– В кои-то веки, – Пуня картинно закатил глаза. – Сколько можно орехи даром грызть? Пора и за дела приниматься. Вона скольких служивых на детей нагнали, а мы что?

– В бирюльки играли, – подхватила Снегурочка. – Честное слово, могу на зачарованном камне присягнуть. Я, между прочим, уже в возраст вошла и берестяную грамоту защитила.

– А вот и присягните, Снегурочка Бурановна, – уцепился за подсказку Лютик, а остальные белки радостно покивали, переглядываясь между собой.

Из ниоткуда прямо перед носом Пуни возник зачарованный камень, неопределённого цвета. Под разным углом он выглядел неодинаково: то розовым, то сиреневым, то голубым, то зелёным.

Девица и доброжил обеспокоенно переглянулись.

– Итак, Снегурочка Бурановна, ответьте, чем вы занимались эти вечером? – Лютик прищурил глаз и в нетерпении потёр пушистый подбородок.

Девушка взяла камень в ладошку и уверенно ответила:

– Играли с братом в бирюльки.

Все белки молниеносно посмотрели на камень. Если сказать неправду, он вспыхнет красным светом. На этот же раз камень не изменился.

– Так, так. – Потопал сапожками Лютик. – Так-так. Одна играла?

– Я же ответила. С братом.

– Вдвоём? – продолжал давить белкознаватель, а его пытливый взгляд уловил лёгкий испуг в голубых девичьих глазах.

От необходимости отвечать Снегурочку спас знакомый переливистый звук задорного колокольчика. Чудосейцы все как один развернулись на месте и сняли шапчонки с пушистых голов. Приближался их покровитель и создатель – Мороз Иванович.

Тройка среброгривых коней неслась к хоромам Морозовых прямо с индигового небосвода, усыпанного мириадами сверкающих звёзд. Белоснежные скакуны ладно перебирали ногами в такт переливающемуся колокольчику. Из-под копыт летели искры, из ноздрей валил пар, с грив срывались снежинки и сверкали в студёном воздухе. В тройку впряжены серебристые сани, в которых восседал могущественный чародей Зимы Мороз Иванович Морозов.

Когда волшебник гневается, от одного его взгляда холод пробирает до костей, нередко злоумышленники, отважившиеся на борьбу с чародеем зимы, оставались стоять неподвижными ледяными статуями. Мало кто в Сказке желал бы расстроить или рассердить чародея, никто бы не ушёл без наказания. Мороз Иванович гневался редко, только когда волшебникам или Сказке грозила опасность, ведь он поставлен в этом мире блюсти порядок. Большую часть времени Мороз Иванович пребывает в здравом расположении духа. Его любит каждый житель Сказки и ласково называют «Дедом Морозом», потому что ни один волшебник не останется без подарка от могущественного чародея на праздник Перевода Времени.

Когда-то этот день был самым важным после празднования Сбора Урожая. Весь волшебный народ собирался перед Хрустальной башней и ждал, когда в Зачарованных Часах упадёт последняя песчинка Вечного Времени. Это считалось окончанием сказочного года. Тогда Чародей Времени, облачённый в торжественную мантию волшебника, при помощи чудодейственных кристаллов вновь запускал Зачарованные Часы. Время оживало и начинало свой неспешный ход.

В Сказке наступал следующий год.

В этот момент над Хрустальной башней всегда случалось чудо. Небо озарялось удивительным сиянием: жёлтым, зелёным, голубым, розовым. То был знак – наступил новый период, новая жизнь.

В ту ночь каждый волшебник обязательно совершал что-нибудь хорошее, никто не хотел начинать год с дурных дел. Родные, соседи, друзья обменивались подарками, влюблённые старались успеть поцеловаться под новогодним сиянием. Волшебники верили, что в ночь Перевода Времени небеса сочетают сердца.

Так было раньше, а сейчас сияние не озаряет небосвод, да и Время остановилось – больше двадцати лет уже длится Зима. Многие волшебники даже и не помнят, как выглядят другие времена года. Некому запускать Зачарованные Часы. Сгинул молодой Чародей Времени, а прежний, предшественник, не имел уже достаточных сил завести часовой механизм. Одна надежда держалась на младенце, малютке-сироте, да и тот пропал.

