— Ты хочешь, чтобы эксперимент был продолжен? — спросила Дьайачы не очень уверенно.

Чем-то я её всё-таки зацепил за живое.

— Я хочу, чтобы ты перестала за них решать. Зачем ты даёшь людям оружие, а волкам — отраву? Пусть они развиваются как-нибудь сами, а?

— Сами они развиваться не будут! — возмутилась тень. — Века и века я наблюдала за жизнью, но мир застыл, отвергая новое. Есть в нём страшная сила — это равновесие. И если я ничего не кладу на весы…

Дьайачы замолчала и вроде как даже задумалась.

— Слушай, а я же видел эти весы! — Перед глазами встали огромные тёмные чаши, висящие в пустоте. — Те, что назвали себя синклитом, говорили что-то про нарушенное равновесие. И про равновесие моей души, которая не даёт мне умереть, пока её собственный путь не закончен.

— Ты видел весы⁈ — поразилась тень. — И остался жив? Скажи, на что они были похожи?

— Просто весы в огромном зале с колоннами. Только крыши у зала вроде как не было, и колонны уходили в небо. И тени по углам. Они и называли себя «синклит».

— Кости… — прошептала тень. — Они легли в основание весов, и теперь весы можно увидеть и попытаться понять, чего же они хотят? Может быть, когда у этого мира появились кости — он сможет расти сам?

— Так давай проверим? — я постарался улыбнуться так, как улыбаются женщинам.

Вроде было в ней что-то женское. Смутное и далёкое, но ведь было.

Тень вдруг приблизилась. Я ощутил, как меня обволакивает что-то невесомое.

— Как мы можем это проверить? — это был уже не голос, а шум в висках.

Она растворялась — в воздухе и во мне!

— Помоги мне? — предложил я. — Открой пещеру — пусть мои воины войдут. Дай им то, что поможет нам выстоять против колдунов и драконов? Хотя бы драконьи мечи, чтобы дожить до утра?

— Но почему ты не просишь укрыть вас в пещерах?

Тень колыхнулась, и я ощутил это всей кожей. Она не оставила надежды заточить меня здесь, в горе? Да ещё и со всей компанией?

— Укрыть — стратегия равновесия, — пояснил я. — Но ведь ты говоришь, что для развития мира нужно положить что-нибудь на весы? Так положи! Помоги мне отстоять правду так, как я её понимаю!

Тень помолчала. А потом раздалось сразу со всех сторон, десятками, а может быть, сотнями голосов:

— Странен мир, из которого ты пришёл, чужак, если там такие воины, как ты. И просьба твоя — странная…

В ушах у меня зазвенело, голова закружилась.

— Это ваш мир — странен! — быстро перебил я, пока эти голоса не свели меня с ума. — В нашем мире магии нет, мы всего добиваемся сами!

— Как же вы можете жить без магии? — плеснуло со всех сторон.

Воздух заволновался. Тень вновь обрела очертания, но теперь в её теле появилось вдруг что-то птичье, а руки стали похожи на крылья.

Кто же она? Суть — это же душа этого мира? Душа, запертая в пещере из самой себя, словно в клетке? Маленькая и недоразвившаяся душа?

Ей не хватает роста мировой сути, чтобы расправить крылья и полететь, потому она тут и «стимулирует» развитие людей, как умеет?

— Ещё как можем, — улыбнулся я. — Драконы у нас тоже есть, но железные, а волки без крыльев. Но в остальном — терпеть можно.

Тень вздохнула, и порыв ветра мягко толкнул меня в грудь.

— Иди, чужак! — решилась она. — Пусть они войдут и возьмут оружие! Покажи мне свой мир и свою правду!

И гора открылась. И тут же её сияние погасло.

Я услышал далёкие и недобрые крики, звон оружия. Но ничего не увидел — со света окунулся во тьму и временно ослеп.

Оказывается, за те минуты, пока Дьайачы ещё не остановила время, настала ночь.

И надо было проморгаться как следует, чтобы разглядеть воинов, тут же окруживших меня, и озабоченную волчью морду, ткнувшуюся в плечо.

— Мавик, зараза! — прошептал я, запуская пальцы в длинную шерсть. — Я же не разрешал тебе идти за мной! Ты должен был ждать с Сурланом!

Волк обиженно заскулил: мол, а куда же я без тебя?

— Кай! — кинулись ко мне сразу оба колдуна — Нишай и найманский.

