства стеснялся своей причудливой фамилии, хотя с годами обвыкся.

– Как? – рассмеялся гость странным, неприятным смехом, от которого у землянина пошли мурашки по коже, – Змееедов? Три буквы «е» подряд?

– Да, – натужно улыбнулся Михаил, попутно отметив, что пришелец знает и грамматику, – редкая фамилия. Но родителей, как говорится, не выбирают. Дед в детском доме фамилию получал, у кого-то оригинальное чувство юмора было.

Он немного расслабился, здраво рассудив, что смех, пусть даже над ним, – хороший признак. Теперь важно сохранить непринуждённый тон, сгладить начальную неловкость встречи.

– А в детстве как дразнили? Не может же быть, чтобы не дразнили! – не унимался Вестник.

– Змеем. Но это не так уж и обидно, ведь змея у нас символ много чего хорошего. В медицине даже на эмблеме изображена. На Востоке – символ мудрости. Так что я спокойно к прозвищу относился.

– «Змей был хитрее всех зверей полевых» – так? Не помнишь?

– Из Библии? Простите, точно не вспомню. Как-то так. Хотя в юности помнил, очень интересовало меня это место.

– Чем же?

– Раз вы знаете нашу Библию… Если коротко, никак не мог понять, почему и Ева, и Адам спокойно восприняли то, что с ними говорит змей – то есть животное, пусть даже и самое хитрое на земле. Причём говорит о важных вещах, поучает их. Даже если принять версию, что дьявол или ещё кто принял облик змеи, всё равно вопросы остаются. Если они знали, что змеи не владеют речью, то какой смысл кому-то превращаться в говорящую змею? Сразу же подозрение возникнет. А если тогда были животные, которые умели говорить, да ещё и одни были хитрее других, то куда они все подевались? И, кстати, проклятие змея касалось только его, так сказать, внешности и вражды с людьми, но никто не лишал его дара речи.

– И какой же ты вывод сделал? – гостю разговор явно нравился.

– Вспомнил, как в младших классах нас учили, что такое сказки. Это интересные и поучительные истории, которые не могут произойти в реальной жизни. Например, рассказывала нам учительница, не бывает, чтобы звери разговаривали, но так понятнее, как поступать хорошо, а как – плохо.

– Да ты, Змей, мыслитель! – снова расхохотался пришелец, настроение которого определённо пошло в гору.

– А веришь ли ты в Бога? Или твои изыскания сделали тебя полным безбожником? – каким-то новым, очень серьёзным тоном произнёс пришелец и пристально, что чувствовалось даже за очками, уставился на чиновника.

«Ну всё, – похолодел Михаил, – конец. Дескать, молилась ли ты на ночь, Дездемона? Доболтался!» Странно, но стало даже легче на душе, ушло напряжение, и куда-то пропало основное карьерное чувство – предугадать правильный ответ на вопрос начальства.

– Как все. Сложно сказать, – ровным голосом сказал он.

– Как все… – эхом произнёс Вестник и замолчал на несколько секунд. Он сделал паузу, будто размышляя и сомневаясь. – Давай я расскажу тебе быль, а не сказку. Когда вожди одного государства решали, кого послать на опасное дело, они долго не могли выбрать. Да, важно, чтобы посланник не знал слишком много по понятным причинам, но всё же жалко терять полезного чиновника. Что же делать? Помог начальник тайной службы. Он выяснил, что есть среди них человек, которого и так скоро придётся терять – из-за болезни, тяжёлой, смертельно опасной. И теперь им оставалось лишь утаить весть про болезнь от чиновника, похвалить его напоследок и отправить на встречу. Разумно ли они поступили, как думаешь?

– Пожалуй, – выдавил из себя Михаил. – Это правда?

– О болезни? – усмехнулся Вестник, – Правда. О смертельной опасности – как посмотреть. А вдруг этот чиновник встретит того, кто может одним пальцем его исцелить? Или руки возложить, или плюнуть на него, или воззвать к высшим силам – всякое в жизни бывает. Так что, Змей, будешь служить мне?

– Вам? А кто вы? – спросил Михаил и осёкся. Вопрос был верным, но дерзким, чиновник никогда бы не задал его таким тоном, если бы не растерялся от новостей и неожиданности. Стоило, конечно выразиться поделикатнее, да к тому же и поблагодарить за высокую оказанную честь.

– Я тот, кто может дать тебе всё, – размеренно и торжественно сказал Вестник, не обратив внимания на неучтивость, – здоровье, деньги, славу, знания, защиту.

– Власть?

– Любишь власть? – усмехнулся пришелец. – Это хорошо, сильные люди смешны без власти. Так будешь служить?

Михаил успел собраться с мыслями. Как опытный аппаратчик, он прекрасно понимал, что сразу на такие вопросы отвечать неправильно. Но и затягивать рискованно – шанс можно упустить, а об альтернативе лучше даже не думать.

– И вы сумеете меня защитить от них, моих нынешних хозяев?

Внутренне он оправдал вопрос требованиями момента – ведь одновременно могла проясниться сила пришельцев, поскольку речь шла о руководстве самой России!

– Защитить? – удивлённо и весело переспросил Вестник. – Смотри!

Меньше всего вице-премьер России, член правительства крупнейшей державы мира, носитель европейских и общечеловеческих ценностей, потомственный интеллигент с тремя высшими образованиями, ожидал такого – что на него бросится странный инопланетянин в чёрных очках. Поэтому и пикнуть не успел, как тот крепко схватил его за плечи и сильно потянул на себя, будто вытряхивая из дорогого костюма. Пространство вокруг разорвалось и вспыхнуло множеством огней.

Оказывается, довольно сложно из сидячего положения мгновенно оказаться в стоячем не по своей воле – мышцы реагируют с опозданием, ноги подкашиваются, а потому Михаил рухнул в кресло очень не аристократично. Правда, кресло оказалось удобным, гостиничным. Но к горлу подкатила тошнота, а в ушах звенело ещё несколько секунд.

Напротив в таком же кресле сидел Вестник и улыбался во весь рот. Вокруг молча стояли невозмутимые члены его свиты в униформе.

– Это… Это… Где мы? Что это было? – захлопал глазами Михаил. – Сколько времени прошло?

– Да нисколько, – расхохотался Вестник, а вице-премьер еле удержался, чтобы не поморщиться от этого резкого смеха. – Вот, смотри!

По телевизору показывали мирно едущий правительственный автомобиль в окружении эскорта. Кто-то из свиты щёлкал пультом – на всех каналах в разных местах горела одна и та же надпись: «Прямой эфир».

– Неплохая гостиница, – тоном знатока похвалил инопланетянин, – пойдёт.

Теперь и вице-премьер понял, что они находятся в номере, который он сам распорядился на всякий случай приготовить для делегации. «А зачем же тогда…» – чуть не вырвалось у него, но время вопросов, похоже закончилось.

– Я хочу, чтобы ты принял решение добровольно, без принуждения и не из страха. Мне нужно, чтобы ты потом, когда страх пройдёт, не жалел, что работаешь на меня, а потому работал добросовестно и увлечённо. Ты должен понять главное: со мной выгоднее. Не потому, что за мной сила, а по другим причинам. О них пока рано говорить.