В Сказке не отмечают больше пышного праздника Перевода Времени, как прежде, да и радоваться-то особенно нечему – Время спит, Часы стоят. Зато память о том дне чародеи продолжают хранить. Мороз Иванович в эту ночь совершает чудеса, и у каждого жителя волшебного мира исполняются заветные желания: у одних сразу, а у других в течение года. Отныне летосчисление в Сказке считают по рукотворному напоминальнику да по звёздам на небе.

Белогривая тройка затормозила возле крыльца, загородив собой самоходку чудосейского патруля.

Из высоких расписных саней по-молодецки спрыгнул могущественный чародей Мороз Иванович. Из-под шапки выбивались густые серебристые волнистые волосы, борода струилась по груди, пронзительный синий взгляд сверкал из-под кустистых бровей. Белая соболиная шуба небрежно накинута на не по возрасту богатырское тело.

– Так, и что здесь происходит? – Голос Мороза Ивановича прозвучал строго и властно, но в нём всё же проскользнули покровительственные родительские нотки. Взгляд чародея устремился на замеревших по стойке смирно белок.

– Да вот, ваше Морозейшество, патруль к вам в хоромы пожаловал. Грамотой берестяной размахивают, осмотра теремов требуют, – первым заговорил доброжил. – Внучку вашу на зачарованном камне присягнуть заставили…

Брови Мороза Ивановича резко взлетели вверх от удивления.

– Н-н-н-никто н-н-не з-з-заставлял, – начал оправдываться Лютик, но беличьи уши заблаговременно прижал к голове. – Её С-с-снежайшество с-с-сама п-п-п-предложила п-п-п-присягнуть, – затараторил рыжехвостый воевода.

– Так, так, – произнёс Мороз Иванович. – А чем же вдруг вызвана такая нужда, что вы к моим хоромам прискакали? – Чародей казался строгим. Едва ли белки могли уловить еле заметную смешинку в его глазах.

– С-с-с-сила ч-ч-чужеродная, в-в-ваше М-м-м-морозейшество. К-к-кто-то п-п-проник в Сказку…

– А при чём здесь моя внучка? Снегурочка – урождённая сказочница. Не могла она Грань пересечь, да и силы у неё иные, сами знаете. Такое только Временам да Временеям подвластно, ну и Чародеям Времени, разумеется.

– К-к-конечно, н-н-но с-с-сигнал… З-з-з-еркало! Оно т-т-точно ука-з-з-зало н-н-на в-в-ваш т-т-терем… – разволновался Лютик, а его сподвижники закивали командиру в такт.

– Да-а-а, Зеркало не ошибается, – протянул Мороз Иванович. – Но всё же, повторюсь, нужно уметь подчинять часовые кривые, минутные колебания и секундные скачки, чтобы обойти защитную сеть, наложенную на Сказку. А этого моя внучка, при всём уважении к её волшебному дарованию и образованию, сотворить неспособна. Снегурочка – знаково-словесная чародейка, не временнАя. Так что, ошибаетесь вы, пострельцы. Вольно!

Белки с облегчением вздохнули.

– Возвращайтесь к себе в наблюдательный терем и перепроверьте вести с Зеркала. А здесь я сам разберусь, что, кто и где у меня натворил.

– Но… Но… – начал возражать Лютик, однако Мороз Иванович пристукнул о землю своим посохом, и каждой белке в лапки из ниоткуда прыгнул мешочек с лесными орешками.

– Всё проверишь и доложишь лично, Рыжик, – приказал чародей.

Белки сиганули в самоходные сани, и через мгновение их след простыл.

Неспешным движением руки Мороз провёл по усам и бороде, а затем посмотрел, наконец, на внучку. Загадочно. С прищуром.

– Ну-у-у? Рассказывай, Снегурочка, что за гость дивный в моём тереме схоронился, из-за которого ты чуть себя не выдала да и меня путать белкам следы вынудила?

Снегурочка осуждающе посмотрела на Пуню. В её взгляде читался упрёк: «Ну я просила!»

Доброжил прижал к голове ушки и потупился.

– Не вини Пунтейлемона, внучка. Он верный теремник, сделал всё правильно. Доложил о случившемся мне, иначе белки раскрыли бы тебя. Хитрые, зараза! Ловчее лис обставят. С ними держи ухо востро. Ну, идём в терем, а то кости стынут.