Стали ощупывать, словно бы проверяя — я это или призрак.

— Ты живой? Что ты видел внутри?

Я обернулся: тёмный зев пещеры остался открытым. Дьайачы не передумала давать нам оружие.

Отлично! Сколько у меня воинов рядом? И как подтянуть остальных?

Я наконец-то сумел оглядеться. Было уже совершенно темно, и только высоко в горах тёк багровый ручей огненного перевала, да впереди, там, где стояли враги, горели факелы.

Когда гора открылась, выпуская меня, найманы терия Вердена увидели свет и заорали. И сейчас в их тёмной массе нарастало какое-то опасное движение.

Перевал, словно бы заражаясь от блеска факелов, замерцал и вспыхнул. Почему же я не спросил у тени про перевал⁈

— По-моему, найманы терия Вердена готовятся на нас напасть, — сказал Нишай.

— Загоняй наших внутрь! — прошипел я. — Гора примет воинов и даст им то, зачем они пришли! Оружие!

Нишай создал между ладонями слабенький свет, чтобы указать воинам вход в пещеру.

— Вперёд! — скомандовал я. — Гора даст вам мечи! Возьмите их!

«Безлошадные» найманы послушались. Потянулись ко входу.

— Но волчат-то у них нет, — прошептал Нишай.

— А и не надо, — прошептал я в ответ. — Если будет чем отбивать молнии — до утра мы продержимся. Тянем время, пока наши получат драконьи мечи. Надо ещё и всадников туда запихать! Чем больше у нас будет мечей, способных отбивать молнии, тем лучше.

— Ты видел Дьайачы? — перебил Нишай.

Ему чесалось узнать, что я устроил внутри пещеры. Почему она сначала закрылась, а теперь вдруг открылась?

— Видел!

Я оглядывался, пытаясь сообразить, где вторая часть нашего отряда?

Найманы вместе с волками остались где-то слева, примерно шагах в пятидесяти, если я верно запомнил. А вот люди Сурлана где-то совсем рядом стоят. Но где?

Проклятая темнота! Волки, скорее всего, легли. Бедняги сейчас ничего не видят, попробуешь поднять — пойдут в отказ. Но Мавик же пришёл на свет горы, не расклеился?

Может зажечь огонёк в ладонях, как Нишай? Но поймут ли наши, что нужно идти сюда?

— Что она сказала тебе? — не отставал мастер чёрного слова, мешая думать.

— Мы с ней поспорили… — отозвался я рассеянно.

Надо было как-то подать своим понятный сигнал. Чтобы враги не поняли, а Сурлан догадался…

— Поспорили? Она слушала тебя и говорила с тобой? — Нишай встряхнул меня за плечи, и Мавик предостерегающе заворчал.

Пришлось пояснить.

— Запоминай! — выдохнул я. — Это никакой не дух горы. Это — сама гора. Её камни созданы из того, что делает людей людьми. Из той силы, что заставляет нас думать, жить, искать ответы на вопросы: кто мы и зачем здесь. Запомнил?

— Запомнил, — серьёзно кивнул Нишай. — А откуда она взялась?

— Люди создали её своими мыслями и делами. И теперь она решила, что должна править вами, как правят боги.

— Её создали люди? — поразился Нишай. — Но… — он посмотрел на свои слабо светящиеся ладони. — Чем?

— Тем, что вы делаете, как люди, — терпеливо пояснил я, хотя хотелось на него заорать.

Нашёл, понимаешь, время!

Нишай почуял моё раздражение и растерянно замолчал.

Я хлопнул его по плечу:

— Включай соображалку, колдун! Вы создали бога из самих себя, из своих лучших поступков, из любви, верности… Но люди не совершенны, и бог получился тоже не самый умный, понимаешь?

— Нет, но я постараюсь запомнить, — закивал Нишай. — Значит, она возникла так же, как возникает власть?

Он озадачил меня этим сравнением. Но, поразмыслив секунду, я тоже кивнул.

— Ну да. Люди получают ту власть, которой достойны. И тех богов, на которых хватило ума.

Пока мы говорили, все наши «безлошадные» найманы вошли в пещеру, а Мавик отлип от меня и бродил у входа, нюхая камни и вздыбливая шерсть.

Он уже бывал здесь щенком. Наверное, его мучили воспоминания.

А что если послать Мавика за всадниками и охотниками Сурлана?